Мама

Великий психолог Наполеон I, сказал: "Иногда можно человеку дать пуговицу и взамен ее потребовать жизнь". А я даю им куда как больше чем пуговицу...

Маруся и большая часть ребят отправляются успокоить детишек помладше, а остальные на кухню - помогать готовить завтрак и разносить по спальным для малышей и девочек.

А у меня остается еще целый час свободного времени. Что можно успеть сделать за час?! - Вздремнуть, провисеть на линии телефона, полазить в нете? Это все я уже делала в предыдущие три дня. Ничего кроме чувства беспомощности это не принесло. Нет! - Как сказал Ильич, - мы пойдем иным путем. Для этого я собственно и организовала сегодняшний 'смотр войск': снова, на этот раз сама, завариваю турку крепкого кофе, и беру личные дела моих сотрудников. Это все, что меня сейчас интересует.

Шесть папок прочитать легче, чем тридцать, а понять, как управлять шестью, куда как легче чем полутора сотнями.

Когда они снова, через пару часов, будут тут - у меня, то я уже буду знать что им надо предложить, и почему именно они тут остались.

Милый папочка, когда-то рассказывал мне, маленькой сопливой девчонке, что такое морской бой, сражение, капер, пираты и прочую чушь. И кое-что, несмотря не пол и нежный возраст, я все же запомнила. И поэтому я предложу всем уцелевшим начать говорить по старшинству от младшего к старшему.

А потом слово возьму я.

'Совет в филях' - 24.03.2007г. - 10.02 - Десять часов ровно. Дети накормлены, и снова заперты, а за каждой группой младших наблюдает пару человек из отряда юных 'хунвейбинов' с красными нарукавными повязками. Так я про себя называю наш новонабранный персонал. По моим прикидкам этого должно хватить часа на три-четыре. Потом обязательно случится, какая ни будь жопа. Обязательно случиться, если рядом не будет старших.

А у нас совет. Настоящий совет оставшихся ТУТ.

И я вновь стою перед ними. В костюме, с нарисованной красотой на лице, приняв спокойно-уверенный вид. Сейчас я само спокойствие и уверенность. А над моей головой так и веет аура фразы: все будет хорошо - я договорилась.

Они смотрят на меня, а я на них смотрю. И понимаю, что сейчас мы будем решать то, что я сама уже решила и за них, и за себя, и за тех детишек, что пытаются уснуть.

Неожиданно спазм сживает живот. Давлю его. Изыди! Н-да, красавица, на одном кофеЮ далеко не уедешь. Жрать надо хорошо и вовремя.

Дурацкая мысль: не хватает еще и газы пустить. То-то смеху будет - торжественное собрание, посвященное началу апокалипсиса, типа, что такое конец света и как с ним жить, а начальница тут пердит при всех, нарушая траурно-торжественную обстановку.

Ну да ладно, поехали!

Предлагаю начать с того, что каждый изложит то, что знает, слышал, узнал за последние 2-3 дня из Internet, радио, от 'внешних' знакомых по телефону, и выскажет предположения - что нам делать. Ну, а если что делать не знает, то пусть просто скажет сразу и сэкономит всем время.

Первой начинает Машенька. Доклад ее краток: пандемия в стране. И в мире. Неизвестная форма бешенства, передающаяся через укус или кровь. - Делает паузу, и продолжает: заболевшие сначала псевдо-умирают, а потом переходят на новый уровень существования. О случаях, сколько ни будь успешного лечения или исцеления, не слышно. Наибольшему риску подвержены живущие в густонаселенных районах. Характер распространения эпидемии - молниеносный. Лучший способ борьбы - изоляция и нейтрализация зараженных больных.

Я злобно улыбаюсь. Опыт лечения у меня уже есть. И Маша это знает, но девочка хочет остаться корректной в выражениях, а то, что 'изолировать' можно ударом по черепу - все и так понимают.

Затем Маруся, которая добавляет к сказанному, что убив последние деньги на роуминг выяснила, что в Израиле, где живет ее двоюродная тетя, то же самое.

