Страница 13 из 20
– И они не прощают. Мы работаем не покладая рук, делаем нужное дело, – сказал он. – И вот здесь мое место, в самом центре…
Они подошли к высокой ступенчатой платформе в центре зала. В этот момент мимо них уважительно проскользнула худая женщина в белой блузе и черной юбке и бережно положила стопку бумаг в уже переполненный лоток. Она бросила взгляд на господина Бента, который сказал: «Спасибо, госпожа Драпс». Он был слишком увлечен описанием прелестей площадки, на которой полукругом громоздился рабочий стол сложной конструкции, чтобы заметить выражение, промелькнувшее на ее бледном личике. Но Мокриц заметил и прочитал там тысячу слов, которые наверняка были записаны в ее дневнике и никогда-никогда не произносились вслух.
– Видите? – спросил старший кассир нетерпеливо.
– А? – переспросил Мокриц, наблюдая, как женщина убегает прочь.
– Вот здесь, видите? – Бент присел и указал вниз с выражением лица, подозрительно похожим на воодушевление. – С помощью этих педалей я могу передвигать стол так, чтобы видеть любую точку в зале! Всю панораму моего маленького мирка. Ничто не останется незамеченным!
Он стал яростно крутить педали, и вся платформа затряслась, поворачиваясь вокруг своей оси.
– Работает на двух скоростях, как видите, потому что здесь совершенно гениальное…
– Действительно, мало что останется незамеченным, – сказал Мокриц, когда госпожа Драпс села на свое место, – но мне жаль, что я отрываю тебя от работы.
Бент бросил взгляд на кипу бумаг на столе и отрывисто пожал плечами.
– Это? Это много времени не отнимет, – сказал он, поставив платформу на ручной тормоз, и встал с места. – К тому же мне было важно сначала показать вам, что мы в действительности собой представляем, потому что теперь я должен отвести вас к Хьюберту. – Он кашлянул.
– Хьюберт – не то, что вы собой представляете? – догадался Мокриц, и они отправились обратно в центральный холл.
– Уверен, намерения у него самые лучшие, – ответил Бент, позволяя словам повиснуть в воздухе, как петля.
В холле царило благородное затишье. Несколько человек стояли у окошек, пожилая дама смотрела, как ее собачка пьет воду из медной миски у входа, и все сказанные слова произносились, как подобает, вполголоса. Мокриц ничего не имел против денег, он их очень даже любил, но не тогда, когда о них можно было говорить только тихонько, чтобы случайно не разбудить. Здесь когда деньги говорили, то шепотом.
Старший кассир открыл маленькую и отнюдь не парадную дверь под лестницей, почти незаметную за горшками с растениями.
– Будьте осторожны, здесь вечно мокрый пол, – предупредил он и спустился по широким ступенькам в самый роскошный подвал, который Мокрицу доводилось видеть. Величественные каменные арки подпирали мозаичные потолки, убегавшие во тьму. Повсюду были свечи, а в отдалении что-то сверкало и заливало колоннаду синевато-белым свечением.
– Это место было криптой храма, – сказал Бент, указывая дорогу.
– То есть банк неспроста похож на храм?
– Да, здание было построено под храм, но никогда не использовалось с этой целью.
– Серьезно? – сказал Мокриц. – Какому богу он был посвящен?
– Как выяснилось, никакому. Почти девятьсот лет назад король Анка просто велел построить храм, – сказал Бент. – Полагаю, это был пример спекулятивного строительства. Иными словами, с богом он не определился.
– Он надеялся, что какой-нибудь да объявится?
– Именно, сэр.
– Как синица, что ли? – спросил Мокриц, озираясь. – И все это сооружение было у него вроде божественной кормушки?
Бент вздохнул:
– Вы образно выражаетесь, господин фон Липвиг, но думаю, в ваших словах есть доля правды. Ничего не вышло. Потом здание использовали под склад на случай осады города, потом под крытый рынок, и далее по списку, пока здание не перешло Йокателло Ла Виче после того, как городские власти не вернули кредит. Все это записано в городских анналах. Не правда ли, совокупления восхитительны?
После долгой паузы Мокриц осмелился спросить:
– Да?
– А вы не согласны? Здесь их больше, чем во всем городе.
