Красные тюльпаны

Андрюхин приказал бойцам вернуться на свой пост и продолжать вести наблюдение за дорогой, а сам, раскрыв планшетку, осветил карманным фонариком карту, внимательно изучил направление дороги. Тонкая красная жилка змейкой тянулась на север, к Ржеву.

«Вот оно что, — тихо проговорил Андрюхин. — Ясно. На Калининский фронт подтягивают свежие силы».

Он закрыл планшетку и, с силой нажав, щелкнул кнопкой. Погасив фонарик, выбрался из шалаша.

В лесу было темно, холодно и неуютно. Партизаны спали в наспех построенных шалашах. Костров не разводили. Андрюхин прошел к шалашу, в котором устроились на ночлег Смирнов и Гордеев, разбудил обоих.

Он коротко рассказал им о полученном донесении и, обращаясь к начальнику разведки Смирнову, спросил:

— Что думаешь о таких новостях, Николай Михайлович?

— Надо точно установить, что за часть, выяснить, куда передвигается, и доложить немедленно командованию, — ответил Смирнов.

— Верно. И я так думаю. Эту колонну мы не имеем права выпускать из глаз. Кого пошлешь?

— Николая, моего помощника, Сергея Соловьева и сам пойду.

— Самому, что обязательно надо? — недовольно спросил Андрюхин.

— Да, обязательно. Ребята, может, и справятся, только поверь мне, сейчас за это дело я больше всех в ответе. Такие сведения я не могу потерять из-за какой-нибудь случайности. А ведь всякое может произойти. Хочешь ли ты этого или не хочешь, идти мне самому с ними надо. Ребята они еще слишком молодые.

— Он правильно рассуждает, — вставил свое слово Гордеев.

— Все ясно, ты прав, — согласился Андрюхин и, взглянув на часы, добавил: — Иди, Николай Михайлович. И сразу же. Не тяни время на сборы.

Три разведчика не мешкая вышли с базы.

Дорога, по которой прошли немецкие танки, обтекала лес слева, а затем круто сворачивала вправо, уходя дальше, в Калининский район.

Смирнов, уточнив с Андрюхиным предполагаемый маршрут движения вражеской танковой колонны, повел своих разведчиков не прямо к дороге, а по тропе, наискосок через лес, стремясь срезать угол, чтобы сэкономить время и настигнуть танки еще в пути. И хотя выбранный путь был порядочный, примерно километров пятнадцать, он все же давал разведчикам немалое преимущество.

Всю ночь до рассвета они шли быстрым шагом без привалов. Уже под утро партизаны вышли из леса на большак, прислушались. Никаких признаков танков.

Зато на самой дороге, все еще темной от недавнего дождя, четко обозначились две широкие колеи — следы от гусениц.

— Прошли гады! — в сердцах сплюнул Смирнов. — Когда же они успели проскочить?

— С чего вы решили, товарищ командир? — спросил Соловьев.

— Вон следы от гусениц, видишь? Свеженькие. По всему видно, недавно прошли, с час тому назад.

— Что теперь делать будем, товарищ командир? — вмешался в разговор Николай и выжидающе посмотрел на Смирнова.

— Догнать их надо. Где бы они ни оказались, обязательно догнать. Другого выхода нет у нас. Если не успеем предупредить командование Красной Армии, они, гады, такое напахать могут, что нам потом никто не простит промашки. Да и сам я себе ни в жизнь не прощу.

— Что верно, то верно, — согласился Соловьев. — Как пойдем? По дороге?

— Ни в коем случае, — возразил Смирнов. — Пойдем стороной. Вон там, за теми кустами. Какое ни какое, а все-таки укрытие.

Скрываясь за кустами, разведчики направились параллельно дороге. Смирнов принимал все меры предосторожности, чтобы не быть случайно обнаруженными гитлеровцами. Но пока все вокруг было тихо, безлюдно, и полдня они шли спокойно. Один лишь раз на подходе к какой-то деревне они услышали шум приближающейся машины. Разведчики залегли. Смирнов вскинул к глазам бинокль и ясно увидел приближающийся пятнисто размалеванный немецкий грузовик, в кузове которого плотно сидели гитлеровцы.

— Ну что там? — спросил Соловьев.

— Эсэсовцы. Лежать тихо. Пусть проскочат.

Когда машина скрылась из виду, они встали и, опять скрываясь за кустами, пошли вдоль дороги. Не доходя до деревни, залегли и стали наблюдать. Смирнов внимательно разглядывал в бинокль каждый дом и всю улицу, по сторонам которой под ветлами стояли немецкие танки с белыми крестами на боковой броне, мотоциклы.'

