Страница 90 из 95
— Если это правда, то куда он делся?
— Удрал за границу.
— И с тех пор ни разу не дал о себе знать? Вы, Керекеш, высадили его из машины, отняли паспорт, водительские права, деньги и бросили! Кто этот ваш знакомый, о котором вы только что говорили?
Керекеш низко опустил голову.
— Ладно, — сказал Пооч, — мы к этому еще вернемся. Давайте продолжим. С добытыми таким способом документами вы явились к сестре Халаса, Еве Борошш, верно?
— Я сказал, что я ее брат. Показал паспорт. Волосы я подкрасил и стал походить на фотографию, ведь в паспортах всегда дрянные снимки. Ева мне поверила. Она рассказала, что в Дабе напала на мой след и с тех пор разыскивала. Наконец нашла меня в тюрьме. Видно было, что она стыдится, что я сидел. Я сказал, что был осужден за хищение. Она поверила. Она верила мне во всем. Понимаете? Во всем! Она сама дала мне карты в руки! Она была так рада, что нашла родственника. А чтобы все это выглядело еще достовернее, я подцепил себе невесту, которой тоже представился как Геза Халас.
— Жофию Бакони?
— Да. Но муж Евы, Михай Борошш, что-то почуял и запретил Еве со мной встречаться. Он меня на порог не пускал. Тогда я попросил доктора Хинча… Он согласился, и мы стали встречаться в его квартире. Доктор был доволен, что дело приняло такой оборот, и я скоро понял почему. Так он мстил Еве за то, что она ему отказала. Он знал, что я что-то замышляю.
Кепеш старательно печатал на машинке.
— Доктор получал монеты, — добавил Керекеш, — и сбывал их с хорошим барышом.
— Вы последний видели в живых Еву Борошш, — хмурясь, сказал Пооч. — Как это все произошло?
— Я уже говорил… Она упала, потеряла сознание. Я забрал все, что мог, и смылся.
— Оставили ее лежать без сознания?
— Да.
— Черта с два вы ее там оставили! — Пооч ударил ладонью по крышке стола. — Вы подняли ее на подоконник и столкнули вниз.
Керекеш побледнел как полотно.
— Нет… больше я до нее не дотронулся! Она лежала у окна. А я хотел побыстрее выбраться из дома.
— Как, по-вашему, Ева оказалась на мостовой?
— Когда она пришла в себя… и поняла, что случилось, она выбросилась из окна.
— Сказки! Вы думаете, я вам поверю?
— Понимаете… я рассчитывал, что она и тогда на меня не заявит. А я — как ее брат Геза Халас — все равно скоро исчезну…
— Сколько ценностей вы взяли в доме у Евы Борошш?
— Точно не знаю.
— Сколько было на сберкнижках? Не врите! Вы прекрасно знаете!
— Семьсот пятьдесят тысяч форинтов, — низко опустив голову, сказал Керекеш.
— Где сейчас находятся эти сберегательные книжки?
— Я… я их выбросил. Не смел держать при себе.
— Значит, выбросили?
— Да.
Кепеш по-прежнему быстро стучал на машинке.
— Теперь поговорим о Жофии Бакони. Почему вы ее убили?
— Я ее не убивал!
— Она, вероятно, знала, что вы не Геза Халас.
— Нет! Она об этом не знала!
— Мы нашли ее повешенной!
— Она сама это сделала… из-за меня… — Он поднял на Пооча затравленный взгляд. — Вы подозреваете меня в убийстве двух человек?
Пооч достал из ящика коробку, такую же, как принес Кепеш, и поставил их рядом.
— Знакомые коробки, не правда ли? Вы, вероятно, знаете, что лежит в этих коробках? Здесь, — он опустил руку на одну из них, — украденные у Евы Борошш драгоценности. Мы нашли их в вашей комнате сегодня утром во время обыска. Они были спрятаны под полом. Это свидетельствует против вас! Вы их украли, сначала у Евы, а потом у Жофии Бакони. Будете отрицать?
Керекеша трясло как в лихорадке.
— А здесь, — Пооч положил руку на другую коробку, — знаете что? Смотрите на меня! Знаете?
Керекеш молча кивнул.
