Страница 6 из 13
– А какая она должна быть, по-твоему? – сказал в ответ Углов. – Каменные только спустя полстолетия появятся. Скажи спасибо, что такая есть.
– Мостовая деревянная, а дома каменные, – не унимался Ваня, рассматривая здание, строящееся на Гороховой улице, по которой они шли. – Я раньше, когда читал про каменные дома в Петербурге, думал, что речь о кирпиче идет. А это, оказывается, и в самом деле камень! Насколько же труднее с ним работать!
– Да, кирпича в империи в это время еще мало было, – сказал Углов.
Он в отличие от меньшого брата старался держаться степенно, головой не вертел.
Когда Ваня совсем остановился возле стройки, стараясь разглядеть все подробности, старший брат сделал ему замечание:
– Да не пялься ты так на все! Обращаешь на себя внимание! Все сразу увидят, что ты приезжий!
– Ну и что тут такого? – беспечно откликнулся Ваня. – Я и в самом деле приезжий. И потом, я ведь живописец, мне и положено по сторонам смотреть. Я, может, вид разглядываю, какой хочу писать. Вот сяду завтра на этом месте да начну рисовать, как Петербург строился.
– Вот тут ты заблуждаешься, – сказал Углов. – В это время в России на пленэре никто еще не работал. Так разве что эскизы делали, а картины писали в мастерских. Тоже мне, Ренуар выискался!
Когда братья прибыли во дворец, шел уже одиннадцатый час. Они доложили лакею, торчащему у входа, о своем прибытии, но тот велел им ждать.
– Светлейший князь подняться еще не изволил, – заявил он. – Ежели его сиятельство вам назначил, то ожидайте в гостиной.
– А что, князь всегда так поздно встает? – спросил старший брат. – Я слышал, что он, напротив, уже с утра на ногах.
Слышать об этом Углов, разумеется, не мог. В Лондоне, а тем более в Бирмингеме, где он жил месяц перед отъездом, мало кто знал о существовании князя Меншикова, а тем более – о его привычках. Но в книгах, которые подполковник изучал перед заброской, говорилось, что князь, как и царь Петр, встает рано.
– Да, по обычаю, светлейший князь раньше солнца поднимается, – подтвердил слуга. – Но то в обычный день. А тут вон какое печальное событие приключилась. Император Петр в эту ночь скончался. Светлейший князь с ним неотлучно находился, только под утро во дворец вернулся и спать лег. Так что ждите. Там, в гостиной, уже много просителей собралось. Вы ступайте туда и сидите.
Братья вошли в гостиную и обнаружили там десятка три мужчин разного звания. Больше всего было молодых дворян. Как видно, они пришли просить светлейшего князя о продвижении по службе. Тут сидели и стояли вдоль стен вельможи в камзолах, украшенных золотыми кружевами, люди в купеческих кафтанах, во флотских мундирах, даже в простонародных армяках.
Ваня по выработавшейся годами привычке уже открыл было рот, чтобы спросить, кто здесь последний и за кем надо стоять.
Но Углов догадался о его намерении, вовремя толкнул названого брата в бок и прошептал:
– Молчи! Здесь так не принято!
– Но как же мы узнаем, когда наша очередь? – недоумевал Ваня. – Ведь еще, наверно, люди придут, уже после нас!
– Может, и придут, – отвечал руководитель группы. – А спрашивать не надо. Тут, Иван, очереди нет. Хозяин сам определяет, кого первого принять, а кого вообще за дверь отправить.
– А нас он туда не выставит? Смотри, какие тут важные персоны сидят.
– Будем правильно себя вести, не выставит, – не совсем ясно ответил мастер сыскного дела и на дальнейшие Ванины домогательства уже не реагировал.
Ждать им пришлось не слишком долго. Не прошло и получаса, как дверь, ведущая во внутренние покои дворца, приоткрылась, и оттуда вышел молодой офицер, скорее всего, помощник князя.
Быстро оглядев зал и оценив посетителей, он произнес:
– Светлейший князь изволил пробудиться. Однако дела требуют его присутствия в других местах, поэтому приема сегодня не будет. Приходите в пятницу.
Офицер скрылся, а в гостиной поднялся гул. Посетители принялись обсуждать неприятное известие. Поговорив, они один за другим потянулись к выходу.
