Страница 18 из 23
Но, понимаете, тут Златоуст задаёт нам задачку. Ибо под милостыней он подразумевал не то, что мы обычно понимаем. Милостыня для нас: сидит там какой-то грязный нищий, мы ему монетку в 10 рублей бросили и пошли дальше. Довольные! О-о-о, сделали доброе дело! А с точки зрения Златоуста – я уже, кажется, об этом говорил, – это не милостыня. Это лишь повод потешить своё самолюбие. Впрочем, для людей таких жестокосердных, как мы, и это хорошо. Он замечает: делайте это. Если вы и это не будете делать, то превратитесь, вот, тук-тук, в деревяшку. Но для Златоуста всё ж это не милостыня. А милостыня, по его понятиям, – это щедрая милостыня, когда ты действительно отстёгиваешь от себя нечто, что тебе нужно на самом деле. Вот то – милостыня. Милостыня – это когда ты даёшь всем, без разбора, не взирая на лица. А мы так: вот этот – грязный, какой-то противный, и я ему ничего не дам, а вот этот – почище, я ему монетку брошу. С точки зрения Златоуста, это неправильно. И милостыню должны давать все: и бедные, и богатые. То, что вы бедны, вовсе не избавляет вас от милостыни. И вот если этому мы научимся, если все будут отдавать всем всё, то, как говорил Златоуст, наше общество превратится в Иерусалимскую общину, которая описана в Деяниях апостольских. Он говорит, что «таков плод милостыни, через неё упраздняются перегородки и препятствия; души их тотчас соединялись, у всех было и сердце, и душа едины». Это он говорит про Иерусалимскую первохристианскую общину, о которой мы будем говорить на следующей лекции. И в результате (здесь я уже пропускаю некоторые фазы доказательства) у Святых Отцов есть два способа толкования, кто же является вот теми друзьями. Это, во-первых, нищие, которым мы даём милостыню, во-вторых – святые на небесах.
И наш замечательный евангелист, евангелист Лука, объясняет, что это, собственно, одно и то же. Он соединяет оба толкования. По его мнению, нищим определено место на Небе, и он говорит: «Блаженны нищие». В Евангелии от Матфея сказано «блаженны нищие духом». А в Евангелии от Луки на самом деле сказано «блаженны нищие» просто. И эта фраза приобретает иной, социальный смысл – тот смысл, о котором мы всё время говорим, смысл имущественной этики. Правда, у нас, в нашем синодальном переводе, и в Евангелии от Луки стоит «блаженны нищие духом». Но это, я вам скажу, неправильно. «Духом» в Евангелие от Луки было вставлено только примерно в VIII веке. И все наши великие Святые Отцы читали Евангелие от Луки без «духом» – там было просто «блаженны нищие». Более того, «блаженны нищие» имеется во всех западных переводах, которые сделаны со знаменитой Вульгаты (Вульгата – это перевод Евангелия и вообще всей Библии на латынь, сделанный в V веке Иеронимом Стридонским). Если вы возьмёте, например, английский перевод – хороший, не современный, а более-менее добротный – там тоже будет «блаженны нищие». Более того, «блаженны нищие» у Луки, оказывается, есть и в греческом тексте «текстус рецептус», то есть в тексте каноническом для греческой церкви. И только у нас в церковнославянском тексте в русском стоит «блаженны нищие духом». Ну, вот такая ситуация. Я сейчас не буду растекаться по древу и объяснять, почему так сложилось.
Теперь перейдём к другой фразе: «Ибо сыны века сего догадливее сынов света в своём роде». О чём здесь речь идёт? Это довольно загадочная фраза, которая тоже ставила толкователей в тупик. Ну, сыны света – это христиане. А сыны века сего – это не христиане: всякие там язычники, атеисты. Почему же всё-таки сыны века сего оказываются догадливее? Опять здесь вставлено слово «догадливее». А в греческом тексте сказано «мудрее». Это тоже очень интересный момент. И в своём толковании блаженный Феофилакт как бы пеняет церковным людям: да, здесь Господь говорит, что именно имением христиане, сыны света, оказывается, управляют менее успешно, чем сыны века сего. В общем-то, так быть не должно. И здесь тоже видится некое пророчество. Понимаете, это пророчество о нас, о наших временах. Вот те сыны века сего, можно так понять, – это большевики, которые взяли и установили общественную собственность на средства производства. И тем самым в имущественных отношениях вполне выполнили волю Божию в отличие от христиан. А христиане – они всегда были твёрдыми собственниками: как раньше, так и сейчас. И свернуть их с этой позиции, надо сказать, очень-очень трудно.