— Сберкнижки, похищенные у убитой Евы Борошш! — рявкнул капитан. — Всего восемь штук, на семи из них по сто тысяч форинтов, на восьмой — пятьдесят тысяч. А знаете, как попали к нам эти сберкнижки? Ваша жена добровольно передала их нам, когда узнала, что вы не только грабитель, но и убийца! Она умная женщина и не хочет быть замешанной в ваши грязные дела! Она утверждает, что ей неизвестно, что находится в коробке. Вы отдали ей на хранение, а она даже не спросила, где вы ее взяли. Вы признаете, что убили Еву Борошш и Жофию Бакони? А сегодня утром зарезали доктора Хинча, чтобы избежать очной ставки? Вы знали, что доктор вас выдаст.
Берталан Керекеш спрятал лицо в ладони.
— Уведите! — приказал Пооч, открыв дверь в коридор.
Лейтенант Кепеш поднялся.
— У меня есть еще одно дело, — сказал он. — Через полчаса буду здесь.
Пооч молча кивнул.
Кепеш нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги, затем стихли.
— Откройте! Милиция!
— Открываю… — Голос за дверью звучал уверенно и спокойно. — Добрый день. — В дверях стояла Лилла Керекеш, волосы ее были повязаны косынкой. — Это вы? Заходите. Сегодня я опять приму вас в кухне. Ничего?
— Сейчас двенадцать часов дня, — сказал Кепеш и пошел за Лиллой.
Она удивленно обернулась.
— Ну и что?
— Ничего. Я просто сказал, который час. Можно мне сесть?
— Разумеется. — Лилла была спокойна. От ее вчерашней неприязни и следа не осталось. Подняв крышку с кастрюли, она помешала в ней деревянной ложкой. — Соли не хватает.
— Вы знаете, что случилось? — спросил Кепеш.
— Нет, не знаю. Все еще ищете Гезу Халаса?
— Уже нашли.
— Вам повезло. — Она положила в кастрюлю чайную ложку соли. — Наверное, опять мало. — Она добавила еще ложку.
— Вас даже не интересует, зачем я пришел?
— Нет.
— Берталан Керекеш обвиняется в убийстве.
— Да что вы… — все тем же равнодушным тоном произнесла она. — А кого он убил?
— Еву Борошш, Жофию Бакони и доктора Эрвина Хинча.
— Вот как! — Лилла понюхала свою стряпню, помешала и облизала ложку. — И когда он все это успел? Это даже и мяснику многовато! Все еще мало соли… — Она снова положила в кастрюлю ложку соли. — Он уже сознался? Ведь только тогда это чего-то стоит…
— У нас есть прямые улики.
Лилла пожала плечами.
— Вам виднее. Я же сказала, что он меня не интересует.
— Неужели?
Лилла резко обернулась.
— Вы скажете наконец, что вам от меня надо? — взорвалась она.
— Я вам кое-что принес.
— Мне ничего не нужно! — покраснев, сказала Лилла.
— И все же… мне кажется, вам это будет интересно. Коричневая картонная коробка.
Лилла внимательно оглядела лейтенанта. В руках у него ничего не было.
— Где она?
— Я оставил ее в машине. Она ваша.
Лилла попятилась.
— Моя? — Она нахмурилась. — У меня… нет никакой коробки. А будь она у меня, я бы ее не потеряла. Я никогда ничего не теряю. Я знаю, где лежат мои вещи.
— А мне кажется, что она ваша. Подумайте хорошенько.
Кепеш встал, подошел к окну. Милицейская машина стояла у тротуара.
Лилла повернулась к плите, слышно было, как она гремит ложкой о стенки кастрюли. Потом она выключила газ, сняла кастрюлю с плиты и сложила в мойку грязную посуду.
— Я подумала, — бесстрастно сказала она, — может, и вправду моя. Я могу посмотреть? Вы ее принесете?
— Нет, — сказал лейтенант. — Вы сами должны за ней пойти.
— Тогда я оденусь. — Она ушла в комнату.
Когда она вернулась, на ней было синее ситцевое платье и белые босоножки на шпильках. В руках — ридикюль и хозяйственная сумка.
— Я только попрошу соседку, — сказала Лилла, — чтобы она приглядела за детьми. Они скоро придут. Я отправила их в кино, это здесь, на углу, даже улицу не надо переходить. Мы можем идти. — У соседней квартиры она остановилась и постучала. Соседка тут же выглянула. — Берта, я ухожу с этим господином. Будь добра, пригляди за детьми. — Она сунула ключ в руки удивленной женщины и быстро пошла к лифту.
— Куда мне сесть? — спросила Лилла, когда они подошли к машине.
— Садитесь назад, — сказал Кепеш.
— Как вам удалось ее найти? — спросила женщина. Она сидела в напряженной позе, глядя прямо перед собой, сцепив руки на коленях.