Масик

В общем, котейка оказался покладистым, и абсолютно не мешал Жорику. Единственным неприятным фактором было лишь то, что новый пушистый друг в первый же день пометил все углы: с испуга, наверное. А так, даже в поставленный для него в углу ящичек с песком он не ходил: предпочитал прогуляться на улицу через форточку. Этаж, к кошачьему счастью, у хозяина был первый.

Он назвал кота Василием. Васька любил устраиваться у Жорика на коленях, в особенности тогда, когда хозяин играл в компьютерные игры, и громко мурчать. Но оставался кот на коленях, только когда приходил сам. Любые попытки Жорика в другое время взять его на руки он рассматривал как посягательство на своё кошачье достоинство: тут же спрыгивая, громко говорил что-то, похожее на "Бу!", и рассасывался или под кроватью, или в проеме форточки.

Так они и жили, пока однажды...

Глава 2.

Новая жизнь.

Был обычный вечер, осенний, относительно теплый. Из форточки, открытой настежь, раздавались привычные звуки: карканье ворон, шелест листьев, отдаленный звон трамваев. В остальном было тихо. Кот сидел на форточке, нюхая воздух и любуясь полной луной. Его шерстка серебрилась от падающего на неё лунного света.

До чертиков "нарубившись" в Мороувинд, Жорик встал с кресла, лениво потянулся, выключил компьютер и, в полной темноте, решил, прежде чем пойти принять душ, сделать небольшую серию пассов по Кастанеде, которые не делал целую вечность, но которые практиковал, будучи студентом.

Делая пассы, он вдруг осознал, что кто-то на него пристально смотрит. Жорик поднял голову - и встретился, глаза в глаза, с желтыми, пронзительными, светящимися в темноте глазами Василия... И вдруг ощутил, что шерсть - именно шерсть! - у него самого становится дыбом, и всё его тело при этом как-то выворачивает наизнанку. Затем он почувствовал, что и вовсе, мир исказился, дрогнул и поплыл, - и вот он уже воспринимает его, будто из темноты огромного колодца, будучи одновременно здесь - и не здесь, и к тому же вверх ногами... Затем комната вновь покачнулась, заколебалась и вновь перевернулась. Постепенно, восприятие мира приобрело прежнюю резкость...

Только что-то всё равно было не так...

Например, все предметы теперь фосфоресцировали легким туманным зеленым цветом, а размеры луны увеличились раз в шесть. И звуки за окном слышались так четко, будто вороны каркали непосредственно в уши. Да и трамваи проносились с таким шумом, будто резко приблизились и теперь громыхали в трех метрах от него. К тому же комната была просто громадной. И... к Жорику приближались огромные, покрытые редкой шерстью, человеческие ноги. Они были босые, с корявыми неподстриженными ногтями.

Он прижал к голове уши, одновременно издавая нечленораздельный звук. Кто-то в этот момент дотронулся до его спины чем-то голым и склизким, и Жорик ощутил это прикосновение необыкновенно чувствительно, каждой клеткой не только своей кожи, но и своего мозга. Затем от неожиданности он бросился в сторону, снова издал утробный звук, и вдруг с ужасом осознал, что перемещается на всех четырех конечностях... Лапах? К тому же, какой-то человек определенно хотел его поймать... И тут он рванул вперед. При этом сам удивился своей ловкости. Жорик вскочил на подоконник, подпрыгнул, уцепился когтями за край форточки, подтянулся... И, не раздумывая, сиганул сверху в черный проем: в теплую осеннюю ночь, манящую своими дикими, первозданными, чарующими звуками.

*

Итак, он отважно выпрыгнул, но потом вдруг испугался улицы, её многообразных звуков и опасностей, и теперь сидел под кустом и дрожал. Он теперь... кот? И всё это случилось так неожиданно... Мысли у Жорика, несмотря на полную трансформацию, оставались человеческими.

