Страница 19 из 40
А вот и доктор Герштейн, легок на помине.
- Послушайте, - говорит он, - как врач с сорокалетним стажем, изучивший не одну тысячу пациентов, хочу предложить вам действительно реальный шанс...
Он делает многозначительную паузу, не спуская с меня своих грустных мудрых глаз. Я весь поджимаюсь, ожидая продолжения, от которого заранее не жду ничего хорошего.
- Шанс выбраться отсюда... Как ваша фамилия? - неожиданно спрашивает он. Извините, забыл.
- Бродягин, - говорю я растерянно. - Марэн Флавиевич...
- Да, да, помню, - ворчливо перебивает доктор. - Это надо для документов...
- Каких документов? - в страхе спрашиваю я. И кричу: - Каких еще документов?!
Доктор смотрит на меня как-то тягуче, скучно. Сейчас он кажется мне малость чокнутым. Что он затеял?
- Пока не приедет жена, никаких докуметов, никаких опытов! - кричу я. И прячусь под одеяло...
- Значит, Бродягин, - рассеянно повторяет доктор, - так и запишем...
Бродягин, разумеется, от слова "бродяга", и тут все ясно. Но вот откуда взялся "Флавий" - загадка. Думаю, у отца были серьезные основания для беспокойства в годы его молодости, особенно в тридцатые годы, да и позднее, в сороковые, пятидесятые... Какой черт дернул моего служивого деда назвать своего отпрыска Флавием?! Ведь Флавий - это не только один из сорока мучеников, подвергшихся жесточайшим пыткам за веру в 320 году в Севастии Армянской; и не только старое русское календарное имя (в честь мученичества); и не только древнеиталийский род, к которому принадлежали известные римские императоры Веспасиан, Тит и Домициан; но это еще и знаменитый ЕВРЕЙСКИЙ историк ИОСИФ ФЛАВИЙ! Тот самый Иосиф Флавий, что оставил миру выдающиеся сочинения - "Еврейские древности" и "Иудейская война". Вот что скрывалось под красивым именем ФЛАВИЙ! И конечно, имя Флавий прежде всего ассоциировалось у лиц, нацеленных на разоблачение, на вскрытие подноготной своих коллег по научной или, тем более, политической деятельности, именно с последним Флавием, то есть Иосифом. И отец загремел в пятьдесят втором году с работы из Института математики АН СССР как замаскировавшийся космополит, преклоняющийся перед буржуазным Западом. И мы, отец, мама и я, "поехали" в Сибирь, на "перевоспитание" (термин китайский, но суть - та же). Спасибо ректору Томского политехнического института профессору Воробьеву: принял, дал работу и кров, поддержал и морально - именно в Томске отец защитил столь долго мурыжившуюся в Москве кандидатскую диссертацию, получил кафедру, потом отдельную квартиру, и мы зажили по-человечески. При Хрущеве вернулись в Москву, отца восстановили на работе, дали квартиру, "хрущевку", но... унижения и трудности подломили отца, он стал пить, пропускал лекции и семинары, забросил занятия наукой и в конце концов погиб, попав под троллейбус. Мама ненадолго пережила его: потрясения не прошли даром, и сердце ее не выдержало, я похоронил ее, когда ей не было еще и шестидесяти...
Часто думаю о Лавуазье и вообще об Истории - не как о предмете, который преподают и изучают, а как о Процессе, связанном с нашими далекими и не очень далекими предками. Да и с нами самими! Это копошение в древней непролазной грязи, эти убийства, коварства, резня инородцев и иноверцев, гениальные изобретения для жизни и войны - все эти колеса, телеги, мотыги, лопаты и молотки, порох и динамит, сабли, мечи, ружья и атомные бомбы, и, конечно, искусство, костюмы, музыка, танцы, песни, яркие праздники, украшающие нашу жизнь, - что все это? Случайность или какой-то закономерный тягучий процесс выдирания себя из первобытной тины? Или лишь для того, чтобы выбравшимися из грязи снова и снова правили эти финансовые ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ - все эти олигархи... Мысль моя перебросилась на ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ вообще - КОСМОСА. Ясно, что роль их в "жизни" галактик огромна, возможно, решающа. Здесь и концентрация материи внутри "точки", всасывающей в себя все окружающее вещество, - явно позитивный, "творческий" процесс, ибо здесь начало всех начал, рождение будущих миров! С другой стороны, эти ДЫРЫ разрушают уже существующие миры, и тут они ведут себя как самые настоящие бандиты! Им плевать, есть ли жизнь на Марсе или нет, как живется людям на планете Земля, - подвернемся какой-нибудь ЧЕРНОЙ ДЫРЕ и капут! На переплавку! С этими ЧЕРНЫМИ ДЫРАМИ бороться невозможно, человек лишь наблюдает за ними через космические телескопы с благоговейным ужасом. Но наши-то, земные ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ, - неужели человечество не в силах одолеть и их двоякого влияния на жизнь людей? А ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ ИДЕЙ - расизма, национализма, религиозного фанатизма - как быть с этим?
