Восход Акроникса

Викар ненароком коснулся небольшого мешочка на поясе, где вместе с алхимической колбой Тора сейчас покоился осколок Хроногресса, догадавшись, что речь видимо идет о нем. Несмотря на то, что сам обелиск был расколот и постоянно источал из своих недр тугую смолу, тем не менее площадка, выстланная желтоватым полированным камнем, оставалась оазисом спокойствия посреди кружащихся стен метели. Здесь даже мысли становились на удивление ясными, текли разменяно, подмечая каждую деталь в разговоре.

- Но мы пришли сюда только что, а ты был пробужден кем-то до нас. Схиремом. Он тоже хронист, несущий с собой частицу из города колдунов-алхимиков? - мысль о том, что Заарин мог получить полностью блокирующий любую магию осколок, неприятно кольнула Вика, так как подобное могло сильно осложнить предстоящую встречу, а то и вовсе сместить чашу весов не в их сторону.

Однако хранитель отрицательно покачал головой. Вот только порадоваться такому ответу молодой человек не успел.

- Нет. Тот, что прошел здесь до вас, пробудив меня и открыв путь в глубины, нес с собой не частицу великой машины, но искру силы одной из её создательниц. Богини Кеплера, что властвовала задолго до пришествия Разрушителя и большинства прочих, более молодых небожителей.

- Старше Пантеона? Она одна из Старых Богов? - глаза Даниэля расширились от удивления.

Шелк, вьющийся сквозь бледную кожу лица провожатого, натянулся, словно тот наморщил лоб, пытаясь понять про что разговор:

- Пантеон, Старые Боги? О том же спрашивал и отверзший печать. Мне неведомо, как ныне вы называете подобных ей, но госпожа была частью этого мира задолго до упомянутых вами.

- О владыка, да она же выходит из Древних! - зашептал в ужасе Даниэль.

Повисла гробовая тишина. От новости о том, что властительница боли и агонии, Плачущая Богиня, оказывается, является не просто одной из Пантеона, но демиургом древнего мира, да ещё к тому же приложившая руку к созданию Хроногресса, начинало неприятно крутить в животе. Волосы вставали дыбом при попытке представить, какими знаниями и силой должен обладать преодолевший разделяющий эпохи океан времени. Впрочем, это объясняло, почему вороны могильников, оживших после падения Фариза, оставались за невидимым барьером, отрезанные от сего места чуждой их природе мощью. Они были наследием гибели полиса, а эти врата пробудила мощь, создавшая его. Сколько же сил столкнулось в прошлом и настоящем в борьбе за этот странный артефакт давно минувших времен.

Руки хранителя, все так же не отрываясь от переплетения рисунков на обелиске, пришли в движение и тонкая сухая шея, словно боле не в силах удерживать голову с каменной короной, устало склонилась к центральной сфере на иссечённой трещинами тверди. Звуки стали гаснуть, словно увязнув в болоте загустевшего воздуха и нарождающегося заклятия. Ручейки смолы продолжали струиться по пальцам, как те внезапно погрузились внутрь печати Таагара.

Холодный голос Мрачного, скорее подошедший бы мертвецу, чем живому человеку, нарушил звенящую тишину:

- Что ты делаешь?

- То, ради чего был создан и чего не делал уже больше тысячи лет, до сего дня. Открываю дорогу. - последовал ответ хранителя, вошедшего уже по плечи в камень, своим телом словно раздвигавшего ониксовые льдины, проламывая путь внутрь обелиска, за которым начинался спуск в бездонную пустоту.

Тьма с жадностью пожирала костлявое тело, но там где истаивали измождённые чресла, стремительно терявшего силы стража, рождался некто иной. Тот, для кого мрак был домом, а неживой, холодно-белый свет, внезапно разлившийся из витиеватого фонаря, что удерживала укутанная в черный саван рука, являлся лишь раздражающей необходимостью, дабы "гости" его мрачного царства, не посворачивали себе шеи на ступенях лестницы, по которой он их поведет.