Однако Углов уходить не собирался.
Меншиков встал до полудня не потому, что выспался. Привычка к раннему подъему не позволила князю слишком долго оставаться в постели. Кроме того, светлейшего ждали важные дела, связанные с возведением на престол Екатерины Алексеевны.
Вчерашнее голосование Сената было лишь первым актом этой драмы. Вторым стало приведение к присяге Екатерине воинских и флотских частей. Этим весь остаток ночи занимались единомышленники князя, канцлер Головкин и вице-канцлер барон Остерман.
Но успокаиваться было еще рано. Следовало привести к присяге всех чиновных и служилых людей, а затем и простой народ. Требовалось организовать достойные похороны великого государя Петра, а затем готовить коронацию императрицы. Все это были дела неотложные.
Вот почему около одиннадцати часов Меншиков проснулся так резко, словно его кто-то толкнул. Он тотчас позвал лакеев и приказал, чтобы они одевали его для выхода.
Потом светлейший князь выпил кофею. Эту привычку, как и раннее пробуждение, он также позаимствовал у Петра.
Князь направился к выходу. В гостиной к нему навстречу неожиданно шагнул вчерашний щеголь со стальными глазами.
– Вы уже приготовили документы, ваше сиятельство? – спросил он.
Князь от неожиданности опешил. Так с ним разговаривали немногие. Человек в щегольском камзоле, имя которого светлейший забыл напрочь, изъяснялся с отменной учтивостью, однако тон его был лишен малейшего подобострастия, оказался исключительно деловым.
Да и какие документы? О чем речь?
Меншиков смутно помнил, как что-то обещал этому дворянину, приехавшему из-за границы. Тот предлагал ему что-то важное, интересное, но вот что именно?
Заморский щеголь словно подслушал мысли светлейшего и в тот же миг пришел ему на помощь.
– Я предлагал вашему сиятельству провести дознание относительно злодеев, которые могли отравить императора Петра, – напомнил он. – Вы это мое намерение поддержать изволили, обещали мне документ изготовить для содействия оному розыску.
– Верно! – вскричал Меншиков. – Правильно говоришь. Я вспомнил! Имя твое тоже. Кирилла Углов ты. Я еще обещал тебя у себя во дворце пристроить. Да, ты еще что-то насчет брата говорил, который с тобой приехал. Где он?
– Иван здесь, со мной, – отвечал Углов.
Ваня тут же выдвинулся из-за спины старшего брата и поклонился.
– Хорошо, идем в кабинет, – заявил князь. – Брат пускай здесь подождет, а мы с тобой пойдем. Скажи вознице, чтобы ждал, – приказал он, повернувшись к секретарю. – И как скажешь, тоже ко мне в кабинет ступай, нужен будешь.
Углов вслед за князем поднялся на второй этаж дворца, поражавшего своим великолепием. Стены кабинета, в который они вошли, были отделаны ореховым деревом. Между окон висели гобелены. По углам стояли аллегорические фигуры из мрамора.
– Садись, – сказал Меншиков. – Вот табак первостатейный, из испанских заморских владений. Попробуй.
– Спасибо, непременно воспользуюсь, – отвечал Кирилл, доставая короткую, но довольно дорогую трубку, специально приобретенную в Англии.
В обычной жизни подполковник Углов не курил. Однако ему предстояло отправиться в эпоху, где эта пагубная привычка была обязательным атрибутом служивого человека, особенно из высших сословий. Такая мода, введенная Петром, укрепилась, и противиться ей было нельзя. Поэтому одним из элементов подготовки к заброске в восемнадцатый век для Углова стало приобщение к этой пакости.
Меншиков достал свою трубку с длинным чубуком, чиркнул кресалом, разжег ее, дал прикурить гостю. Оба уселись в кресла и пару минут молчали, окутываясь облаками пахучего дыма.
Тут дверь открылась и вошел давешний секретарь князя.
– Ты, Никита, бери гербовую бумагу, перо и вставай за конторку. Я тебе документ диктовать буду, – обратился к нему Меншиков.
Молодой человек, не говоря ни слова, подошел к высокому шкафчику, достал из ящичков необходимые принадлежности и приготовился к работе.