Около танков копошились фашисты. Смирнов отчетливо видел их — все немцы были в черных кителях.

— Эсэсовцы, — произнес Смирнов, не прекращая наблюдения.

Он дважды пересчитал танки: их было ровно тридцать.

— Что за танки? — спросил Соловьев.

— Средние.

— Откуда вы знаете?

— По каткам видно. У ихних средних танков по восемь малых катков внизу и по четыре сверху. Кроме того, на башке нахлобушка, вроде перевернутой кастрюли. Так что все верно. Наблюдатели наши точно Андрюхину доложили. Ну, а теперь обойдем деревню, поглядим с другой стороны. Может, повезет — не побрезгуем «язычком». Сгодится. — Николай и Сергей молча кивнули, соглашаясь с командиром.

Они отползли от кустов в поле и скрытно обошли деревню. Километрах в трех от нее залегли на опушке, поближе к дороге.

Лежать пришлось долго. Партизаны проголодались. Смирнов разрешил парням пожевать черствого хлеба, испеченного наполовину с льняным семенем. Сергей Соловьев спросил командира:

— А что это фашисты в деревне остановились?

— Ночью пойдут. Видишь танки под ветлы попрятали, чтобы с воздуха разведка не обнаружила. Хитро передвигаются.

— А деревня прямо как наша, — сказал Николай, разгрызая твердую корку хлеба.

— С чего это ты взял? — поинтересовался Сергей.

— Да крайняя изба на правой стороне в точности как у моей знакомой…

— Это какой же знакомой?

— Моей сестренки подружки.

— Значит, твоей ухажерки?

— Да не-ет. Просто дружили. Она такая строгая девушка. А дом у них точно как тот. Только за домом сад. Яблок у них всегда полно.

— Ты в том саду и целовался с ней? — усмехнулся Сергей.

— Всего один раз. И то как-то случайно. Вечером из родника вместе воду пили. Ну я и поцеловал, а она ух как рассердилась. Неделю не разговаривала.

— Почему?

— Я ж тебе сказал: строгая. Комсоргом она у нас была.

— Сколько же тебе тогда лет было?

— Шестнадцать, — ничуть не смутившись, ответил Николай.

— Да, стаж у тебя порядочный. Три года комсомольского и два года любви. А я вот к девчонкам и подойти стеснялся. До войны и в комсомол не успел вступить.

Смирнов, молча слушавший их разговор, улыбнулся:

— Ничего, Сергей. Не горюй. Вернемся в отряд, напишу тебе рекомендацию. Так что можешь считать себя комсомольцем. А сейчас кончайте разговоры. Продолжайте вести наблюдение.

Остаток дня они провели в молчаливом тревожном ожидании. Но за это время по дороге никто не проехал, и только вечером со стороны деревни показался мотоцикл с коляской, в котором ехали два гитлеровца в черных блестящих плащах.

— Сергей и ты Николай, бейте по водителю, — приказал Смирнов. — А я беру того, что в люльке.

Разведчики вскинули автоматы, и лишь только немцы поравнялись с ними, одновременно ударили по мотоциклисту за рулем. Вскинул руки водитель, свалился на дорогу. Мотоцикл понесло в сторону. Он нырнул в кювет и перевернулся.

Из-под люльки выкарабкался второй гитлеровец. Спрятавшись за колесо, которое все еще продолжало вертеться, фашист стал отстреливаться.

Разведчики ударили тремя короткими очередями чуть ниже крутящегося колеса, и тут же ответные вспышки огня оборвались.

— За мной! — скомандовал Смирнов поднимаясь.

Вытащив из люльки квадратный ранец, обтянутый рыжей шкурой, прихватив шмайсеры и документы убитых, разведчики побежали к лесу. А из деревни к месту перестрелки уже мчались гитлеровцы на нескольких мотоциклах.

— Скорей! Не отставать! — торопил Смирнов парней.

Долго они бежали перелесками, а погоня все не прекращалась. Уже совсем стемнело. Немцы то и дело кидали в небо осветительные ракеты и стреляли вслепую по лесу. Пули свистели справа, слева и над головой разведчиков.

Неожиданно лесок кончился, впереди открылся широкий овраг. Разведчики сбежали вниз, а потом, задыхаясь, с трудом поднялись на другой пологий его край. Они только одолели подъем, как над их головами с шипением взвились ракеты.