Владетель недр, скрывавшихся за печатью Таагара, чем-то походил на хранителя, имел столько же рук, был так же худ и бледен, однако их одеяния разительно отличались. Вместо истертой ризы красовалась искусно выделанная тога-саван, закутывавшая фигуру от носа до пят, оставляя на виду лишь десяток глубоких провалов на черепе, но внутри не было видно глаз. За место же сталагмитовой короны, чело украшал высокий грушевидный тюрбан.

Фонарь поднялся выше, осветив трепещущим светом неровные, украшенные минеральными наростами своды и из него стали разливаться завитки дыма. Белесые языки скользнули по изгибающимся стенам вниз, подняв в воздух целое облако пыли с каменной крошкой, за которой скрывался черный мрамор пола. Викар увидел, как от дыхания древней магии, на глазах принялись истаивать целые пласты породы, наросшей поверх искусной кладки, открывая части барельефа, некогда украшавшего этот подземный путь.

Постой их новый провожатый тут подольше, без сомнения, свет его лампады разогнал бы вековой налет, явив взору творение древних мастеров в его изначальном виде, но у того была иная задача. Не дав насладиться невероятно детальным, непонятно каким образом сохранившимся до сих дней, шедевром, укутанный в черные одеяния провожатый неспешно развернулся и двинулся вниз, на ходу бросив:

- Галеа Акронис, валле иша дум. - в отличие от голоса хранителя, что был похож на дрожь земной тверди, прозвучавшая фраза доносилась словно бы издалека, из глубины времен. К тому же, похожие слова Викариан уже слышал раньше, в разговоре Шраума со Схиремом. Похожие, но все же не такие. - Путь открыт, хронисты, следуйте за мной.

- Что значит твое приветствие? - бросил парень, пока их новый знакомый, словно дымный призрак разворачивался, улетая в пустоту прохода.

- Грядет восход Последней Звезды и наступит рассвет. - ждать говоривший явно не намеревался, отвечая на ходу, а туман, расчищавший путь от каменного налета и даже небольших завалов, довольно быстро истаивал за ним.

Парням не оставалось ничего иного, как двинуться следом. Раз Схирем, как оказалось служивший той, что некогда помогала создавать сие место, избрал именно эту дорогу, то пожалуй, стоило последовать его примеру. Вряд ли коварный старик, что вовсе не казался параноиком с манией преследования и которому, скорее всего, были ведомы самые безопасные тропы к Хроногрессу, выбрал бы долгий, наполненный ловушками путь.

- Не покидайте границы света. - раздалось от впереди идущей фигуры в черных одеяниях, а эхо слов прошло сквозь парней, заставив всех, кроме Торунга, поежится от наполнявшего глубинного холода. - Пробудивший печать едва не остался здесь навсегда, засмотревшись на одну из фресок.

- Схирем? - в голосе Вика слышалось нескрываемое удивление. Ему стало интересно, что могло привлечь колдуна в работе обычных каменотесов. Слуга Плачущей Богини скорее походил на охочего до силы поддонка, нежели на любознательного искателя тайн прошлого. - Что же он такого увидел?

- Не что, а кого. Ту, чьей силой наделен. - последовал незамедлительный ответ.

Туман, скользящий по стенам, буквально разъедал землю, открывая обработанный древний камень и то, что в нем высечено. Было видно, что совсем недавно тут уже прошлась невидимая сила, счистившая большую часть острых улов, сгладившая выбоины и теперь она же снимала новый слой налета, открывая ещё больше фрагментов прошлого. Однако, это скорее напоминало мозаику, выхватывающую отдельные куски огромной картины, но не показывая её полностью. Наверное, когда-то этим проходом часто пользовались и весь путь представлял собой путешествие через одно огромное произведение искусства.

- И где же это произошло? - поинтересовался Ялазар, как и Вик с интересом крутящей по сторонам головой. Сомнительно, будто его так уж интересовал внешним вид госпожи агонии, ибо судя по тому, как выглядели её слуги, вряд ли подобное могло быть лицеприятным зрелищем. Однако сам факт того, что Схирем едва не погиб, заглядевшись на что-то, изрядно интриговал.

- Дальше, - коротко ответила фигура и молодой человек заметил, что обмотанный вокруг неё саван на самом деле не имеет отрезов, а словно бы является продолжением его кожи, сливается с ней, ровно шелк кокона бабочки и нити, удерживающие его на стебле, - за третьими вратами арканов.