Страница 8 из 16
За фасадом довольно бурной личной жизни Марин протекала и другая, не менее динамичная и наполненная событиями. Она пыталась продвигаться по карьерной лестнице в партии своего отца – но это получалось у нее с переменным успехом (во всяком случае, в начале). В 1997 г. ее не избрали в состав ЦК партии на съезде в Страсбурге. Но тот съезд вообще был неудачным для Ж.-М. Ле Пена: в партии набирали силу сторонники Бруно Мегре, который уже не особенно скрывал свое желание сместить старого вождя и самому стать во главе НФ. Именно «мегретисты» забаллотировали кандидатуру Марин: впрочем, возможно, в данном случае к стремлению ограничить всевластие семьи Ле Пен примешивалась еще и ревность. Как утверждают Фуре и Веннер, за кулисами съезда ее избранию активно противился Филипп Оливье – муж старшей сестры Марин, верный сторонник Мегре. По его мнению, лишь одна из дочерей Ле Пена была достойна занять место в ЦК партии – жена самого Оливье, Мари-Каролин[37].
Результаты голосования стали для Марин настоящим ударом. Партия, которую она привыкла воспринимать как одну большую семью, повернулась к ней другой, неприглядной стороной, представ настоящим «террариумом единомышленников» – конгломератом борющихся за власть и влияние групп и фракций, в котором против нее готовы были выступить даже близкие родственники. Впрочем, история эта повлияла не только на нее, но и на ее отца, Жан-Мари Ле Пена, который со все большим подозрением наблюдал за эволюцией своей старшей дочери. Нет никаких оснований считать (как это делают Фуре и Веннер), что Ле Пен-старший до событий 1998 г. прочил в свои преемницы Мари-Каролин. Но то, что раскол, произошедший в партии в 1998 г., заставил его пересмотреть свое отношение к младшей дочери, – не вызывает сомнений.
Впрочем, прежде чем повести речь о расколе 1998 г. и попытке Бруно Мегре захватить власть в партии, необходимо рассказать о том, что же представлял собой Национальный Фронт. А для этого придется заглянуть на тридцать лет назад, в то время, когда в Нейи-сюр-Сен родилась героиня нашей книги, а на улицах Парижа гремели выстрелы и пламенели огненные цветы «коктейлей Молотова».
Глава вторая
«Время дубинок и железной руки»: рождение НФ
Вряд ли будет сильным преувеличением сказать, что партия Национальный Фронт стала детищем «революции» 1968 г. Точнее можно выразиться так: не будь в истории Пятой Республики 1968 г., не было бы и Национального Фронта.
Майские уличные бои между левацкими студенческими организациями, такими, как «Движение 22 марта», «Революционная коммунистическая молодежь», «Союз марксистско-ленинской коммунистической молодежи» и ультраправым крылом студенчества выдвинули в первые ряды крайне правых экстремистские группы, принципиально не признававшие парламентских методов борьбы. Среди них выделялись группировки «Запад» (L’Occident) и «Служба гражданских действий» – чисто боевая организация, созданная для охраны митингов правых партий и превратившаяся со временем в полувоенное формирование. Активисты «Запада» увлеченно дрались с левыми, особенно во время акций в поддержку народа Вьетнама. СГД занималась более серьезными делами: торговала оружием, принимала заказы на устранение профсоюзных лидеров, участвовала в подавлении забастовок. В студенческой среде также существовали десятки мелких ультраправых объединений, но все они были разобщены и аморфны. Разногласия между ними были весьма велики, и ни о какой общей идеологической платформе, на которой бы их лидеры могли объединиться, чтобы начать настоящую политическую борьбу, речи, конечно, не шло.
