Тварь

У лестницы меня уже ждали. Коротышка держал в руках объемистый полиэтиленовый пакет, видимо, с приманкой, а один из амбалов стоял с мотком веревки на плече. Павла Григорьевича в холле не было.

При моем появлении метрдотель протянул мне пакет. Я хмыкнул, опустился на одно колено, одновременно сбросив с плеча рюкзак, и быстро переложил фрукты и овощи прямо на оружие, затем затянул завязки и принял из рук амбала веревку. Отлично, именно такая, как нужно, и ровно столько, сколько нужно.

- Машина ждет вас у подъезда, господин С, - с поклоном сообщил коротышка.

Я кивнул и опять с трудом открыл дверь. За моей спиной кто-то прыснул.

Машина - уже не давешняя колымага, а вполне себе приличная зверюга, похожая на каплю ртути - стояла под парами. За рулем сидел сам Павел Григорьевич.

- Почему вы не оставили свои вещи в номере? - спросил он, когда я сел на заднее сиденье.

- Потому что это охота, - сказал я, снял очки и расправил шапочку, полностью закрыв лицо и шею, а затем надел перчатки из все того же материала, - никогда не знаешь, что тебе может пригодиться.

- А маска зачем?.. Трогай!

Я хмыкнул - значит, цивилизация сюда все-таки добралась. Вот и машина с голосовым управлением обнаружилась, да еще и с индивидуально настраиваемыми командами.

- Маска, перчатки, штаны и куртка блокируют запах моего тела, - пояснил я. - Конечно, не полностью, но намного лучше, чем гражданская одежда.

- Это какой-то специальный материал? - Павел Григорьевич развернулся ко мне вместе с водительским сиденьем.

Солидно.

- Да, он был разработан специально для Охотников.

- То есть тварь не заметит вас, пока вы не подойдете к ней достаточно близко?

- Да, - кивнул я. - Минимальное расстояние, на какое я могу приблизиться, не будучи замеченным, около пяти метров. Кроме того, я не оставляю свой запах на предметах, которых касаюсь, так что тварь будет гнаться за мной лишь до тех пор, пока я остаюсь в поле ее зрения.

- Хитро, - похвалил Павел Григорьевич и снова развернулся к приборной панели. - Именно поэтому вы попросили эвакуировать жителей из трехкилометровой зоны?

- Именно, - подтвердил я.

- Почему не больше?

Я передернул плечами:

- Это стандартный протокол - если тварь появляется вблизи человеческого жилья, людей эвакуируют из трехкилометровой зоны от той точки, где тварь наблюдают чаще всего.

- И все-таки - почему именно три километра? А не пять, не десять, - Павел Григорьевич блеснул на меня глазами через плечо.

Я нахмурился:

- Вероятно, на то есть причина.

- Хотите, расскажу? - он снова развернулся ко мне вместе с сиденьем.

Я кивнул.

- Потому что твари физически слабы, - победоносно улыбнулся он. - Даже самые сильные твари не могут безостановочно пробежать расстояние больше трех километров.

- Откуда вам это известно? - мрачно спросил я.

- А вы еще не поняли? - Павел Григорьевич вскинул брови. - Я работал в комиссариате на заре своей юности. Не Охотником, конечно. В канцелярии.

Я улыбнулся:

- Да, мне следовало сразу догадаться. Кто бы еще мог снабжать вас информацией, как не канцелярия, где хранятся досье на всех Охотников?

Он удовлетворенно похлопал себя по животу:

- Да, некоторые люди в вашей структуре мне все еще кое-чем обязаны...

- Значит, я один из лучших по мнению канцелярии?

- Дело не только в этом, - Павел Григорьевич вдруг посерьезнел. - Скажите, Сергей... или, может, все-таки Владислав?

Хорошо, что я уже натянул маску, а то бы ошарашил заказчика выражением полнейшего недоумения на лице.

- Какие еще услуги предоставляет комиссариат? - закончил "дядя Паша" после затянувшейся паузы.

Я поджал губы и снова промолчал.

Это, пожалуй, самое гнусное в работе комиссариата, из-за чего я чуть не уволился, не успев даже толком сходить на охоту. Но меня отговорили, и я остался.

- Вам ведь тоже предлагали, не так ли?

Я кивнул.

