Нечто иное

– Ты не умер, – вдруг раздался старческий скрипучий голос.

– Кто ты? – спросил шёпотом Костя.

– Я жду тебя, – произнес голос.

Человек сидел неподвижно, но кроме него говорить никто не мог.

– Так это ты звал меня? – Костя медленно встал.

– Тебя звала твоя судьба, молодой человек. У нас впереди много времени поговорить о ней.

– Но я не хочу говорить о судьбе! Что тебе нужно? Вернее, вам… Говорите, и я пойду отсюда!

– Ха-ха-ха-ха-ха! – скрипуче рассмеялся человек. – Уйдешь. Тот, кто зашел сюда, обратно возвратиться не может… до времени. Выходов отсюда только три, но в другие, совсем другие места, и не для нас с тобой. Ты и я – исключение. Ты будешь здесь, со мной.

– Я вас не понимаю.

– Поймешь. Я жду тебя.

Костя неуверенно двинулся вперед. Шаг, еще шаг. Наконец Костя увидел человека в кресле. Это был чернокожий старик, накрытый рваным и пахнущим сыростью пледом. Он был лыс. Голова его еле заметно тряслась, губы скривились в неприятной беззубой улыбке. Костя перевел взгляд на причудливую оптику телескопа с какими-то колесиками, рычажками и окуляром, покрытыми паутиной. Она же перекидывалась узорчатыми сетками и на трубу телескопа, а оттуда – к потолку, провисая, словно гамак.

– Простите, – Костя вновь посмотрел на старика, отметив про себя, что у него совершенно пустые глаза. Костя провел перед ними ладонью. Старик не отреагировал. – Простите…

– Да, я потерял зрение, смотря в небо через этот телескоп, пытаясь найти… увидеть… – Старик запнулся. – Но мне, впрочем, не нужны эти никчемные органы в глазницах, – вдруг нашелся старик. – Они примитивны. Есть другой орган зрения. Кстати и у тебя тоже, ха, ха. Ты же обнаружил вход сюда. Ты тоже можешь смотреть в телескоп. А теперь ты хочешь знать, как попал сюда я?

– Да, – Костя закивал головой.

– Так же, как и все. И я намерен помочь тебе выйти отсюда, если ты окажешь мне одну услугу.

– Да, да, конечно! – обрадовался Костя и вдруг испугался. А что он может?

– Можешь, – прошептал старик.

– Что я должен делать?

– Ну… для начала посмотри в телескоп.

Костя брезгливо снял паутину с окуляра и, присев, посмотрел в него. Все расплывалось. Костя попробовал покрутить колесико над окуляром. Постепенно стала вырисовываться какая-то картина. Это были не звезды, которые ожидал увидеть Костя. Он в ужасе отпрянул назад.

– Да, да, молодой человек, но это не смерть. Смотри.

– Чт-т-о э-т-то? – заикаясь, произнес Костя.

– Судьба! – выдохнул старик.

Костя снова прильнул к окуляру.

– …говорю же вам, я сам ничего не понимаю! – голос Андрея Викторовича дрожал. – Он шагнул в этот детский домик и упал, как подкошенный.

– Так, так, – произнес человек в форме сотрудника скорой помощи, приложив пальцы к шее Кости и посветив фонариком ему в глаза. – Он жив, но в коме.

– Давление 100 и 55, – сказал суетившийся рядом фельдшер, – что набирать?

– Головой не бился? – бросил врач в сторону Андрея Викторовича.

– Да нет, – пожал плечами психолог, – говорю же, он в домик шагнул и сразу упал. Хотя там темно, может и…

– Воротник ему на шею, потом на носилки, а то тут в этом домике места мало, – скомандовал врач. – Глюкозу, кубиков сорок, и аскорбинку, затем – налоксон… может, это «передоз».

– Вы думаете, он – наркоман? – в недоумении произнес Андрей Викторович.

– А вы вообще кто? – спросил врач, вешая фонендоскоп себе на шею.

– Я… понимаете, тут такое дело… – начал сбивчиво объяснять мужчина. – Мальчик утверждал, что на месте детской площадки стоит старый дом, который зовет его к себе. Я психолог. Хотел помочь пацану разобраться в его страхах.

– Вы его знаете?

– Он друг моего сына. Одноклассник.

– Родителям надо сообщить. А наркоманов сейчас – сами знаете…

– Да, да, я пойду. Как я об этом не подумал… Обычные галлюцинации после приема этой гадости.

