Хорошие жены

К несчастью, Джон видел дело совсем в ином свете. Он постарался выйти из неприятного положения, представив его Скотту как забавный случай, извинился как мог за жену и так хорошо играл роль гостеприимного хозяина, что друг получил удовольствие от импровизированного обеда и обещал прийти еще. Но на самом деле Джон был сердит, хотя и старался не показать это гостю. Он чувствовал, что Мег сначала посадила его в лужу, а затем бросила в беде. «Это нечестно — сказать человеку, чтобы он приводил друзей в любое время, а когда он тебе поверит, рассердиться, обвинить его во всем и оставить одного в трудном положении, чтобы над ним смеялись или жалели его. Нет, видит Бог, это нечестно! И Мег должна это знать». На протяжении всего обеда он внутренне кипел от злости, но, когда все тревоги и волнения оказались позади и, проводив Скотта, он зашагал домой, им овладело более умиротворенное расположение духа. «Бедняжка! Я несправедливо строг к ней, ведь она всей душой стремилась доставить мне удовольствие, когда варила этот джем. Конечно, она была не права, обвинив меня, но ведь она так молода. Я должен быть терпелив, помочь ей, научить ее». Он надеялся, что она не ушла к родителям, — он терпеть не мог сплетен и вмешательства других в его личные дела. При одной мысли об этом им на минуту снова овладел гнев. Затем страх, что Мег захворает от слез и горя, смягчил его сердце и заставил ускорить шаг. Он решил быть спокойным и добрым, но твердым, совершенно твердым, и показать ей, в чем она уклонилась от своего долга перед супругом.

Но Мег точно так же решила быть «спокойной и доброй, но твердой» и показать ему, в чем состоял его долг. Ей очень хотелось выбежать ему навстречу и попросить прощения, и чтобы он поцеловал ее и утешил, что — она была уверена — непременно произошло бы. Но она, разумеется, не сделала ничего подобного и, увидев, что Джон приближается, начала мурлыкать песенку, раскачиваясь в качалке с шитьем в руках, как светская дама в часы досуга в своей лучшей гостиной.

Джон был немного разочарован тем, что не нашел нежной Ниобеи[10] , но, чувствуя, что его достоинство требует, чтобы первые извинения прозвучали из уст жены, он ничего не сказал", вошел не спеша и лег на диван с весьма уместным замечанием:

— Скоро новолуние, моя дорогая.

— Ничего не имею против, — прозвучал чрезвычайно успокоительный ответ Мег.

Несколько других тем, представляющих общий интерес, были затронуты мистером Бруком и исчерпаны ответами миссис Брук, затем разговор иссяк. Джон сел у окна, развернул газету и, фигурально выражаясь, ушел в нее с головой. Мег села у другого окна и шила с таким усердием, словно бантики для ее домашних туфель принадлежали к числу предметов самой первой необходимости. Оба молчали, оба имели вид совершенно «спокойных и твердых», и оба чувствовали себя ужасно неловко.

«Боже мой, — думала Мег, — супружеская жизнь так тяжела и требует наряду с любовью и бесконечного терпения, как мама говорит».

Со словом «мама» на память пришли и другие советы матери, данные давно и выслушанные тогда со скептическими возражениями.

«Джон — хороший человек, но и у него есть недостатки, и ты должна научиться видеть их и мириться с ними, помня о своих собственных. Он очень решителен, но никогда не будет упрямиться, если ты ласково представишь ему свои доводы вместо того, чтобы нетерпеливо возражать. Он очень строг к себе и требователен к другим в том, что касается правды, — хорошая черта, хоть ты и называешь его „занудой“. Никогда не обманывай его ни взглядом, ни словом, Мег, и он будет относиться к тебе с доверием, какого ты заслуживаешь, оказывать поддержку, в которой ты нуждаешься. Характер у него не такой, как у нас (мы вспыхнем — и все прошло), его гнев — гнев честный и неизменный, который редко разгорается, но если разгорится, погасить его нелегко. Будь осторожна, очень осторожна, не вызови у него гнев и раздражение против тебя, ведь мир и счастье в вашей семье будут зависеть от сохранения взаимного уважения. Следи за собой, а если вы оба оказались не правы, не бойся попросить прощения первой. Остерегайся мелких ссор, размолвок, взаимонепонимания, поспешных резких слов, которые часто ведут к горьким сожалениям».

Эти слова вспомнились теперь Мег, когда она сидела с шитьем у окна в лучах заката. Это была их первая серьезная размолвка. Ее собственные торопливые слова показались ей и глупыми и жестокими, когда она вспомнила их. Ее гнев представлялся ей теперь ребяческим, а мысли о бедном Джоне, пришедшем домой, где его ждала такая сцена, смягчили ее сердце. Она взглянула на него со слезами на глазах, но он не смотрел на нее. Она отложила рукоделие и встала, думая: «Я первой скажу: „Прости меня!“», но он, казалось, не слышал ее шагов. Она медленно, ибо трудно переступить через гордость, прошла через комнату и остановилась рядом с ним, но он не повернул головы. На мгновение ей показалось, что она не сможет сделать это, но тут же возникла мысль: «Это начало; я пройду свою половину пути, и мне не в чем будет упрекнуть себя», и, склонившись, она нежно поцеловала мужа в лоб. Ссора была улажена — поцелуй раскаяния был лучше океана слов. И через минуту Джон уже держал ее на коленях и говорил нежно:

— Да, это было очень нехорошо — смеяться над бедными маленькими горшочками для джема. Прости меня, дорогая! Никогда больше не буду.

Но он смеялся — о да! — и много раз, как и сама Мег, и оба утверждали, что это был самый сладкий джем в их жизни, так как им удалось и в этой ссоре сохранить сладость семейной жизни[11] .

После этого Мег пригласила мистера Скотта к ним в дом и угостила отличным обедом, без распаренной жены в качестве первого блюда; по этому случаю она была так весела и мила и все было так очаровательно, что мистер Скотт назвал Джона «счастливчиком» и всю дорогу домой качал головой, размышляя о тяготах холостяцкого положения.

Осенью Мег ожидали новые испытания и переживания. Салли Моффат возобновила свою дружбу с ней и часто заходила в маленький домик поболтать и выпить чашечку чая или приглашала «милую бедняжку» зайти и провести день в большом доме Моффатов. Это было приятно, так как в пасмурную погоду Мег обычно чувствовала себя одиноко: дома все были заняты, Джон сидел на работе до позднего вечера, делать было нечего, и оставалось только шить, читать или слоняться по дому. Вполне естественно, что у Мег вошло в обыкновение ходить в гости и болтать с подругой. Красивые вещи Салли вызывали у Мег желание иметь такие же и жалость к себе самой, оттого что она их лишена. Салли была очень добра и часто предлагала ей взять ту или иную приглянувшуюся вещицу, но Мег не принимала таких подарков, зная, что Джону это не понравится, а затем эта глупая маленькая женщина вдруг взяла и сделала то, что не понравилось Джону бесконечно больше.

10

Ниобея — в греческой мифологии супруга фиванского царя. Она хвалилась многочисленным потомством и оскорбила богиню Лето, мать Аполлона и Артемиды, и дети Лето стрелами из луков перебили всех детей Ниобеи, а сама она окаменела от горя.

11

«…сохранить сладость семейной жизни» — в оригинале игра слов: «jar» означает и «ссора» и «банка для варенья».