"Я - кот? А кто же завтра будет вести лекцию? И вообще - что теперь делать? Может, попробовать снова запрыгнуть в окно... Вначале надо зацепиться лапами за подоконник... У Васьки ведь получалось... Но, и - что дальше? Не пойду же я к студентам... В таком виде, - мучился раздумьями Жорик. - А ещё... Странно, кто же там был, в моей комнате?" - и ему при этой мысли стало страшно. Он помнил отчетливо: там находился другой человек. И он видел его голые ноги... Но откуда он взялся?

Нереальность происходящего нахлынула на него, и Жорик, неожиданно для себя, протяжно, уныло завыл.

В это время по улице, вдоль стены общежития, шли пьяные студенты. И уже приближались к коту. Парней было четверо.

- Стась, будешь еще пива? - спросил один из них.

- А как же! - ответил другой.

- Смотри, братва! Кот! Пушистый!

- Как фраер: грудка беленькая, сам - черненький... Давай его пивом напоим! Поймаем - и в глотку зальем!

- Ой! А это, кажется, Жорика кот. Препода нашего по культурологии. Из его окна спрыгнул, я видел. Он на него и похож, на препода. Вылитый Жорик. Он - неплохой, в общем-то, препод.

- Да ну их всех, преподов! Давай кота поймаем. Они такие смешные, когда их за шкварник держишь - и пива в глотку льешь.

И тут он вчистил. Жорик так никогда еще не бегал. Он теперь не знал, где он, кто он: ощутил один сплошной страх и ужас. Но это не мешало ему очень быстро перебирать лапками. Только бы смыться! После того, как он порядком пробежал по темной улице, теперешний кот остановился и прижал уши, сделался маленьким-маленьким. Чтобы никто не увидел. "Где это я? Кажется, на газоне. И куда теперь?" - подумал он. Вдруг, откуда ни возьмись, собаки. Большие, злые. Одна - серая, другая - черная. Слюна с пасти капает. Кот снова опрометью ринулся прочь. И - на дерево, вцепился в него всеми когтями - и стал карабкаться вверх. Потом на ветке устроился, и сидит. А внизу собаки прыгают и лают... Пока их не позвал кто-то.

Сидел он на том дереве аж до самого утра. Когда стало совсем светло, слез осторожно. Собак давно уже не было; и Жорик пошел, семеня лапками, куда глаза глядят. Стараясь держаться тех мест, где людей побольше.

Потом вдруг слышит: " Кис-кис-кис..." И смотрит: навстречу две девушки идут. Красивые. Одна из них кота увидала - и зовет.

Жорик подошел, потерся спинкой о ноги той девушки, что его позвала. И сел около неё. Смотрит жалостно. Может - покормят.

- Лена, это же мой Масик! Смотри! - вдруг сказала эта незнакомка.

- А ты уверена? - спросила её другая. - Может, это кот какой бомжацкий, уличный. Может, у него глисты, блохи...

- Нет, это мой кот! Масик. И я его уже неделю, как ищу! Потерялся, бедненький. Иди сюда, котик! - и она погладила Жорика по спинке.

И кот замурлыкал.

- Ну ладно, Зойка, мне на пару пора! Завтра встретимся. А у тебя сотовый звонит! - сказала ей подружка.

- Пока! - сказала Зоя и достала из кармана сумочки телефон:

- Алё! Мама, уже иду! Мы с Ленкой сопромат сделали, нам помогли. И чертежи всю ночь чертили в общаге. Домой сейчас приеду. Мне сегодня на занятия во вторую. Да. Целую. Жди.

Зоя с трудом запихала кота в сумку, так, что снаружи остался торчать кончик хвоста, и села на трамвай. Жорик смотрел теперь в щелочку - через стык между кожей сумочки и началом "молнии", и ему казалось, что этот трамвай едет целую вечность. Его окружали резкие запахи, громкие звуки, неприятные люди...

Выйдя из трамвая, девушка довольно долго шла пешком. И, наконец, дошла; поднялась на второй этаж старого дома, позвонила в дверь.

- Зоя, ты? - раздался голос.

- Я.

С двери изнутри сняли цепочку, провернули замок. И Зоя вошла вовнутрь. Похоже, что к себе домой.