– Подождите, сейчас полиция подъедет.

– А зачем полиция?

– Так положено. Им все объясните. Ну чего там? – крикнул врач в сторону машины, куда занесли носилки.

– Никакой реакции, доктор. Я ему «капельник» наладил через катетер.

В это время подъехала машина с нарядом полиции. Врач отправился к карете «скорой» и взял рацию.

– Диспетчер, это восьмая. Нинуль, у нас здесь кома неизвестного генеза. Черепно-мозговая под вопросом. Шестнадцать лет, – быстро произнес в рацию врач.

Костя снова отпрянул от окуляра.

– Ну как тебе? – раздался сбоку скрипучий голос деда.

– Я… я… я не знаю! – Костю трясло мелкой дрожью.

– Да, – вздохнул старик, – кома это не подарок, но это и есть твой шанс… и мой тоже.

Костя в недоумении уставился на старика. Тот так и сидел неподвижно. Костя почувствовал, что его сейчас стошнит. В глазах потемнело, ноги подкосились, и он упал.

– Слабак! – произнес старик. – Слабакам не место на Земле.

Глава третья

Костя открыл глаза. Он лежал ниц на сыром полу. Медленно сев, Костя посмотрел по сторонам. Темно, хоть глаз выколи. Что это было? Телескоп, этот старик и то, что я видел в телескоп. «Я спал», – успокоил себя Костя.

Скрип, тонкий, бледный луч света сверху, напоминающий развернутую простыню. Костя вздрогнул.

– Нет, молодой человек, ты не спал. Хотя отключиться на несколько лет было с твоей стороны неприлично. Каждую ночь созерцать твое неподвижно лежащее на полу тело – неприятная картина. Правда, здесь нет времени в понятиях плотного мира.

– Это вы?! – Костя встал. Тот же телескоп, кресло, столик с книгами и старик. – Я что, потерял сознание?

– Потерял? Ты и есть сознание. Жизнь. Душа. Поле. Называй, как хочешь. Ты не мог потерять сам себя. То, чем ты являешься сейчас, пока твой дух еще теплится в твоем теле, вечно. Мы сами строим свою тюрьму, образно говоря. А кто – и на самом деле.

– Как это? – Костя подошел поближе.

– Несколько лет назад ты говорил, что не хочешь говорить про судьбу… ха!

– Теперь все изменилось! – Костя посмотрел в пустые глаза старика.

– Я вижу… – Старик крякнул, пытаясь изменить положение тела. – Ты пока взгляни в телескоп. Я соберусь с мыслями.

Костя приставил глаз к окуляру.

– Может, побрить его? – спросила молоденькая сестра у врача.

– Ему от этого легче не станет… – Врач задумался. – Хотя и тяжелей – тоже.

На больничной койке лежал человек. Лишь голова с густыми длинными волосами, раскинувшимися по подушке, усами и бородой торчали из-под одеяла. Сестра осторожно стала удалять эту поросль ножницами, затем бритвой, и Костя стал узнавать сам себя. Да, это был он сам, но заметно повзрослевший. Костя оторвался от телескопа.

– Сколько лет я так пролежал, старик?

– Почти шесть лет.

– Так мне теперь…

– Не тебе, а твоему телу, – перебил старик. – Твоему жалкому телу сейчас еще 21 год по времени плотного мира.

– Что за плотный мир?

– Все потом, ты смотри, смотри.

Костя вновь уставился в окуляр. Он увидел город с развалинами домов, покрытыми инеем и льдом. Метель, гуляющую по пустым улицам… стоп! Не по пустым. Под аркой уцелевшего здания мелькнула тень. Костя дернул за рычажок, и арка стремительно приблизилась. Костя увидел сидящего на коленях человека, одетого в лохмотья. Запавшие, с нездоровым огоньком глаза. Он жадно откусывал куски от того, что держал в руках, мотая головой. Что-то черное текло по его подбородку. Костя приблизил еще. Человек на время замер, оторвавшись от трапезы. Словно почувствовал, что за ним наблюдают.

– Нет! – крикнул Костя, поняв, что именно ест тот.

– Да, молодой человек, – безразлично произнес дед, – он пожирает человеческий труп. Холод накроет мир. Люди с севера двинутся на юг. Люди юга не захотят их пускать. Начнется война и вскоре голод. Убить человека станет делом обычным. А съесть его… На севере люди одичают, а в некоторых ресторанах вновь отстроенных городов человечина будет считаться деликатесом.