- А знаете, почему Охотникам присваивают инициал и запрещают сообщать заказчикам свои личные данные - имя, фамилию, адрес, номер телефона?

Я прищурился, и он не мог этого не заметить.

- Комиссариат уже давно пытается монополизировать рынок заказных убийств, - почти шепотом договорил Павел Григорьевич.

- Потому что тварей становится все меньше, - произнес я ему в тон, - а такой огромной организации нужно с чего-то жить.

И от одной мысли об этом мне захотелось выйти из машины на полном ходу.

Да, мне предлагали. Сулили большой гонорар. Обещали полную конфиденциальность и защиту от полиции. Говорили, мол, какая тебе разница, кого убивать? Это те же твари, только в человеческом обличье. Угрожали. Но я не согласился. Хотя и пообещал, что никогда и никому не скажу об этом ни слова.

- Заказчики должны общаться только с посредником, а посредник это комиссариат, - Павел Григорьевич тяжело вздохнул.

- Только не говорите, что вы ушли из-за этого, - я нахмурился.

- Нет, - он ухмыльнулся, - ушел я не из-за этого. Я не так принципиален, как вы.

- Что это значит? - понизив голос, спросил я.

- Вы спрашивали, почему я направил заявку лично на вас, - он вскинул голову и победоносно прищурился на меня. - Так вот, дело не в вашем профессионализме, а в вашей принципиальности. Вы единственный из всех Охотников, кто ни разу не принимал заказов на убийство людей.

- А это-то вы откуда знаете? - напрочь позабыв об этикете, я вытаращил на него глаза.

- О, это совсем просто, - рассмеялся Павел Григорьевич. - Все оплаты заказов комиссариата проводятся через бухгалтерию. Выплаты Охотникам формируются там же. Разумеется, никто не разносит плату за охоту на тварей и за убийства людей по разным статьям, и стоимость убийства равна стоимости охоты на самую опасную и свирепую тварь. Но разница все равно есть, и знающий человек эту разницу без труда разглядит.

- Гонорар за охоту на самую опасную тварь распределяется между несколькими Охотниками либо между выжившими Охотниками и семьями погибших, - догадался я.

Павел Григорьевич лишь молча развел руками, мол, ты сам все понимаешь.

- Так что же, выходит, только... я...?

Мне стало по-настоящему гадко. На весь комиссариат, на добрую сотню Охотников, я один выполнял только свою работу...

- Какое отношение все это имеет к сегодняшней охоте? - убитым голосом спросил я.

- Бросьте, вы уже все поняли, - вдруг рассмеялся Павел Григорьевич. - Я знаю, что сделал правильный выбор.

- Вы хотите предложить мне работу?

- Хочу и предлагаю, - он снова развернулся к приборной панели, а я опустил голову.

Мне вдруг показалось, что из меня выкачали все силы и вынули все кости. Нестерпимо захотелось лечь и лежать, прижав колени к животу. Закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Просто сдохнуть.

Как все гадко...

Но выходит, что и сирену ловить необязательно?

Эта мысль словно глоток живой воды наполнила меня надеждой.

- Но задания это не отменяет, - будто прочитав мои мысли, не оборачиваясь, бросил Павел Григорьевич.

- Зачем она вам?

- Ну, как же, - в его голосе прозвучала усмешка и немного горечи, - еще никому не удавалось поймать тварь живьем. Изучить ее повадки, физиологию, анатомию, наверняка узнать, чем она питается и как ей удается выживать при явном недостатке физической силы.

- А если честно? - я прищурился.

Павел Григорьевич хмыкнул, но так и не обернулся:

- Если честно, просто хочется утереть нос комиссариату, а заодно напомнить им, ради чего была создана эта организация.

Я затаил дыхание и закусил губу - я, сотрудник комиссариата, сейчас фактически шел против него! То есть только что заказчик дал мне железобетонное оправдание моего отказа от задания, выполнение которого повлечет за собой подрыв авторитета моей организации. Я же поклялся защищать ее интересы, когда принимал присягу Охотника! И все, что мне нужно сейчас, это сказать одну единственную фразу: "Я не стану в этом участвовать". После этого я со спокойной совестью вернусь в комиссариат, напишу докладную, рапорт, отчет - все, что угодно. И буду прав!