Страница 66 из 95
Около дома собралась небольшая кучка людей, глядевших на одно из окон.
— Вот бедняжка…
— Подумать только, в нашем доме!
— Вон милиция приехала!
Все с любопытством уставились на людей, выходивших из машины.
Дом был старый, с облупившейся штукатуркой, гак называемый доходный дом. У одной из квартир дежурил милиционер, а в десяти шагах от него с почтительным видом стояла женщина.
— Товарищ милиционер, — говорила она, — можно мне пойти закончить уборку? — В одной руке она держала веник, в другой совок.
— Нет, — твердо отвечал милиционер, — вы важная свидетельница.
— Но я же буду дома…
В это время в конце коридора появилась группа людей.
— Видите, — сказал милиционер, — уже идут. — На серой облезшей двери, прямо над его головой, висела овальная эмалированная пластинка с номером «32». — Здравия желаю! — приветствовал он вновь прибывших.
— Это здесь?
— Так точно!
— А женщина, которая обнаружила труп?
— Разрешите доложить, она стоит вон там.
— Здравствуйте! — приветствовал ее Пооч.
— Моя фамилия Сэп, я из тридцать третьей квартиры, — смущенно начала она. — Утром я пошла в магазин — я всегда хожу через черный ход, потому что так ближе, — смотрю, у Жофии приоткрыта дверь. Я тогда ничего плохого не подумала. А когда вернулась, дверь была все так же открыта, и я…
— Прошу вас, пройдите пока в свою квартиру. Сначала я осмотрю место происшествия, — сказал Пооч.
— Я только потому сразу начала рассказывать, — смутилась женщина, — товарищ милиционер сказал, что я очень важный свидетель…
— Разумеется, вы очень важный свидетель. Я скоро к вам зайду.
— Хорошо, — сказала Сэп, но с места не сдвинулась.
Дверь за следователями закрылась. Старший сержант Кечкеш, охранявший квартиру Жофии, по-прежнему стоял у двери. Сэп, которая до этого так рвалась закончить уборку, теперь нехотя поплелась домой. Она бы с большей охотой приняла участие в осмотре места происшествия. Не каждый же день такое случается! Но непреклонный Кечкеш строго охранял закрытую дверь.
Квартира состояла из комнаты и кухни. В комнату вела застекленная дверь. Выходившие во двор окна были плотно задернуты шторами, в полумраке едва можно было различить очертания мебели.
Пооч сделал знак, чтобы никто не входил в комнату. Следователи остановились в кухне.
— Старший сержант, — позвал Пооч, выглянув в коридор. И когда Кечкеш вошел, спросил: — Вы видели труп?
— Докладываю, видел.
— Как же вы могли увидеть?
— Не понимаю, товарищ капитан?
— Загляните-ка в комнату. Сейчас видите?
Кечкеш заглянул в комнату.
— Докладываю, сейчас не вижу.
— Вы утверждаете, что тогда видели. Как это могло быть?
— Когда я прибыл, соседка ждала меня в коридоре. Она вошла первая и зажгла свет.
— Зажгите, пожалуйста.
Кечкеш щелкнул выключателем.
— Спасибо, — сказал Пооч. — Можете идти.
На стене были книжные полки. На одном из металлических креплений висело женское тело. Рыжие волосы закрывали лицо. Рядом валялся стул. На женщине было белое летнее платье и зеленые босоножки. Ни часов, ни цепочки, никаких украшений на ней не было.
В комнате порядок. Все шкафы закрыты.
— Вы видите, — сказал Пооч стоявшему рядом Кепешу, — на чем она повесилась? На буксирной веревке для автомашины. Длина такой веревки не меньше трех метров, а этот обрывок чуть больше метра. Откуда у нее эта веревка? Подобные вещи женщины не держат у себя дома.
— Может быть, у нее есть машина.
— Это легко выяснить. Пусть это сделает Петерди. — Пооч обернулся. — Петерди, вы слышали? Вызовите также оперативную группу. И позаботьтесь об отправке покойной. Господин Сивош, возвращайтесь в отделение, садитесь в мой кабинет и, что бы ни случилось, немедленно информируйте. Я останусь здесь. Первое, что нужно узнать, была ли у покойной машина.
Уже через несколько минут поступил ответ: автомашины у покойной не было.
— В таком случае… — Пооч все еще стоял на пороге комнаты. — Кечкеш! Позовите соседку.
