Страница 20 из 26
-Спасибо, - прошептала я преисполненная благодарности к этому человеку, что в срок меньше недели стал для меня ближе всех родных. Да и нет у меня родных, сирота как сеть.
Не считая того маленького человечка, что живёт теперь и растёт внутри меня. Моё сокровище.
И пусть его отец оказался не тем, кого я возносила мысленно два этих года, кого любила искренне, как только могла...впрочем, зачем кривляться, я и теперь его люблю, но как-то это чувство стало тускнеть. Нет того прежнего восторга при мысли о Даниэле. Грусть и боль, перемешанные с толикой негодования.
Спустя некоторое время появился доктор из знакомых полковника, который, естественно осмотрел меня и подтвердил все мои догадки.
Беременна.
-Вам бы, дорогая, не в обмороки падать, а побольше гулять на свежем воздухе, а ещё лучше за городом. Так и передайте своему мужу, - торопливая речь доктора прервалась, и он мельком взглянул на мои руки, что лежали сложенными на коленях. Я мысленно усмехнулась, отметив, что многие люди вначале говорят, а потом думают. Кольца нет и не было, как и мужа.
-Да, спасибо, так и поступлю, непременно,- вежливая улыбка, это я могу.
Моя оболочка это всё, что осталось от прежней Ярославы Огарёвой. А глаза... вряд ли они столь беззаботны, как это было всего пару месяцев назад, до того момента, когда папа уехал на переговоры в Аравию.
Доктор ушел, о чем-то потолковав с полковником, а я всё это время просидела у окна занавешенного легкой прозрачной тканью. Высматривать было некого, да и честно говоря, узнать кого-то из знакомых, не хотелось. Их нет, и не будет. Меня, прежней девчонки, девушки - тоже нет.
-Знаете, я должна вам кое-что рассказать,- произнесла я совершенно спокойным голосом в тот момент, когда Хадерсон присоединился ко мне, только у другого окна.
-Слушаю внимательно, Ярослава,- он в полуоборота развернулся в мою сторону, терпеливо ожидая продолжения.
-Так получилось, что то, что вам сейчас расскажу, я хотела поведать отцу,- судорожный вздох пришлось задавить, чтобы суметь спокойно продолжить. Хорошо,что Марфа вышла, было бы сложнее. - Я беременна.
-Гринвич?- Глаза полковника недобро сузились, а обветренное лицо мужчины приняло злобное и даже жестокое выражение лица. Вероятно, с таким видом Хадерсон воевал, придавая себе свирепости и воинственного настроя.
-Он,- я покраснела, как могла.- Но вы не переживайте, мы вам в тягость не будем, я сегодня же пошлю Марфу узнать, не сдаётся ли где уголок, а ещё лучше домик.
-Ярослава,- прошипел мужчина, - мы уже этот вопрос обсудили! Ты живёшь тут и точка!
-Нет, простите, это неудобно,- мне было стыдно и очень.
Конечно, я знала, что некоторые знакомые девушки встречались с молодыми людьми, но всё это проходило мимо меня. Одобрять подобное не принято, а потому мнение о таких женщинах не самое благоприятное, а порой и весьма неприязненное. И вот сейчас полковник подумал наверняка невесть что, обо мне.
- Теперь я тебя точно никуда не отпущу, да и раньше не собирался. Эх, ты, - он покачал головой и как-то по-доброму усмехнулся,- домашний ты ребёнок, хоть и замуж собралась.
-Уже нет,- буркнула я, чувствуя, что невидимые клещи отпускают, а по щеке покатилась слеза.
-А это правильно,- одобрил Хадерсон, - после его поступка, я бы к такому на войне спиной точно не повернулся. И в разведку с ним не пошёл, уж поверь мне, Ярослава.
-Верю,- я тут же согласилась, вторя полковнику.
Ему виднее в таких делах.
Но и я теперь учёная, и даже если нам суждено встретиться с Даниэлем, то его слова о прерванном половом акте, злобные глаза навсегда запомнятся, это точно. Малышу глупые слова Дана пересказывать не стану, не надо унижать ребенка, а то, что нам без такого папы будет лучше - в этом я точно уверенна.
Неделя тянулась и вместе с тем прошла странно, непривычно.
