Масик

Он брёл и брёл, погруженный в невеселые думы... Снег становился всё крупнее и крупнее. Вместо маленьких робких снежинок падали уже настоящие крупные хлопья. Внезапно Петька остановился. Он, когда бродил, полностью погруженный в думы, не придавал значения тому, где находится. Теперь же он осознал, что это уже - не центр Ростова, а его окраина. И как он мог, как успел так далеко забрести? "Где это я?" - задал он вслух глупый вопрос самому себе. Он остановился напротив небольшого дома с белёными стенами и дверью, выкрашенной зеленой краской.

Несколько минут он провел, тупо уставившись на дверь. Дверь была до боли знакомой.

- Что стоишь, соколик! Кто мой адресок дал - али как? - услыхал он позади себя голос, от которого мороз пробрал по коже и волосы зашевелились. Как он от него драпал, от голоса этого, будучи котом - чтоб не быть съеденным с потрохами!

- Погадать пришел, мил человек? Случайно тут не стоят, да на дверь не пялятся! Хороший сегодня день для гадания, да и я - в ударе. Хочешь, даже бесплатно погадаю? Да ты заходи! Ребятишек у меня там - полон дом, и свои внучата, и - родственники оставили, - цыганка уже открывала зеленую дверь огромным ключом, поставив на порожек абсолютно неподъемную, набитую всяким барахлом, сумку - такую, с какими некогда ездили "челноки".

- Проходи, проходи, соколик! Да не бойся! - вновь любезно предложила старая карга, широко распахнув двери.

Петька, немного помявшись на пороге, зашел вовнутрь. Из приоткрытых дверей, ведущих в соседнюю комнату, высыпали цыганчата, которым цыганка сразу же стала раздавать конфеты, мандарины и печенье, по-своему приговаривая что-то.

Первое помещение было даже не комнатой - так, летняя застекленная веранда, скорее всего, плохо отапливаемая зимой. В ней было холодно. Здесь стоял стол, накрытый скатертью с бахромой, тяжелый деревянный комод, явно повидавший виды, слегка покосившийся диван и старый, давно не работающий, холодильник советских времен. Пол был застлан протертым до дыр паласом.

- Присаживайся, соколик! Не раздевайся, - сказала цыганка. Она ненадолго удалилась, чтобы запихнуть в соседнюю комнату всех высыпавших наружу цыганчат, и вскоре вернулась. - Тебе - на Таро, или на цыганских?

- На чем угодно... Если - действительно бесплатно.

- Не жадничай, соколик - иначе судьба не откроется. А не откроется - не изменится к лучшему. Тяни карту! На сердце у тебя - странная печаль. Но печаль - не твоя, а от тени принятая. Какой тени - про то не ведаю. Твоё прошлое, соколик, от тебя отрезано. Как отшептали его от тебя. А впереди - неопределенность полная. Полностью - на твой выбор... Нет у тебя судьбы, соколик! Такие карты я впервые вижу... Впервые! Как повернешь - так оно и будет. Дай руку!

Цыганка, отложив в сторону карты, уставилась в линии протянутой ей ладони.

- Сызнова рожденному - не заблудиться б в иллюзиях... Сны скажут тебе больше, чем явь. Старый путь будет отрезан - даже и не ищи его. Ищи - нового! Многие люди хотели б забыть старое - и начать жить с чистого листа, а ты пытаешься притянуть к себе прошлое. Суета это - и только! Люди в свей жизни иногда имеют такой шанс: начать её с нового листа. Поскольку побывали в таких краях, после которых меняется душа. Но новая, очистившаяся испытаниями душа часто не осознаёт перемены - и притягивает к себе старое: старые деньги, место жительства, профессию, старый возраст и старую одежду. И вместе с этим всем притягивает к себе старые тени - те, что следуют за каждым, питаясь нашими соками. Отбрось старые тени, войди в другую дверь. Ты можешь стать совсем другим человеком - забыв прежнего!