Женщина сразу же пришла. Вытянув шею, она старалась заглянуть в комнату, но фигура капитана заслонила весь дверной проем.
— Расскажите, пожалуйста, — обратился к ней Пооч, — как вы обнаружили покойную?
— Когда я возвращалась из магазина, — с готовностью начала она свой рассказ, — как я уже говорила, дверь в квартиру Жофии была по-прежнему открыта, и тут я вспомнила, что Жофия уехала. Я отнесла домой сумки, вернулась и стала ее звать, но никто не откликался. Тогда я решила зайти в квартиру.
— О чем вы подумали в первый момент?
— Что к ней забрались воры. Но замок не был сломан, и я подумала, что она за чем-то вернулась домой. Только почему у нее темно? Ни в кухне, ни в комнате свет не горел. Я вошла в квартиру, в кухне никого не было. Тогда я открыла дверь в комнату, зажгла свет и… и… сразу же увидела. Кажется, я вскрикнула… Я очень испугалась. Я тут же подошла и дотронулась до нее. Я подумала, сниму ее… но она уже остыла. Когда-то я работала медсестрой и поняла, что она уже мертвая и снимать ее не имело смысла. Это было ужасно… я так растерялась… не знала, что делать. Потом подумала, что лучше ничего не делать, закрыла за собой двери и побежала звонить. Через десять минут приехала милицейская машина.
— Вы погасили свет?
— Даже не знаю. Не помню. Наверное. Разве в таком состоянии запомнишь?
— Вы уверены, что когда вы вошли в комнату, свет не горел?
— Ну конечно! Ведь я ничего не видела и потому включила свет.
— Вы ничего не трогали в комнате?
— Нет.
— Спасибо. Прошу вас находиться в своей квартире. Я к вам сейчас зайду.
— Хорошо.
— По-моему, — сказал Кепеш, — на выключателе будут отпечатки пальцев только этой женщины и, разумеется, сержанта милиции. И вообще мы не обнаружим здесь никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков погибшей. Вы согласны?
— Я тоже так думаю. Странно все-таки… эта буксирная веревка… Почему не бельевая? Или шпагат? Или какой-нибудь шнур? И где ее остальная часть?
— Наверняка в багажнике автомашины, где она взяла этот обрывок.
— Да, разумеется. Но в какой? В этом городе хватает машин. Ладно, давайте оглядимся.
Наконец они вошли в комнату.
— Соседка сказала, что эта женщина уехала, поэтому ей и бросилось в глаза, что дверь открыта. — Лейтенант подошел к шкафу. На полках лежали аккуратно сложенные вещи: кофточки, постельное белье, полотенце, рядом висели платья, пальто и короткая белая шубка. — Так, так, — заметил Кепеш, — белая шуба.
— Давайте смотреть дальше!
— Держу пари, что она и холодильник разморозила, — сказал лейтенант, тщательно просматривая вещи в шкафу. — И грязной посуды в кухне нет. Думаю, она взяла очередной отпуск и уехала отдыхать. А перед этим женщины всегда приводят квартиру в порядок. Фотографии! — воскликнул он, доставая с одной из полок коробку. — Интересно… — Кепеш просматривал фотографии. В основном это были снимки Жофии, несколько детских, какая-то пожилая женщина, вероятно, мать. — Смотрите-ка, — сказал Кепеш, показывая одну из фотографий, — знакомая. Это Ева Борошш.
— В самом деле, — в раздумье проговорил Пооч, разглядывая снимок с которого ему улыбалась молодая женщина, блондинка. — Остальное, мне кажется, можно доверить оперативной группе. Фотографии и сумочку этой женщины возьмем с собой. Видно, дома она пробыла недолго. Приехала она утром, постель не смята. Даже кофе себе не сварила… Торопилась… Наверное, только заскочила на минутку…
— Чтобы повеситься?.. — не удержался Кепеш.
Пропустив мимо ушей реплику лейтенанта, Пооч продолжал:
— Этот обрывок буксирной веревки… неужели она приготовила его заранее? Что-то не верится. И это самоубийство… Мы только что имели дело с самоубийством. Как оказалось — фиктивным. По-моему, здесь тоже что-то не так. Женщины были знакомы — фотография подтверждает этот факт, во всяком случае делает вероятным… Скажите-ка, — он резко повернулся к Кепешу, — как, по-вашему, эта буксирная веревка попала в квартиру? Как она ее сюда принесла? В руках? В сумочке? А может… с ней кто-то был и принес, скажем, в портфеле?