Счастливая звезда (Альтаир)

- Что-то пока ничего не видно, - с искренней озабоченностью проговорила она, подкручивая ручку настройки. - Может быть, для такого расстояния не хватает мощности передатчика?

- Все проверено. Впрочем, я не знаю чувствительности вашего приемника.

- За это не беспокойтесь, - сухо ответила Надя, обидевшись за честь своей лаборатории. - Мы его сами переделывали.

Усиков подсел ближе к экрану, смотрел на часы, нервничал, поминутно снимая и надевая тюбетейку.

- Как сыграли? - неожиданно услышал он Надин шепот.

Но и сейчас Надя ничего не узнала. На экране показались косые бегущие полосы. Пришлось сразу же заняться настройкой телевизора. Ведь передача "Альтаира" идет только пять минут.

- Эге! Становится на что-то похоже, - одобрительно проговорил Вячеслав Акимович, подходя к экрану. - Интересно! В аквариуме плавают белки?

Сквозь редкую проволочную сетку можно было ясно рассмотреть прыгающих белок. Вот одна из них встала на задние лапки и начала умываться.

Журавлихин предупредил инженера, что в этих испытаниях изображение идет без звука. Просто они не включили второй передатчик. Но звук мало интересовал Вячеслава Акимовича - он тщательно рассматривал картинку, определяя глубину резкости.

- Надя, увеличьте контрастность. Да не то, не то! Зачем вы крутите все ручки подряд? Внимательнее! Все позабыли, - раздраженно говорил инженер; видимо, он не на шутку заинтересовался аппаратом любителей.

Опытным глазом исследователя Пичуев заметил остроумную простоту в решении некоторых технических задач.

В дальнем углу клетки расплывчатое белое пятно. Может быть, это падает свет из окна? Нет, не похоже. Промелькнула прыгающая белка. Это уже на третьем плане?

Пятно закачалось и пропало. А затем откуда-то сбоку выползло на экран огромное лицо и сразу закрыло всех белок и клетку. Лицо самое обыкновенное. Широкое, круглое, с чуть выступающими скулами, оно могло принадлежать парню лет восемнадцати. Ни одна морщинка не ужилась бы на этом юношеском лбу, где виднелись только линии телевизионных строк. Жгучее, ни с чем не сравнимое любопытство застыло на лице; будто в удивлении, шевелились светлые пушистые усы. Все было видно очень четко - и зачесанные назад гладкие волосы, и выпуклые, изумленные глаза. Широкий добродушный рот полуоткрыт. Еще бы, парень смотрел в объектив никогда не виданного им аппарата!

Лицо исчезло. По диагонали через весь экран метнулась белка. Потом вновь появилось лицо, но уже девичье. Еще лицо, еще и еще. Это биологи, малопривычные к технике, интересовались странным аппаратом. Хотелось заглянуть в него: а что там есть? Что там видно? Естественное любопытство...

Но вот опять появились белки.

Вячеслав Акимович бросился к пульту, хотел в оставшуюся минуту определить четкость заднего плана, но опять, как луна, выплыло на экран знакомое лицо.

- Здравствуйте! - Пичуев досадливо поморщился. - Что за надоедливый парень!

- Может, мае туда поехать? - забеспокоился Усиков, вытягивая шею, будто ему мешал воротничок. - Предупредить ребят - пусть не заглядывают.

Изображение на экране исчезло. Пять минут истекло, и автомат послушно выключил аккумулятор "Альтаира".

Пичуев недовольно сдернул очки.

- Надюша, быстренько организуйте машину. Поезжайте скорее, - напутствовал он Усикова. - Выключите автомат. Сделайте, чтобы передатчик работал без перерывов примерно два часа.

Когда Усиков и Надя исчезли, инженер поудобнее расположился в кресле и, указывая студентам на диван, предложил им сесть напротив.

- Рассказывайте подробнее. Судя по всему, передатчик у вас достаточно портативный. Какая же там мощность в антенне?

- Примерно пятьдесят ватт.

- Молодцы! При чувствительном аппарате вроде этого, - Вячеслав Акимович указал на только что работавший телевизор, - можно перекрыть хорошее расстояние. Кстати, на дальность испытывался ваш "Альтаир"?

