Страница 3 из 27
Наше с Мальвиной счастье разрушали мои ночные кошмары - результат угнетенности, которую я испытывал из-за тесноты спальни. Эти сны меня очень мучили, потому что в них я всегда был чем-то или кем-то совершенно на себя непохожим и испытывал страхи, которых никогда до этого не знал. Так, мне приснилось однажды, будто я гаванская сигара стоимостью в две песеты, лежу вместе с другими такими же сигарами в запечатанной коробке и жду не дождусь, чтобы кто-нибудь наконец эту коробку купил, открыл и закурил мою соседку справа или слева - тогда мне станет свободней дышать. В другой раз мне приснилось, что я пробка в бутылке шампанского, и, когда незадолго до рассвета какие-то пьяницы мной из бутылки выстрелили, я издал звук "пум!" и так двинул очаровательную Мальвину головой в висок, что она, бедная, проснулась и замолотила в темноте руками, уверенная, что у нее начинается менингит, да так и осталась лежать в нокауте, пока часы, как спортивный судья, не досчитали до девяти. А в другой раз мне приснилось, что я - нога в сапоге, который страшно жмет. Все это было очень неприятно, и я, несмотря на сладость нашей любви, испытывал настоящий ужас, когда входил в спальню.
Однажды ночью Мальвина меня разбудила.
- Хорхе, по-моему, в квартире кто-то есть. - И она легонько потрясла меня за плечо.
- Что?! - завопил я.
- Не кричи.
- Что? - прошептал я.
- Ты проснулся?
- Не знаю.
- Хорхе, по-моему, в квартире кто-то есть, - повторила Мальвина.
- Кто?
- Наверно, вор. Прислушайся.
Лежа на спине, открыв глаза, я весь превратился в слух.
Кто-то, не заботясь о том, что его шаги могут быть услышаны, расхаживал по коридору. Шаги были твердые, мужские.
"Определенно, в квартире посторонний", - подумал я, почему-то не испытывая никакого страха.
- Слышишь? - прошептала Мальвина.
- Да.
- Боже, что нам делать?
Я понимал, что означает этот вопрос: "Ты прекрасно знаешь, что должен делать. Ты должен встать с постели, взять пистолет и отправиться искать преступника, рискуя тем, что он может тебя убить, а я останусь здесь, запрусь и буду кричать. На то ты и мужчина".
По совести говори, необходимость выполнить мужской долг особой радости у меня не вызывала. Я решил потянуть время - может, вор закончит быстро свои дела и уйдет, И начал, пользуясь методом исключения, прикидывать, кто разгуливает сейчас по нашей квартире.
- Может, это Доминго, слуга? - подумал я вслух.
- Нет, это не Доминго, - сказала Мальвина.
- Кошка тоже не может быть.
- Исключено.
- Почему ты так уверена, Мальвина? Мне не нравится эта твоя безапелляционность. Кошки по ночам делают много глупостей.
- И все равно это не кошка.
- Что же, проверим.
Я соскочил с постели, взял пистолет и вышел, крадучись, из комнаты. Мальвина, прячась за моей спиной, двинулась следом. Шаги то дальше, то ближе, то дальше, то ближе... Когда они зазвучали совсем рядом, я включил в коридоре свет и направил дуло в глубь коридора; во рту у меня пересохло, а брови поползли вверх, будто хотели убежать со лба и спрятаться в моих всклокоченных волосах.
В коридоре никого не было.
- Мне кажется, он сейчас в столовой, - сказала Мальвина.
И мы на цыпочках пошли в столовую. Никого. Кошка, спавшая на стуле, подняла голову и на нас посмотрела. Все в комнате было в полном порядке. Настенные часы, показывая без четверти три, были похожи на мертвенно-бледное лицо с усами на итальянский лад.
Шаги зазвучали снова. Пошептавшись, мы с Мальвиной решили, что вор сейчас в моем кабинете.
Но там его не оказалось тоже. Вот так, следуя за звуком шагов и каждый раз обманываясь, выставив вперед пистолет, мы обошли всю квартиру, заглянули во все углы, прошли от северной стороны квартиры к южной и обратно, но никого не нашли. Когда мы оказывались в гостиной, шаги были слышны из кухни. Когда же мы переходили в кухню, звук шагов слышался в гостиной. Войдя в азарт и позабыв о страхе в тщетной погоне за неуловимым вором, мы уже носились за звуком шагов как угорелые. К половине пятого мы пробежали, пожалуй, пятнадцать километров. И тут шаги умолкли.
