Глина

Нет ответа.

— Выполняй, Ком.

Взял его за руку, осторожно тяну вниз, к земле.

— Ну пожалуйста, Ком.

«Повелитель».

— Ложись. — Уже громче: — Ложись. Не двигайся!

Он послушался. Сел на землю, медленно повернул ко мне лицо.

— Хорошо, — говорю. — Умница, Ком.

«Повелитель. Мой повелитель».

— А теперь давай ложись.

Слегка подтолкнул его в плечо. Он сперва уперся, потом лег.

— Молодец, — шепчу. — А теперь спать. Спать.

Лежит, совсем не двигается.

— Мы все так делаем, — говорю. — Закрываем глаза и погружаемся в темноту, в ничто. Спать. Спать.

Слышу в голове его голос — далекий, исчезающий, хрупкий:

«Повелитель… ах, повелитель».

Сажусь рядом.

— Тише, — говорю. — Не шевелись. Погрузись в темноту. — Нагнулся совсем близко. И тихо-тихо шепчу ему в ухо: — Прощай, Ком.

«Повелитель… ах, повелитель».

— Умри, Ком. Я прошу тебя, умри.

И чувствую, как дух его покидает. Как он уходит на самую грань бытия. Но тут в саду раздаются шаги и звучат все ближе.

51

Стивен Роуз, поначалу совсем мирный. Стоит у глинистого пруда, уперев руки в бока.

— Что это ты делаешь, Дейви?

— Ничего.

— Ничего?

— Ничего.

— Что ты делаешь с Комом?

— Он пришел ко мне. Нашел меня. Мы гуляли.

— Гуляли?

— Да. По Феллингу.

— Чтоб мне провалиться, Дейви.

— Нас никто не видел.

Он подошел ближе.

— А теперь что ты делаешь? — спрашивает.

— Ничего. Просто я здесь, с ним.

— А-а-а, вон оно что. Подойди, Ком. Ком, встань и подойди к своему повелителю.

— Лежи, — шепчу.

Опустил ладонь Кому на лоб. Неподвижность. Его уже почти нет. Почти ничего внутри не осталось.

— Похоже, вовремя я пришел, Дейви, — говорит Стивен.

— Правда?

— Угу. Мне кажется, ты нехорошее затеял, Дейви.

— Да?

— Да. Мне кажется, Дейви, ты хочешь уничтожить наше создание.

Глаза блестят, точно звезды, а по всему лицу — глубокие черные тени.

— Я прав, Дейви?

Я молчу. Он подошел ближе, смотрит на наше творение.

— Ком! — зовет. — Ком! Шевельнись!

Пнул Кома ногой.

— Ком! Шевелись!

И Ком шевельнулся, жизнь заструилась в нем снова, и Стивен улыбнулся.

— Видел, Дейви? Нет у тебя силы полностью его уничтожить. А теперь встань, Ком. И живи! — Снова пнул его ногой. — Подойди к своему повелителю.

— Нет! — говорю. — Так нельзя!

— Вставай, зверюга!

Ком приподнялся. Перекатился, встал на четвереньки. Я стою с ним рядом. Пытаюсь его поддержать. Голоса из него не исходит. Встает он медленно, неловко.

— Отстань от него! Ты что, не видишь, как ему страшно?

— А вот это совсем хорошо, — говорит Стивен. — Дейви переживает за тебя, Ком. А ну, вставай, зверюга!

Ком встал на колени, потом на ноги.

— Стивен, черт, ему же больно!

Ком стоит рядом со Стивеном. Стивен наклонился ко мне через разделяющую нас тьму:

— Думаешь, меня волнует, что ему страшно? Думаешь, мне не плевать, что ему больно? Так, наверное, и создают настоящего монстра, Дейви: берешь и таскаешь его взад-вперед между жизнью и смертью. Пусть помучается, пусть почувствует истинный ужас. — Ухмыльнулся. — А уж потом можно задать ему работку.

Встал во весь рост, что-то шепчет Кому в ухо. А смотрит при этом на меня.

— Ком, — говорит. — Это Дейви. Он помог мне тебя сотворить. Он, по идее, должен тебя любить и заботиться о тебе. Но Дейви оказался дьяволом. Он пытался тебя уничтожить, Ком. Пытался тебя убить. Что ты об этом думаешь?

Смотрят на меня оба, мальчик и монстр, и такая между ними невероятная гармония: монстр неподвижен, как смерть, а мальчик говорит так тихо, улыбается так сладко — шепчет свои указания.

— Итак, Ком, — говорит Стивен, — приказываю тебе уничтожить этого дьявола Дейви. Убить его.

Истукан сделал шаг ко мне. Протянул руку.

Стивен оскалился. Изо рта капает слюна.

— Убей! — рычит. — Убей, Ком! Убей!

Я пячусь, подняв руки.

— Нет, Ком! — говорю. — Ком, не надо!

А он все равно хватает меня за горло.