Теперь пойдём дальше. Притча ещё не закончена. Дальше Господь нам уже говорит (Лк. 16:10): «Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом». Понимаете, раз это притча о частной собственности, то «малым» Господь называет вот эту собственность. И если вы в этом малом неверны – вы взяли имение в собственность – вы и в большом будете неверны. А большое – это Царство Небесное. «Если вы в неправедном богатстве не были верны, то кто поверит вам истинное». Ага, это опять Господь обзывает частную собственность неправедным богатством! И дальше: «Если вы в чужом не были верны, то кто даст вам ваше». Оказывается, собственность – это чужое с точки зрения Бога. А ваше – это Царство Небесное. И дальше идёт замечательный текст.
«Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне» (Лк. 16:13).
«Не можете служить Богу и мамоне!». Вот я своим студентам на социологическом факультете всё время повторяю, что надо это речение твердить, как Иисусову молитву: «Не можете служить Богу и мамоне, не можете служить Богу и мамоне…» И тогда после определённого количества повторений у вас в мозгу что-то установится и прояснится. Понимаете, это речение огромной силы: либо мы служим Богу, либо мамоне. И промежуточного состояния быть не может. А у нас, к сожалению, смешивать эти два ремесла есть тьма искусников. Ну, что делать… И на полном серьёзе очень часто наше богословие просто изощряется, чтобы доказать: а всё-таки можно. И пролезть верблюду сквозь игольное ушко можно, и служить Богу и мамоне всё-таки можно.
Капитализм – это строй служения мамоне. Чем капитализм страшен? Вкратце отвечу. Во-первых, капитализм воспитывает эгоистов. Частная собственность растаскивает нас по углам. И засилье вот этого принципа ежечасно, ежесекундно всех-всех воспитывает в этом духе. Люди – существа воспитуемые, поддающиеся. Поэтому мы и сейчас видим огромное засилье эгоизма. Коллективизм – он просто исчез из нашего общества. Во-вторых, капитализм несправедлив, о чём, собственно, и говорит эта притча. Я не буду здесь повторяться, но, собственно, то, что он несправедлив, – это давно доказано добросовестными экономистами и в XVIII, и в XIX, и в XX веках. И только мощная промывка мозгов современного человечества снова этот простой вопрос затуманила. И теперь наша молодёжь считает, что вот это и есть сама справедливость.
Но дело ещё хуже. Капитализм – это общество разврата. И такими развратными людьми оно всех нас и воспитывает. И самое страшное – ну, мы-то всё-таки люди взрослые – воспитывает в разврате наших детей, нашу молодёжь. Механизм простой: прибыль превыше всего. А поскольку человек существо падшее, то лучше всего продаётся именно грех. Гадость – она для падшего человека дорого стоит, поскольку он тянется к этому. Это, конечно, давно было замечено нашими бизнесменами, а именно то, что производить грех, греховные товары вы-год-но! Это – самый хороший бизнес. Поэтому это и производится. А в чём функции рекламы? Чтобы представить вот этот грех как норму, представить гадость в хорошем, красивом виде. Вот так и работает капитализм, вот так мы все и живём. То есть гадость, извращение представляются как норма. Поэтому у нас и «голубые» – это нормально сейчас, и ювенальная юстиция внедряется, и так далее. И, наконец, для меня last but not least, то есть последнее по порядку, но не по важности: капитализм уводит от Бога. Замещает в наших сердцах Бога мамоной. Все мы становимся под его воздействием людьми «экономическими», начинаем считать денежки, начинаем видеть в собственности нечто важное, притягательное, от которого зависят вообще всё и вся. Как говорил Бердяев, капитализм – это практический материализм. И, действительно, если наш советский строй, так сказать, идеологически всё время насаждал материализм, то фактически он был очень идеалистичен. Там не было поклонения мамоне. Во всяком случае, если и было, то в меньшей степени. А сейчас деньги – это «альфа и омега».