- Пока еще нет!

- Это надо сделать в самое ближайшее время. Так вы говорите, что схема передатчика у вас стабилизована? - продолжал инженер, обращаясь к студентам и пододвигая к ним кресло поближе.

Журавлихин чертил схемы, приводил расчеты, удивляя придирчивого инженера своими глубокими познаниями в радиотехнике.

"Эх, если бы мне все студенты так отвечали! - вспоминал Пичуев прошедшие экзамены в институте, где читал лекции. - А практика какая... настоящая творческая! Из этого малого инженер выйдет".

- Значит, в вашем научном обществе занимаются не только теоретическими исследованиями? - спросил Вячеслав Акимович. - Детали для "Альтаира" где-нибудь заказывали?

- Нет, сами сделали в наших институтских мастерских. - Журавлихин смотрел на инженера ясными, чуть зеленоватыми глазами.

С гордостью за своих товарищей он рассказывал, что некоторые из них освоили токарный станок и выточили довольно сложные детали для "Альтаира", что дирекция разрешила научному обществу пользоваться всеми лабораториями, и тут же добавил, как самое важное:

- В лабораториях и мастерских у нас заводская дисциплина.

- А вы бывали на заводе? - Пичуев прищурился, смотря на Журавлихина сквозь стекла очков.

- Теперь бываем часто. Научно-техническая взаимопомощь. Потом еще связь по комсомольской линии, друг другу помогаем. А, помню, в первый раз когда приехали на завод, странно было. Примкнули к экскурсии молодых технологов. По всем цехам их водил главный инженер, тоже совсем молодой, вроде вас. Журавлихин почувствовал, что сказал лишнее, Пичуев поморщился. - Мы попали в обеденный перерыв, рабочих в цехах не было. И до чего же мы удивились, когда увидели, что главный инженер подходил к станкам и последовательно делал все операции, требующиеся для обработки изделия! Он работал и за токаря, и за фрезеровщика, и за штамповщика, включал сложные станки-автоматы, чувствовал себя хозяином всех машин. Он мог сделать все детали, собрать из них приемник, отрегулировать его, проверить и подписать паспорт на выпуск. Так он ходил из цеха в цех, показывая, как надо применять

новые

приспособления, демонстрировал разработанный им испытательный щит, на котором сразу видна вся работа приемника. Он знал по имени каждого рабочего, выполняющего ту или иную операцию. Мы же ходили за ним, раскрыв рот, и думали, что видим не главного инженера, а кудесника. Многие из нас решили, что только таким и должен быть настоящий специалист. Он все должен знать, все должен уметь... - Журавлихин замолчал и уставился на носки своих ботинок.

- В последнем выводе вы немножко перехватили, - с оттенком дружеского расположения заметил Пичуев. - Однако и практические знания и умение по-хозяйски взяться за ручку рубильника пригодились бы человеку несколько раньше, чем в моем возрасте. К сожалению, чаще всего бывает, что инженер, оканчивающий институт, еще далеко не инженер.

- Это нам все говорят, - признался Митяй, виновато вздохнув. - Конечно, сейчас и производственная практика налажена и постоянная связь с заводами. А что первокурсникам делать? Как исключение, приняли нас в научное общество. Польза от него, конечно, большая. Ведь обидно, коли ты получил диплом инженера, идти на завод или в лабораторию опять студентом-практикантом, а не работником. Мы не хотим скидки на неопытность.

Всегда спокойный, даже несколько флегматичный Митяй говорил горячо, взволнованно:

- В самом деле, что за скидка на молодость и неопытность! Передовые рабочие на предприятиях выполняют уже завтрашние планы. Почему же молодые инженеры должны от них отставать и, кроме отпущенных государством пяти лет на учебу, еще два-три года привыкать к самостоятельному труду?

- Не спорю, - согласился Вячеслав Акимович, - привыкать надо сейчас, пусть даже с первого курса. Однако вы сами говорите, что каждый студент проходит практику на заводе или в исследовательском институте. Например, у нас тоже бывают практиканты.

- Вы им даете самостоятельную конструкторскую работу? - с вежливой улыбкой спросил Журавлихин.