Вторжение

— Ну и ну! — Она вытаращила глаза. — Он что, собирается выкупить её или как?

— Выторговать, — сказал Николет. — Он положит на одну чашу весов страдания двухсот лет рабства, а на другую — ту землю, на которой мучили рабов. Кроме того, он бросит на неё те тысячи домов с белыми обитателями, которые, как он надеется, будут под прицелами ружей чёрных воинов.

— Гамал, — прошептала Джинни. Вцепившись в подлокотники кресла-качалки, она смотрела на Николета, не видя его; взор её был устремлён далеко вдаль, за пределы этой комнаты в выцветших облупившихся обоях. Под шапочкой её причёски в стиле «афро-америкен» — она была такой аккуратной, что Николет принял её за парик — покачивались две золотые серёжки, напоминавшие формой ятаганы. Тусклый свет занимающегося дня пробивался сквозь немытые окна.

— Вы не разыгрываете меня, Ал?

— Я в жизни не был настолько серьёзен, — сказал он. Прикрытые стёклами очков карие глаза собеседника настойчиво искали её ответного взгляда.

— Но почему… — Она замялась в поисках точного слова. — Как же так получилось, что я не услышала ни слова ни от одного члена совета?.. Гамал. Четыре штата. И всё во славу чёрных. Я думаю, это просто прекрасно.

— Вам нравится эта идея? — Он растерялся.

— Господи, конечно. А разве кому-то она может не нравиться? Годами шли только разговоры о чёрной нации, о чёрном президенте и о столице. Мне всегда нравились эти мысли, но я воспринимала их только лишь как горячечные мечтания. А теперь Данни Смит решил воплотить их в жизнь. Да пребудет Божье благословение на этом человеке!

Преисполненная мечтами, она раскачивалась на кресле, чувствуя, как ею постепенно овладевает мечтательное восторженное настроение. Николет наблюдал за ней, за этой богиней «соула», песни которой воспламеняли сердца десятков миллионов чернокожих мужчин и женщин. С внезапным разочарованием он подумал, что, наверно, она каждый день изучает свой гороскоп. Он предпочёл бы иметь дело с практичной, твёрдо стоящей на земле женщиной. Он не был готов к встрече с пророчицей.

Николет нетерпеливо откашлялся. Она продолжала раскачиваться, видя перед собой загадочное сияние завтрашнего дня.

— Джинни!

Её взгляд снова обрёл осмысленность.

— Да.

Наклонившись, он взял её за руку.

— Джинни, Гамал существует лишь в видениях Смита — и стремясь к нему, он прямиком попадёт в ад. Поверьте мне, в данный момент попытка осуществить этот замысел уничтожит всех нас.

— Ну и что? — Она отдёрнула руку. — Мы так и так погибнем.

— Вы ошибаетесь, — возразил он. — Мы только начинаем жить. — В мягком карибском произношении появились звенящие нотки. — Власть чёрных почти у нас в руках. И она может вот-вот достаться нам — если мы будем действовать спокойно и выдержанно, и не будем допускать ошибок… Джинни, кто я такой?

— Вы очень милый чёрный мужчина, — смущённо улыбнулась она, окончательно возвращаясь в этот дешёвый, ободранный гостиничный номер.

— Спасибо. Я имею в виду мою профессию? Я экономист? Верно?

— Да, дорогой? Не человек, а золото, только у девушек головы раскалываются.

— Тогда послушайте меня внимательно. — Он снова склонился к ней. — Дан Смит — человек, одержимый видениями, он не расстаётся с тогой пророка? Как и все мессии, он считает, что наделён даром предсказывать будущее. Его Святой Грааль, его Камелот, если хотите, это Республика Гамал. Вся красота его замыслов заключается в том, что идея Гамала обретёт смысл лет через пятьдесят. Смит, наверно, сам того не понимая, провидит истину. Эти четыре штата с преимущественно чёрным населением, возглавляемые мудрыми прогрессивными лидерами, могут стать могущественным государством, гордой и богатой страной.

Джинни, замерев, внимала мерному ритму его слов. Она чувствовала себя деревенской девчонкой у ног деревенского колдуна, повествующего о древних деяниях.