- Наконец-то ушел! - вздохнули мы и, невероятно усталые, повалились на постель и тут же уснули.
Это произошло в понедельник.
В среду Мальвина меня разбудила снова. От ужаса зубы у нее стучали, как кастаньеты, и я с трудом понял, о чем она говорит.
- Ты слышал?
- Нет. А что такое?
- Жуть! Только что замолчало... Ой, опять!
У меня пробежал мороз по коже: совсем рядом со мной раздался крик, который могла вызвать только беспредельная боль. Невозможно было понять, откуда он исходит - то ли из моей подушки, то ли от вешалки, стоящей в углу, то ли от кого-то, склонившегося над нашей кроватью или агонизирующего под ней.
Стоны повторялись, становились все громче и наконец превратились в вой собаки, чующей чью-то скорую смерть. И вдруг раздраженный голос сказал:
- Сама виновата, дрянь, сама!
Мальвина сжала мне локоть.
- Что это, Хорхе?
И я ответил, дрожа от ужаса:
- Не знаю, но мне страшно.
Когда завыли снова, мы с Мальвиной юркнули с головой под одеяло, но потом раздался такой душераздирающий вопль, что мы вскочили с кровати.
- Уйдем отсюда, Хорхе! Я этого больше не вынесу!
Мы побежали в столовую, в другой конец нашей квартиры. Закутанные в одеяла, мы уже собрались лечь тут, когда совсем рядом кто-то рассмеялся и сказал в темноте:
- Чур не щекотаться!
И снова раздался хохот, на этот раз из вентиляционной решетки.
Тот же самый голос, но теперь, по-видимому, из серванта, совсем обессилевший, потребовал:
- Перестань щекотать, я больше не могу!
И из шкафа ручейком потек нервный смех.
Мальвина, чуть живая от ужаса, крепко обнимала меня.
И тут хрипло запела люстра:
- О, ля-ре-ре!.. О, фа-ре-до!
- Хорхе, милый! - запричитала моя возлюбленная. - Я поняла: мы живем в доме с привидениями! Эти вопли, эти проклятия, этот смех. Хорхе, ведь это страдающие души, не нашедшие упокоения!.. Господи, куда мы только попали! Давай помолимся, чтобы Бог их успокоил.
И мы стали молиться.
На другой день я вызвал привратника.
- Я не знал, что происходит в этом доме, - прорычал я, - но похоже, что в нем обитает нечистая сила.
Тихий, затерявшийся в огромной ливрее человечек изумленно на меня посмотрел. Казалось, что он, с тех пор как стал привратником, впервые проснулся.
- Нечистая сила? Что вы, сеньор! Я точно знаю, что ее здесь нет. Никто никогда не жаловался, что в этом доме есть что-то лишнее. Неужели домовладелец потратил бы деньги на нечистую силу, когда он их даже на балки пожалел? Нечистой силы здесь нет, так же как и крыс, тараканов - всего того, без чего можно обойтись. Что касается меня, то я считаю, что без тараканов и дом не дом. Я говорил домовладельцу: "Тараканы есть во всех мадридских домах, с ними уютнее, благодаря им знаешь, что наступила весна, да и дети с ними любят играть. Почему бы не пустить несколько в наш дом?" А он отвечает: "Думай, что говоришь, Мануэль: ведь тараканы могут сдвинуть несколько крупинок цемента, и дом рухнет. И это убедило меня. А почему вам кажется, что в доме живет нечистая сила?
- В понедельник ночью по нашей квартире кто-то ходил, но поймать нам не удалось никого. Мы слышали шаги, но никого не видели.
Мануэль покачал головой.
- Да это ваш сосед сверху, он готовится сейчас к экзаменам и зубрит, расхаживая по комнате.
- А вчера у нас в спальне кто-то вопил.
- Это рожала сеньора, которая живет справа от вас, она родила на рассвете.
- А слева от нас кто живет?
- Новобрачные.
Немного помолчав, я спросил:
- Из чего в этом доме стены, Мануэль? Из пергамента?
- Что вы, сеньор! Это стоило бы слишком дорого. Но уж раз зашел об этом разговор, хочу попросить вас поосторожней вбивать в стены гвозди. Позавчера вы вогнали один на полдюйма в плечо соседа, который сидел, прислонившись к общей с вами стенке с другой ее стороны.