Страница 15 из 30
Относительно участия следователя в оперативно-розыскной деятельности высказана точка зрения, согласно которой следователь (дознаватель) не вправе принимать непосредственное участие в оперативно-розыскных мероприятиях. Она обосновывается тем, что следователь, во-первых, не является субъектом оперативно-розыскной деятельности и, во-вторых, в противном случае он должен быть допрошен в качестве свидетеля, что служит обстоятельством, исключающим его участие в производстве по уголовному делу[58]. Представляется, что это правильная точка зрения. В связи с этим критического отношения заслуживает позиция А. Попова, полагающего, что ознакомление следователя с оперативной информацией ни в коей мере не влияет на его объективность, не может сказаться на формировании его внутреннего убеждения при производстве по уголовному делу[59].
Ю.П. Гармаев поступает непоследовательно: отступает от своей первоначальной позиции, когда не исключает участия следователя в планировании оперативно-розыскных мероприятий, консультировании оперативных работников по вопросам их проведения, закрепления, перспектив последующего использования и т. д. При этом он ссылается на то, что следователям на практике очень часто приходится буквально самим готовить проекты соответствующих оперативных документов, поскольку лица, уполномоченные к их подписанию, далеко не всегда способны их грамотно составить[60].
Отсутствие надлежащей юридической подготовки у оперативных работников не может служить оправданием для смешения оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности. Тем более что наличие правовых знаний должно являться одним из обязательных критериев их допуска к ведению оперативно-розыскной деятельности. Низкий уровень правовых знаний не позволит им прежде всего надлежащим образом решать задачи, стоящие перед оперативно-розыскной деятельностью, осуществлять ее эффективно[61], соблюдать принцип законности и другие принципы при ведении дел оперативного учета.
В Законе об ОРД и УПК РФ следует урегулировать вопросы допуска следователей к оценке материалов по делам оперативного учета, правового значения данной оценки. Следователю, привлекавшемуся к такой оценке, должно быть запрещено возбуждать соответствующие уголовные дела (которым предшествовало ведение дел оперативного учета), принимать их к своему производству и участвовать в их расследовании. Пока вопросы допуска следователей к правовой оценке дел оперативного учета не получили надлежащего законодательного регулирования, имеет смысл в УПК РФ сформулировать соответствующий запрет для следователя. Он может быть осуществлен путем дополнения ст. 38 УПК РФ ч. 2 следующего содержания:
«Следователь, привлекавшийся к правовой оценке материалов дела оперативного учета, не вправе возбуждать по этим материалам уголовные дела, принимать их к своему производству и участвовать в их расследовании».
Глава 2
ТЕОРИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ – МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА ФОРМИРОВАНИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ НА ОСНОВЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ИХ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В ДОКАЗЫВАНИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
§ 1. Судебное доказательство – единственное средство установления истины по уголовным делам
Доказательство является единственным средством, используя которое дознаватель, следователь, прокурор и суд устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела.
Той существенной ролью, которую играет доказательство в уголовном судопроизводстве, объясняется постоянное внимание к категории доказательства в теории и на практике. Его обоснованно относят к числу основных, исходных в теории доказательств и доказательственном праве. Оно лежит в основе решения в теории и законодательстве вопросов, касающихся относимости и допустимости доказательств, способов их собирания, проверки и оценки, оказывает существенное влияние на содержание правового положения участников уголовного судопроизводства. Поэтому правильное определение доказательства, правовых требований, предъявляемых к его содержанию и форме, считается первейшим и необходимым условием достижения истины, обеспечения законности, обоснованности и справедливости принимаемых решений[62].
В настоящее время в теории и практике российского уголовного процесса преобладает точка зрения, в соответствии с которой под доказательствами понимаются любые полученные из установленных законом источников и в установленном им порядке сведения, на основе которых в определенном законом порядке орган дознания, следователь и суд устанавливают обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела (ст. 74 УПК РФ)[63]. Именно такое понимание доказательства лежало в основе ст. 69 УПК РСФСР 1960 г., согласно которой доказательствами по уголовному делу являлись любые фактические данные, на основе которых в определенном законом порядке орган дознания, следователь и суд устанавливают обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.
Использованное ранее словосочетание «любые фактические данные» и используемое в действующем законе словосочетание «любые сведения» употребляются законодателем как синонимы и не меняют существа нормативного определения понятия доказательства. В силу этого попытку отдельных авторов обосновать существование принципиального различия между определением доказательства как фактических данных и их характеристикой как сведений о фактах (и на этой основе возражающих против однозначности понятий «доказательства» и «фактические данные») нельзя признать плодотворной и заслуживающей поддержки[64].
Нельзя согласиться и с критикой ч. 1 ст. 74 УПК РФ в части того, что она якобы содержит нормативное определение только прямых доказательств[65]. Ее можно объяснить только поверхностным прочтением закона. В действительности содержание доказательств как любых сведений законодатель связывает не только с возможностью установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, но и иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Исходя из этого рассматриваемое законодательное определение доказательства охватывает содержание и косвенных доказательств.
Доказательство в уголовном процессе должно отвечать двум правовым требованиям, предъявляемым соответственно к его содержанию и форме, – относимости и допустимости[66]. В юридической литературе широкое распространение получило определение относимости и допустимости как свойств доказательств, характеризующих соответственно их содержание и форму[67]. Такое понимание относимости и допустимости представляется неточным. Его использование на практике затрудняет собирание именно относимых и допустимых доказательств. Дело в том, что при таком подходе внимание правоприменителей акцентируется на качествах уже собранных доказательств. Этот вывод подтверждается суждением сторонников анализируемого взгляда, согласно которому «относимость и допустимость – это критерии оценки, которым должно соответствовать каждое из доказательств, используемых следователем, прокурором, судом для обоснования выводов по делу»[68].
Конечно, собранные доказательства с точки зрения сформировавшего их субъекта должны быть относимыми и допустимыми. С этим никто не спорит. Однако они будут таковыми лишь в том случае, если требования закона, обращенные к их содержанию и форме, будут учитываться субъектами доказывания не после того, как доказательство уже сформировано и осуществляется его проверка и оценка, а значительно раньше – еще при подготовке и проведении следственных и судебных действий, направленных на собирание доказательств. Только при соблюдении данного условия обеспечивается формирование относимых и допустимых доказательств[69]. И именно понимание относимости и допустимости доказательств как правовых требований, предъявляемых к их содержанию и форме, и ориентирует правоприменителей на их учет тогда, когда доказательства еще только формируются, а не тогда, когда они уже сформированы.