— Джорджия, — сказал он, — это богатая плодородная земля, позволяет выращивать табак, арахис, хлопок. Леса дадут нам строительную древесину, сырьё для производства бумаги, смолу и скипидар. К тому же прекрасные ископаемые — бокситы, слюда, циркон. Обратимся к Алабаме. Ещё больше хлопка, целлюлозы, обилие крупного рогатого скота. Мощная металлургическая промышленность в Бирмингеме, обильные запасы каменного угля. В долине Миссисипи возделывается соя, сахарный тростник, орехи, опять-таки хлопок и тысячи квадратных миль заняты строевым лесом. Но главным образом привлекать нефть и газ, которых тут производят на 250 миллионов долларов в год. Наконец Луизиана, в недрах которой кроются запасы нефти и газа на миллиарды долларов, не говоря уж о залежах серы: тут растёт сахарный тростник, рис, высятся густые леса. В прилежащих водах в изобилии вылавливают разнообразную рыбу и креветки.

Джинни зачарованно слушала эти гимны в честь экономики, которые обычно утомляли её до зевоты.

— В Новом Орлеане расположен один из самых больших портов мира, — продолжал Николет, блестя глазами за стёклами очков. — Почти такие же — в Мобиле и Галфпорте. Прекрасные города и посёлки к западу и востоку от Лейк-Чарльз, начиная с Огусты. И над величественной столицей в Монтгомери когда-нибудь взовьётся чёрный флаг с пурпурно-красным сжатым кулаком, сменив звёзды и полосы Конфедерации белого человека. Гамал, богатое государство с развитой промышленностью, будет торговать со всем светом, посылая свои корабли за семь морей. Данни Смит предвидит будущее, и когда-нибудь Гамал прославит его.

Джинни склонила голову набок, и один из золотых полумесяцев серёжки коснулся плеча.

— Да, о Гамале вы рассказываете куда как красноречиво. В ваших речах ангельские нотки.

Пожав плечами, он покачал головой.

— Но, Джинни, до всего этого ещё не менее полустолетия. Сегодня мы не в состоянии создать и сплотить такую нацию. Десятилетиями мы могли только поднимать бунты и проливать кровь. Джинни, пока ещё у нас, чёрных, нет столько знаний и умений. Нам нужны администраторы купцы, финансисты, капитаны индустрии, предприниматели и учёные, инженеры и техники, которые могут управлять этим механизмом, Да во всей Америке сегодня не наберётся и тысячи чёрных, которые способны управлять хоть одной областью промышленности. Например, нефтяной. А нам нужны миллионы специалистов.

Помрачнев, Джинни укоризненно посмотрела на него.

— Вас снова понесло в сторону. Почему вы не можете придерживаться одной и той же точки зрения?

— Потому что я говорю о фактах, — ответил Николет. — Я слушал вас вчера по телевизору и согласен с каждым вашим словом. И сегодня Ч. Ф. имеет право взывать к справедливости для чёрных, требовать возмещения за прошлые страдания и заметного участия в управлении промышленностью. Мы хотим, чтобы в правление «Эмпайр» вошли два наших человека, и чтобы в пенсионном фонде профсоюза водителей начал работать чёрный экономист. Мы должны осваивать эту науку. — Он стукнул кулаком по ладони. — Нам необходимо получать образование. Мы должны становиться менеджерами, банкирами, специалистами по работе корпораций, учёными. В игры белого человека мы должны играть лучше, чем он сам. А потом, когда мы будем готовы…

Николет вскочил со стула, 140 фунтов страсти и горения, и ткнул в неё указательным пальцем.

— А когда чёрные будут готовы, они не станут ни просить, ни торговаться из-за Гамала. Они просто пойдут и возьмут его. У них будет оружие. И мозги. — Он сделал театральную паузу и вскинул руки, давая понять, что готов принести себя в жертву. — Но всё это достанется нашим внукам. Мы должны тщательно и продуманно подготовить их будущее. А сегодня мы не имеем права думать о себе — включая желание напугать белых до полусмерти, чем мы сейчас и занимаемся.

Джинни не сводила с него глаз, пока Николет продолжал.

— Сегодня же стремление Данни Смита к Гамалу самоубийственно. Мы не сможем управлять им, пусть даже он нам достанется, но этого не произойдёт. План Смита предполагает захват тысяч домов в белых пригородах — под аккомпанемент требований о Гамале. Джинни, это повлечёт за собой груды чёрных трупов. Приверженцы Дана говорят «возьми десять», но за каждую такую десятку мы расплатимся сотнями жизней. И чёрным суждено будет и дальше гнить в своих гетто — со своими мозгами, с их смелостью и отвагой. Чернокожих будут убивать тысячами. Оставшихся в живых загонят за колючую проволоку концентрационных лагерей. Взгляните правде в лицо, Джинни. Путь, по которому ведёт Данни Смит, продиктован сумасшествием. Он отбросит нас, как минимум, на сто лет назад, пока мы будем приходить в себя.