Я снова вспомнил о братьях Кюхельбекерах! О Михаиле, с его "спокойной, здоровой" философией смирения перед огромной, неподъемной для человека тяжестью жизненной загадки, и мне стало легче - вот он, мой единомышленник и мудрый человек, значит, я не одинок в этом суетливом, копошащемся человеческом муравейнике! Значит, есть путь, следуя которому, можно достойно прожить отпущенные годы... Однако подумал и о другом: мое давнее приятие "здоровой" философии Михаила Кюхельбекера и какая-то тревожащая меня неприязнь к непоседливости и нервозной гонке Вильгельма - не было ли это признаком моего собственного душевного неблагополучия? В страхе Вильгельма Кюхельбекера я ощущал свой страх - настоящий и будущий, который меня обволакивал...
Странно это звучит, но меня утешало, что мой страх - всего лишь крохотная частичка всемирного страха. Никогда не забуду, как был потрясен посещением старого замка на Рейне. Летом прошлого года мы с Галей совершили автобусную экскурсию "По замкам Рейна". Кобленц, скала Лорелеи, крутой изгиб сверкающего под солнцем стремительного Рейна и на самой макушке горы - древний замок. Замок-крепость! Глубокий ров, подъемный мост, железные ворота, прочные, из камня, неприступные стены, над замком - башня, последнее прибежище при обороне. Кругом леса, виноградники, приволье, божья благодать! А в замке бойницы, пушки, пыточная камера, цепи, копья, стрелы, котлы для разогрева смолы или масла, горки ядер, камней, темница для пленников. Памятник Истории? Да! Но и памятник СТРАХА! В состоянии которого здесь жили многие-многие поколения. Все продумано, чтобы защититься от смертельного врага. Отбить нападение и выжить! И это - среди благословенного самим Небом покоя и вечной Красоты! И подобных убежищ в разных странах по всей земле - не счесть! Земля, как следами оспы, покрыта этими знаками СТРАХА, разделена колючей проволокой на зоны, ощетинилась боеголовками ракет, нацеленных на самые крупные скопления людей - города! А что готовит взаимный СТРАХ для будущих поколений - страшно подумать! Воистину прав Иов: "О, если бы Ты в преисподней сокрыл меня, пока пройдет гнев Твой, положил мне срок и потом вспомнил обо мне!"...
(Из секретных записей.
Галя срочно вызвала Папу, и вертолет с Папой и Толей на борту уже под вечер приземлился на поляне, за густым кустарником. Валентин весь день пролежал на нарах, и только когда услышал рокот мотора, поднялся. Строгим хозяйским взглядом Папа осмотрел пещеру, муравейник (поразительно, но муравьи вернулись в него и снова, как ни в чем не бывало, вытаскивали плутоний из муравейника!), оценил причиненный ущерб - выяснилось, что его Инициатор почти не пострадал, лишь чуть-чуть накренился, что легко можно было исправить. Явно довольный, он не стал при всех разбираться с Валентином, пощадил самолюбие своего зама, но холодно, тоном рекомендации, которая сильнее всех приказов, "посоветовал" ему вернуться в Москву и заняться другими делами. С нами остается он, Папа, и неразлучный Анатолий. Следовательно, эксперимент с муравейником будет продолжен и доведен до конца! Иного от Папы я и не ожидал.
Теперь, когда Папы не стало, можно рассказать о нем подробнее. Теперь наверняка рассекретят его фамилию, но я это сделаю раньше! Его фамилия Парыгин, Павел Антонович, год рождения 1918. Отец его, Антон Карпович, сын потомственного врача, кончал Военно-медицинскую академию еще до революции. Участвовал во всех войнах, что выпали на его долю, но умер не от ран, не в лагере, а от запущенного аппендицита в своей же клинике, где проработал последние годы заведующим отделением. Был занят другими больными, о себе не думал...