– Правда? – Мокриц нервно оглянулся по сторонам. – Э, сюда приходят в какое-то определенное время?
– Как правило, в часы работы банка, но мы пускаем группы и по особой договоренности.
– Знаешь, – сказал Мокриц, – мне кажется, я где-то утратил нить беседы.
Бент взмахом обвел потолки.
– Я говорю об этих изумительных сводах, – сказал он. – Слово образовано от «совокупность» и «скопление».
– А! Да? Ясно! – сказал Мокриц. – Не удивлюсь, если немногие об этом знают.
И тогда Мокриц увидел мерцающего под сводами Хлюпера.
Глава 3
Хлюпер – Настоящий Хьюберт – Один, но очень большой матрац – Несколько слов о туризме – Глэдис готовит сэндвич – Отдел слепых писем – Наследники госпожи Шик – Зловещее письмо – Аварийный план – Еще одно зловещее письмо, и куда более зловещее, чем предыдущее – Господин фон Липвиг ошибается каретой
Мокриц видел стеклодувов за работой и изумлялся их мастерству, как может изумляться только человек, мастерски владеющий лишь словом. Возможно, здесь потрудились именно такие мастера. Заодно со своими Злыми Двойниками из гипотетического параллельного мира – стеклодувами, продавшими души своему плавкому богу за талант выдувать из стекла спирали, и хитроумные перекрещивающиеся бутыли, и фигуры, которые казались совсем близко и в то же время так далеко. Жидкость бурлила, плескалась и – да – хлюпала в стеклянных трубах. В воздухе пахло солью.
Бент подтолкнул Мокрица, указал на несуразную деревянную вешалку и молча протянул ему длинный желтый клеенчатый плащ и такую же непромокаемую шляпу. Сам он уже успел облачиться в этот костюм и, словно по волшебству, добыл где-то зонтик.
– Это – «платежный баланс», – объяснил он, когда Мокриц натянул плащ. – И он никогда не сходится.
Где-то послышался грохот, и на них дождем полилась вода.
– Что я говорил? – добавил Бент.
– Что оно делает? – спросил Мокриц.
Бент закатил глаза.
– Черти знают, боги догадываются, – сказал он. – Хьюберт, – позвал он громче. – У нас гости!
Плеск стал ближе, и из-за угла стеклянного сооружения показалась фигура.
Справедливо или нет, но Хьюберт – одно из тех имен, к которым всегда мысленно подрисовываешь картинку. Хьюберты могут быть высокими, могут быть худыми – Мокриц ни на чем не настаивал, но этот Хьюберт выглядел как самый настоящий Хьюберт, то есть был упитанным коротышкой. У него были рыжие волосы – необычная, по опыту Мокрица, черта для стандартной модели Хьюберта. Густая шевелюра топорщилась у него на голове, как щетина на кисточке. На высоте пяти дюймов от черепа они были обрезаны при помощи садовых ножниц и ватерпаса. На эту голову можно было поставить чашку с блюдцем.
– Гости? – нервно переспросил Хьюберт. – Чудно! К нам сюда нечасто заглядывают! – На Хьюберте был длинный белый халат, и из нагрудного кармана торчали карандаши.
– Неужели? – протянул Мокриц.
– Хьюберт, знакомься, господин фон Липвиг, – сказал Бент. – Он здесь для того… чтобы узнать о нас побольше.
– Мокриц, – сказал Мокриц и выступил вперед с протянутой рукой и лучшей своей улыбкой.
– Ой, мои извинения, нужно было повесить плащи ближе к двери, – запричитал Хьюберт. Он осмотрел руку Мокрица, как некий любопытный прибор, и осторожно пожал ее.
– Ты застал нас не в лучшей форме, господин фон Липвиг, – сказал он.
– Неужели? – спросил Мокриц, продолжая улыбаться. Он все гадал, почему волосы Хьюберта стоят торчком. Клеем он их, что ли, мажет?
– Господин фон Липвиг у нас главный почтмейстер, Хьюберт, – объяснил Бент.
– О, вот как. Я в последнее время редко выхожу из подвала, – сказал Хьюберт.
– Неужели? – повторил Мокриц, улыбаясь уже несколько натянуто.
– Да, мы ведь так близки к идеалу, – сказал Хьюберт. – Я уверен, что еще чуть-чуть и…