— Ком, пожалуйста. Нет! Нет!

Руки его сжимаются. Слова уже не скажешь. И дышать трудно.

— Да! — говорит Стивен. Подходит ближе. — Давай, Ком. Не медли!

Я заглядываю Кому в платановые глаза. И в голове у меня начинают звучать его слова, совсем хрупкие, налитые болью.

«Ах, повелитель… ах, повелитель…»

И хватка начинает ослабевать.

— Ком, — выдыхаю. — Отпусти, пожалуйста.

И он повинуется. Опускает руки. Бухается на колени, свешивает голову до земли.

Стивен сплевывает.

— Мерзость какая, — шепчет. — Слишком в тебе, Ком, много от Дейви.

Я собираюсь с силами, начинаю дышать.

— Ну давай, — говорю я Стивену. — Убей меня, как ты убил Черепа.

Он вытягивает руку, проводит у меня перед глазами. Я отшатываюсь.

— Ну давай же, — говорю я ему. — Попробуй, Стивен. Мы делаем круг, а потом кидаемся друг на друга.

52

Хватаем друг друга за горло. Он бьет меня коленом раз, другой. Я его кулаком под ребра, мы расцепляемся, бранимся, рычим, плюемся, зыркаем глазами.

— Ты, — говорит Стивен. — С самого начала ты никуда не годился. Мне бы раньше сообразить. Слишком ты слабый, тупой, слишком маленький.

Деремся дальше. Я тыкаю его лицом в землю. Он выворачивается.

— В следующий раз я все сделаю сам. — Он сплевывает слюну, сопли и кровь. — Сотворю монстра, в котором будет одно зло и ничего больше.

Деремся дальше. Расцепляемся. Я дрожу от напряжения.

— Без меня у тебя бы не вышло, — говорю.

— Не вышло? Да я почти на что угодно способен, Дейви. Ты мне только мешал.

Замахиваюсь. Кулак пролетает мимо. Стивен перехватывает его, дергает, кусает, вгрызается. Я отпихиваю его голову другой рукой. Деремся дальше, снова бухаемся на землю.

— Может, твое предназначение было в том, чтобы указать мне путь, — говорит Стивен и смеется. — Ты был моим слугой, Дейви. Ха! А теперь самое время дать слуге пинка под зад.

Мы стоим на четвереньках, по-звериному льнем к земле. Таращимся друг на друга сквозь тьму.

— И у меня есть предназначение, — говорит он. — Только я не обрету его в простецком, глупом, немудреном Феллинге рядом с простецким, глупым, немудреным парнем.

— Ну так найди кого другого.

— Найду. — Утирает лицо рукавом. — Но прежде чем уйти, я расскажу тебе про свою мать и своего отца. Чтобы ты понял, на что способен Стивен Роуз.

Смотрю на него, жду. Он ухмыляется. Знает, что я хочу знать.

— Твоя мама… — говорю.

— Дрянь, — говорит. — Сука.

— Она больна.

— Она повернутая.

— Ты ей нужен.

— Плевать я на нее хотел, — говорит. — Тьфу!

И действительно плюнул.

— Вот тебе правда про мою мать, — говорит. — Она меня не хотела. Она меня не ждала. Представь себе, она говорит, что они с моим глупым папашей бросили все эти общие дела за два года до моего рождения. Говорит, что всего за месяц глянула себе на живот и говорит: «Чтоб мне провалиться, похоже, полна утроба!»

— Так не бывает.

— В твоем мире, Дейви, может, и нет. А в моем…

— Так не бывает.

— Ха! А потом она разглядела, что там из нее скоро вылезет, и захотела, чтобы ничего не было. Да только уже было поздно. От этого у нее мозги и скособочились. От этого, да еще от того, что она сидела с нами за столом, когда я убил папу.

Оскалился. Рискнул, подполз ближе. Чуть не прижимается лицом к моему. Я чувствую его дыхание.

— Да, Дейви. Когда я его убил. Убил его! Точно убил — мог бы с таким же успехом всадить ему нож в сердце. Помнишь, что я тебе в прошлый раз сказал? Он засовывал кусок пудинга в свою тупую глотку, а она хихикала над этим тупым «Взглядом на север» в телевизоре? Да, все именно так и было. Милая такая, немудреная семейная сценка. Но я смотрел на его лицо в ужасе, потому что он был мерзким уродом, потому что он меня достал, и тут я начал произносить про себя: «Умри, идиот. Умри». А он все пихает пудинг и пихает, и тут я начинаю выпускать слова наружу — сначала совсем тихо: «Умри, идиот. Умри». А потом погромче, и он уже слышит, таращится на меня из-за пудинга, а она поворачивает свое тупое лицо от «Взгляда на север». «Да, — говорю обоим, — я приказываю ему умереть», и они оба явно обалдевают, она кидается на меня, но тут я произношу вслух: «Умри, идиот, умри», — и он давай булькать и перхать и бухается на пол.