Что, в самом деле, общего могло быть у гангстеров из СГД, неонацистов «Запада» и традиционалистов из группы «За молодую Европу» или проповедовавшими идеологию «третьего пути» консервативными революционерами из группы «Метро-Молодежь»? У «Французского дела» (l’Œuvre française), руководитель которого – Пьер Сидо – был ультраколониалистом, ратовавшим за возвращение Алжира и других отпавших от метрополии «заморских территорий» – и «Национальной реставрации», преемницы «Аксьон Франсез», наследницы идей Шарля Морраса? Объединяла их разве что неприязнь к левым, но и то с оговорками. Ведь были и такие поборники «Третьего пути», как аспирант Института Политических Наук Жан-Жиль Мальяракис, издававший еженедельник «Аксьон Насьоналист», на страницах которого печатались авторы, утверждавшие, что враг номер один – это Соединенные Штаты и правящая там еврейская плутократия, а единственная правильная модель общества – «ни трестов, ни Советов» (ni Trust, ni Soviets). Мальяракис по мере своих скромных сил боролся с масонами (в которых видел замаскированных троцкистов), но при этом не жаловал и консерваторов. В его идеологии причудливо сплетались идеалы Великой французской революции, национал-синдикализма и даже неосоциализма. При всем том Мальяракис считал себя ультраправым и впоследствии на недолгое время примкнул к Жан-Мари Ле Пену.
Весь этот разношерстный конгломерат имел куда больше точек отталкивания, нежели соприкосновения, и подходил под единое имя крайне правой лишь постольку, поскольку ни на одном другом фланге политического спектра места для его компонентов больше не было. Однако входившие в него группировки находились в постоянном движении и развитии, и именно из этой питательной среды под влиянием кризиса 1968 г. и появился в конечном итоге гомункулус Национального Фронта.
Поражение генерала де Голля на референдуме 1969 г. означало вступление Франции в полосу относительной внутренней дестабилизации, в кратковременный, но яркий период повышенной активности экстремистских движений, самый могущественный противник которых добровольно сложил с себя президентские полномочия.
«То было время дубинок и железной руки, – писал журналист Le Monde Ален Ролла, – время последних бойцов ОАС, продолжавших свою алжирскую войну на земле метрополии, где они охотились на выходцев из Северной Африки»[38].
28 апреля 1969 г. генерал де Голль объявил о своей отставке. С 28 мая по 27 сентября только в Париже и его пригородах было совершено пятнадцать нападений на маленькие кафе, принадлежавшие североафриканцам, или на общежития, где жили алжирские рабочие. Проблема иммигрантов из Алжира и других бывших колоний впервые стала одной из самых болезненных в политической жизни страны. В это же время подняли голову многочисленные неонацистские группировки: на стенах Латинского квартала появлялись надписи вроде «Слишком много евреев! Гитлер был прав». На парижском Marché aux Puces большим спросом стали пользоваться старая униформа СС и эмблемы со свастикой.
В это же время в рядах крайне правых произошли важные структурные изменения. 31 октября 1968 г. специальным правительственным декретом была распущена группировка «Запад». Однако некоторые активисты и бывшие руководители «Запада», в частности, историк Франсуа Дюпра[39], ученик и сподвижник Мориса Бардеша, сотрудничавший в его журнале «Защита Запада», выступили с инициативой создания новой организации – идейного центра пестрого конгломерата ультраправых движений. Такой организацией стала созданная 15 декабря 1969 г. группа «Новый порядок» («Ordre Nouveau»), собравшая под своими знаменами около 5000 сторонников, главным образом, молодежь. Очень скоро «Новый порядок», у которого были отделения в Париже, Лионе, Ницце и Марселе, объединил вокруг себя наиболее активные круги ультраправого студенчества.
Но «Новый порядок» не был лишь усовершенствованным «Западом» – в него вошли и некоторые бывшие аппаратчики Комитета в поддержку Тиксье-Виньянкура, и последователи Дорио, и монархисты из «Аксьон Франсез», и бывшие ОАСовцы вроде редактора издания Minute Франсуа Бриньо. Одним из самых энергичных и амбициозных активистов, вступивших в ряды «Нового порядка» в эти дни, был бывший член Комитета в поддержу Тиксье-Виньянкура, руководитель его избирательного штаба, Жан-Мари Ле Пен.
37
Caroline Fourest, Fiametta Ve
38
Rollat A. Les hommes de l’extrême droite: Le Pen, Marie, Ortiz et les autres. Paris, 1985. P. 48.
39
Формально в 1968 г. Дюпра уже не входил в руководящее звено «Запада», поскольку годом раньше был исключен из движения как вероятный полицейский осведомитель (Frédéric Charpier. Génération Occident: de l’extrême droite à la droite. Paris, 2005).