Пробормотав это всё быстрой скороговоркой, и - будто находясь в отключке, "на канале", как говорят эзотерики, старая цыганка откинулась на спинку дивана:

- Ух! Сама не знаю, что я тебе такое наболтала, соколик! Редко меня так несёт - и чаще всего тогда, когда я цыганам другим гадаю. Ты же знаешь, что на себя гадать нельзя? Разве что - руны кинуть, али камни - чет или нечет... Потому - даже цыгане гадают друг другу. У тебя, случаем, нет цыган в крови?

- Кто его знает... Вся кровь нынче - мешанная.

- И то - правда. И по внешности не определишь. Бывает, отец и мать цыганка - а ребёнок белобрысый бегает... И не потому, что отец не его. Лицом как раз-таки - в отца, один к одному. Ступай теперь - больше нечего мне тебе сказать. Пустая я теперь.

- Возьми, мать, купи саранчатам ещё конфет, - протянул Петька цыганке мятую сторублевку.

- Что ж! Спасибо за это не говорят. Но - давай, коли от души - и не жалко. А я в соборе свечку поставлю - за твоё здравие.

Петька не стал уточнять, ходят ли цыгане в церковь. Сам открыл дверь - и вышел, не оглядываясь и не прощаясь, интуитивно уверенный в том, что именно так и нужно.

Снег уже не падал. Было тихо и безветренно. Деревья в снегу, всё белым-бело... Просто зимняя сказка.

Глава 3. Мягкий оператор.

Когда Петька вернулся в коммуналку, дома был лишь Алик. В подворотне ему, на этот раз, никто не встретился. Наверное, торчки уже отыскали где-то своё счастье.

- Тебе мать звонила. По обычному телефону. Она иногда названивала и раньше - тебя спрашивала, не появился ли. Просила тебя перезвонить по сотовому, номер назвала. Рада была очень, тому, что ты здесь, у меня. Объявился, мол, наконец. Тебе дать мой мобильник? Позвонишь, - предложил Алик.

- Давай. Хотя - немного боюсь. Спросит чего - а я ничего не помню.

Петька взял мобильник Алика и набрал написанный на бумажке номер.

- Да. Алё, - послышалось робко в трубке.

- Мама? Это - я, Петя.

- Ох! Слава Богу! Откликнулся, наконец! Я молилась за тебя! Куда ты пропал? Я завтра к тебе приеду, с утра. Можно? Сейчас, к сожалению, не могу говорить...

- Хорошо, мама! Буду ждать. До завтра.

Немного погодя, к Алику явился новый гость: постучавшись, робко зашел молодой плотный парень, интеллигентный и застенчивый. Присел рядом с Аликом, зависшем на контакте, и тоже уставился в экран монитора.

- Привет, Колян! Как жизнь? - кинул ему дежурную фразу Алик.

- Эх! Алик, водки у тебя нет? Случайно. Давай, выпьем?

- Колян! Ты - это что ещё? Ты же не пьёшь. Петька, тащись сюда! Нужен жесткий оператор! - воззвал Алик.

- Очень трудная это работа - из болота тянуть бегемота! Алик, ты случайно не помнишь, как звали жену Мао Цзедуна? - крайне серьёзно спросил Петька. - Не подскажешь? Забыл ни с того ни с сего. - Он уже был в курсе, что у Алика феноменальная память. А еще, что Алик вчера от скуки мониторил именно эту тему. Уже слегка подвыпивши.

- У него их было несколько. Ты какую имеешь в виду? - спросил Алик, и, приняв гордую осанку и прохаживаясь туда-сюда, и продолжил:

- В общем, начнем сначала... Мао не любил учиться, ненавидел древнюю китайскую литературу, в тринадцать лет бросил школу, и, когда, чуть позже, отец женил его на троюродной сестре Мао - Ло Игу, сбежал из дому. Кроме первой жены он ненавидел также иностранные языки и физический труд. Впрочем, кто его любит! Если кто скажет - люблю, я не поверю. Так вот, а потом, будучи уже коммунистом, Мао женился на Ян Кайхуэй, и за пять лет произвёл на свет трёх сыновей.