Страница 22 из 30
В приведенном примере сведения об указанных фактах и обстоятельствах, содержащиеся в деле оперативного учета, и сведения об этих же фактах и обстоятельствах, содержащихся в свидетельских показаниях, несмотря на то что их источником является один и тот же человек, – это различные сведения об одних и тех же обстоятельствах, значимых для уголовного дела. Они получены в разное время (одни – в рамках ОРД, другие – в рамках уголовного судопроизводства) из различных по своей правовой природе источников (агента и свидетеля) и разными способами (посредством проведения оперативно-розыскного мероприятия и путем допроса свидетеля). Они могут совпадать по содержанию, но это не основание для их отождествления и тем более подмены одних другими. Если бы это были одни и те же данные, то для их получения не применялись бы разные правовые формы – оперативно-розыскная и уголовно-процессуальная.
Представление о возможности использования в качестве доказательств фактических данных, выявленных при проведении оперативно-розыскных мероприятий, получило широкое распространение среди процессуалистов. Так, А. И. Трусов полагает возможным оперировать этими данными в уголовно-процессуальном доказывании исключительно в порядке и формах, предусмотренных законом для собирания и исследования доказательств[108]. При этом не учитывается, что при собирании и проверке доказательств имеет место оперирование не теми фактическими данными, которые получены в рамках оперативно-розыскных мероприятий, а иными данными – доказательствами, формируемыми в уголовном процессе при проведении соответствующих следственных и судебных действий.
Допускает отождествление сведений, полученных в ходе оперативно-розыскных мероприятий, и сведений, образующих содержание доказательств, П.А. Лупинская, когда утверждает: «Сведения, предметы, полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий, должны пройти процессуальный путь получения этих сведений лицом, ведущим производство по делу. Лицо, располагающее этими сведениями, должно быть допрошено в качестве свидетеля…»[109]. Лицо, ставшее в рамках оперативно-розыскной деятельности носителем сведений о фактах и обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, в дальнейшем в качестве свидетеля на допросе сообщает не эти же сведения (полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий), а иные сведения – сведения, сформированные в рамках его допроса в качестве свидетеля.
По указанным соображениям нельзя согласиться и с позицией по данному вопросу, занимаемой Л.Т. Ульяновой. Фактически солидаризируясь с мнением П.А. Лупинской, она отмечает, что «сведения, получаемые при проведении оперативно-розыскных мероприятий, должны быть проверены и оформлены в порядке, установленном УПК РФ»[110]. В порядке, установленном УПК РФ, оформляются и проверяются не сведения, получаемые при проведении оперативно-розыскных мероприятий, а доказательства, т. е. другие сведения.
Аналогичного рода ошибку допускают и авторы, полагающие, что «собранные оперативно-розыскным путем фактические данные сами по себе без их получения и подтверждения в уголовно-процессуальном порядке доказательствами не являются»[111]. При такой трактовке получается, что в доказывании используются фактические данные, полученные оперативно-розыскным путем, а уголовно-процессуальная форма служит лишь получению и подтверждению этих данных, что, конечно же, не соответствует действительности.
Отмеченное обстоятельство не учитывается и авторами получивших широкое распространение концепций как прямого использования результатов ОРД в качестве доказательств, так и легализации, трансформации, преобразования, уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД в доказательства по уголовным делам или перехода оперативно-розыскной информации в уголовный процесс[112].
Отождествление сведений, составляющих содержание результатов ОРД, и сведений, образующих содержание доказательств, допускается и в судебной практике. Именно такое отождествление имеет место в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», согласно которому результаты оперативно-розыскных мероприятий могут быть использованы в качестве доказательств лишь в том случае, когда они проверены следственными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством[113]. Следует отметить, что отмеченное отождествление результатов оперативно-розыскной деятельности и доказательств в судебной практике приняло довольно значительное распространение[114].
Схожую с Верховным Судом позицию в данном вопросе занимает и Конституционный Суд Российской Федерации. Так, в определении Конституционного Суда РФ от 4 февраля 1999 г. «По жалобе граждан М.Б. Никольской и М.И. Сапронова на нарушение их конституционных прав отдельными положениями Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» отмечается, что результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Федерального закона Российской Федерации «Об оперативно-розыскной деятельности», могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм уголовно-процессуального закона, т. е. так, как это предписывается ст. 49 (ч. 1) и 50 (ч. 2) Конституции Российской Федерации.
Не оставляют сомнений в том, что Конституционный Суд в данном случае исходит именно из возможности использования результатов ОРД в качестве доказательств (а следовательно, тождественности результатов ОРД и доказательств), следующие строки из указанного определения: «Решение же в каждом отдельном случае вопроса о том, являются ли конкретные материалы, представленные оперативными службами (в том числе произведенные при проведении оперативно-розыскных мероприятий аудиозаписи), достоверными и допустимыми и могут ли они, с учетом требований уголовно-процессуального закона, использоваться в качестве доказательств, относится к ведению судов общей юрисдикции».
Положения теории доказательств, уголовно-процессуального закона, касающиеся относимости и допустимости доказательств как правовых требований, предъявляемых к их содержанию и форме, принципиально важны не только для уголовного судопроизводства, но и для практики оперативно-розыскной деятельности. Исходя из них оперативные работники должны иметь в виду, что результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы в процессе доказывания не напрямую и только при соблюдении следующих условий:
1) если они отражают обстоятельства и факты, имеющие значение для уголовного дела (ч. 1 ст. 73 УПК РФ);
2) если они представлены в уголовный процесс в установленном законом порядке;
3) если они используются в качестве основы для формирования судебных доказательств в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством, регламентирующим собирание доказательств. Сформированные на их основе доказательства должны быть получены из установленных в Законе источников и при производстве соответствующих следственных, судебных действий, являющихся единственными законными способами собирания доказательств в уголовном процессе[115].
Высказанное и обоснованное автором работы положение о необходимости рассматривать результаты оперативно-розыскной деятельности лишь в качестве основы, на которой в уголовном процессе могут быть сформированы доказательства, было произвольно интерпретировано отдельными авторами.
Так, в рецензии А.М. Ларина утверждалось, что в рассуждениях Е.А. Доли о соотношении ОРД и доказывания значительное место занимает представление о результатах оперативно-розыскной деятельности как об «основе формирования доказательств»[116]. Однако в рецензируемой работе в целом и на ее страницах, ссылку на которые приводит А.М. Ларин, такого понимания результатов оперативно-розыскной деятельности не содержится. В действительности в работе речь идет о понимании результатов оперативно-розыскной деятельности лишь как основы для формирования доказательств в уголовном процессе.