А так же то, что со вчерашнего утра в тридцати километрах от Днепропетровска и в 70 километрах от нас, ориентировочно в районе ПГТ Томаковка, какие-то военные начали разворачивать что-то типа лагеря спасения, куда принимают всех беженцев - обещая еду и защиту. При условии, конечно, что спасаемые прибудут к ним сами. Это в радиообращение подчеркивалось несколько раз: спасаемые должны добираться своим ходом, а еда будет выдаваться нормировано.

Как работают фильтры, отсеивают ли укушенных людей от здоровых - неизвестно. А понять логику военных, впрочем, можно - чем дальше расположить от города лагерь, тем больше шансов, что дойдет здоровый, а больной загнется в пути. Да и склады там, какие неподалеку...

Маруся говорит еще около 5-10 минут, но это уже мною слышано-читано, да и судя по лицам присутствующих, для них это тоже уже не новость.

Очередь Омара. Он встает, и что-то пытается сказать, но вдруг начинает рыдать. Позже мы узнаем, что он таки дозвонился к своим в Баку. Хотя нет, правильнее сказать - телефон его жены начал вибрировать и играть светом в его маленькой уютной квартирке, где-то в Саруханском районе города. И рука существа, как мягко выразилась Маша, вышедшего на иную форму существования, по все видимости, стукнула по телефону. На тот момент кто в квартире еще был жив, отбивался и кричал - громко и протяжно, а он слушал это, схватив себя за голову не смея ни выключить телефон, ни крикнуть. А сейчас он, наконец, заплакал.

Тамара, Дима и Прохор говорить отказываются, заявляя, что им больше добавить нечего.

'Э, нет, ребята - думаю я про себя, - психов нам тут не надо, и хотя у нас не гештальт - терапия, хоть слово, да сказать вы должны. И скажите, но чуть позже'.

От себя добавляю, что на иную форму существования выходят и те, кто уже умер, как это ни странно.

Так, сколько у нас времени? - Ого!? - Мы болтам уже больше часа. Как бывший психолог-мозговед, я бы заставил их еще два выговариваться, но сейчас все решает скорость, а мы и так целых три дня в коматозе пребывали да сопли жевали. А потому - ближе к конкретике!

- Итак, - переходим к основному блюду, - говорю я, - еще три дня назад нас было 30 человек, а сейчас только шесть. Почему не сбежала Я, думаю, что понято всем. - До Киева далеко, с транспортом сейчас жопа, - некуда мне бежать. Но вот с вами что делать? Дима, - обращаюсь я к водителю, - почему ты не ушел? (и хотя об их мотивах я догадываюсь - сказать они должны сами).

- Куда? - Отвечает Димчик, - я же сирота. Первый выпуск 'старого детского дома'. А Нюра (его зазноба) уехала в Питер учиться.

- Тамара, а Вы?

- А кому нужна одинокая сорокалетняя баба, без мужа и детей? Да и папа, Царствие ему небесное, помер в том году (это я знаю, как и тот факт, что мамы у нее не было, ее воспитывал отец)

- Маша, а ты?

- А я и сбегала. - Маша смущенно улыбается и продолжает. - До самого шлагбаума дошла, а потом слышу, как машины едут из города. Много. Вот и подумала, что тут куда как безопаснее. Раз оттуда бегут - зачем мне домой возвращаться?

- Маруся, ты что скажешь?

- Так я ж такая сирота казанская, как и Дима. Мы ж с ним 'старожилы'. Тут мой и стол, и кров и работа.

Прохору, из деликатности, я вопрос задавать не стала. Он работал тут уже около 5 лет - сначала на 'старом', а потом на 'новом' месте. Сперва дворником, а теперь трудовиком и завхозом. Мужчина проживал тут свою третью жизнь. Первая жизнь его длилась от рождения и до того момента, когда, еще совсем молодой, тридцатилетний инженер пришел домой на полчаса раньше, чем было нужно ему, его жене, и молодому студенту, решившему 'замутить' с замужней. А дальше были два хладных трупа, 105 УК РФ часть 1-я (прокурор, сука, со слов Прохора, хотел влепить 2-ю и пожизненное) и 12 лет принудительного сервиса. А что потом? - А потом выход по двум третям за примерное поведение. И, непонятно каким образом, получение вида на жительство в Украине. И еще более непонятно как он сумел так трудоустроиться.

Не знаю, как его мой предшественник Виктор Олегович принял, царствие ему небесное, но решение оказалось хоть и рисковым, но вполне удачным.