Мысли об отце были основными. О нём я думала утром, когда просыпалась, днём, едва садилась за стол и выпивала стакан молока (как всегда любил отец), вечером, стоило лечь в постель и прикрыть глаза. Мне было невыносимо больно и страшно, а ещё в душе присутствовало то тупое и щемящее ощущение безнадёги, словно завтрашний день и вовсе не должен наступить.
Наступит и завтра и послезавтра тоже, вот только своего самого родного папочку больше не увижу. Одно знаю точно - малыш, когда родится, он обязательно узнает о том, что мы не нужны были отцу (про храброго вина, погибшего смертью храбрых врать не буду, Дан не заслужил), а маленькие воспринимают подобную информацию с детства куда как легче, ежели это всплывёт много позднее. А вот про то, что у ребенка был самый лучший в мире дед, про то, что он самый умный, сильный и красивый и погиб он действительно по чьему-то оговору - это скрывать не стоит.
Единственно угнетает мысль, что в Тарсмании, а особенно в столице, нам будет довольно сложно затеряться, а подвергать нас обоих опасности нет желания. А куда уехать? Полковник обещал что-нибудь придумать, и я ему верю.
Чужой и малознакомый человек сделал для меня гораздо больше, чем Даниэль и его родственники. Думаю, папа с неба точно видит всё это и рад, что я не одна, а с Хадерсоном. А беременность... думаю, мой папа простил бы и понял. Он всегда был человечным.
Мои пресные мысли разбавлял неожиданно воодушевленный полковник, решивший в скором времени подыскать другой домик. Чтобы нам с малышом было уютно, а вокруг строения не проезжая дорога, а небольшой сад, а ещё лучше прудик в придачу, с лебедями и карасями. Я снова попыталась вручить мужчине свои малочисленные драгоценности, чтобы продать и не задумываться о нашем содержании, а уж тем более о деньгах на новый домик. Но он гневно отказался, заявив, что пусть и не так богат, как мы, но грудь под пули столько лет подставлял не зря.
У полковника осталось две недели от отпуска, и он запланировал совершить небольшую поездку, чтобы купить эту мечту, загородный домик, дабы я не попадалась на глаза знакомым. Но его планам не суждено было сбыться.
Одним ранним утром, пусть не самым прекрасным за последнее время, но вполне сносным раздался настойчивый стук в дверь. Мы с Марфушей обе подскочили, я с просторной кровати она с небольшого, но мягкого диванчика и мигом понеслись одеваться. В последнее время уж слишком много стало неожиданностей, чтобы встречать их вот так, в ночных рубашках и полном неведении.
Мы осторожно вышли из своей комнаты и крадучись направились в ту сторону, где сейчас как раз должен быть этот незнакомый кто-то. Но, к удивлению полная тишина, отсутствие каких-либо посторонних звуков успокоили, но не удовлетворили любопытство. Я, с накинутой на плечи легкой шалью (подарок полковника, заявившего, что мне нельзя студиться, ведь я очень часто провожу время у окна) приблизилась и посмотрела с лестницы вниз. Скрипучая половая доска, на которую я нечаянно по пять раз наступала за день, и на этот раз меня не подвела, а издала свой душевный звук как положено.
-Ярослава, - голос Хадерсона раздался откуда-то снизу и я, уже не скрываясь, приблизилась к деревянным резным перилам, заглянула вниз.
Он сидел на низком стуле с вычурными ножками, а на коленях белел лист бумаги.
-Что случилось?- Я быстро сбежала со ступенек, придерживая шаль одной рукой.
-Завтра утром мне надлежит прибыть в полк. Того шаткого перемирия, которого добился твой отец, больше нет, - он потёр рукой глаза, словно не отдыхал эту ночь, а скакал, обдуваемый ветром.
-Вы вернётесь?- Прошептала я, чувствуя, что мелкая дрожь пробежала по рукам. И, несмотря на летнее время, несмотря на длинное домашнее платье и мягкую шаль, холод вновь пытается добраться, захватит уже душу цепкими когтями.
-Сядь рядом,- произнёс Хадерсон тихо, но твёрдо.
Я молча села на стульчик рядом, прижалась к его спинке и перевела взгляд на папиного друга, ставшего и моим добрым хранителем.
-Мне стыдно, но дом я так и не успел подыскать.
-Да не переживайте, я сама... - договорить мне не дали.