Восход Акроникса

Здесь, под землей, понять ночь сейчас или день можно было лишь по количеству попадающихся на пути людей. Сейчас их было на много меньше, чем когда они прибыли в Рабский Рынок, а чтобы не попасться в руки преследователей, приходилось изрядно петлять по узким переходам, избегая тупиков, проходя некоторые лавки и бражные дома насквозь. Торунг прекрасно ориентировался в городе, оказавшись бесценным проводником, потому совсем скоро они выбрались из лабиринта, оказавшись, видимо в одном из выходящих на поверхность когтей. Однако этот вход отличался от того, через который парни вошли прошлым вечером.

Широкая, не меньше сотни шагов в поперечнике, пещера располагалась в полой утробе дырявого, словно сыр, скального шипа. Здесь не было даже намека двери или ставни, что могли бы закрыть обитателей от лютых ветров, потому разгорячённая душным, теплым воздухом подземелий кожа Викариана тут же принялась леденеть от остывающего пота. К стенам притулились кособокие, глиняные домишки, около которых стояли целые вереницы связанных между собой, укрытых шкурами, телег. Часть из них была поставлена на необычные, упругие, белые сферы, чем-то напоминающие гигантские, паучьи коконы, а под днищем виднелись грязные ноги тех, кто сидел внутри и должны были толкать всю конструкцию, так как тягловых животных видно не было.

- Ого, фуражные обозы, да они никак на войну собираются? - тихо присвистнул Ял. Чуть поодаль стояли запряженные кособокими, мутировавшими созданиями повозки, до краев набитые замерзшим мясом, обвешанные мешками, котелками, сушеными приправами и прочими принадлежностями походной кухни.

- Переход до Кхидрина займет не меньше месяца, так что без запасов провизии не обойтись. - сообщил Торунг. - Только это не фуражерки, а труповозки. Воланд не из тех, кто тратится на лишние удобства для наемников.

К сожалению, он оказался прав и вскоре Вик понял, что куски мяса внутри, не что иное, как порубленные тела. Зачем их тащат с собой было очевидным, а парень в очередной раз поблагодарил богов за умницу Беату и её заботу о нем.

Торунг вел их прямо к повозкам, с которыми, если повезет, им предстояло двинуться в дальний путь. По этому времени случайных прохожих оказалось немного и потому, скоро стало ясно, что среди охраны каравана выделяются четыре основные группы. Они держались обособленно друг от друга, но при этом не отходили далеко от имущества их хозяина.

Больше всего бросался в глаза небольшой отряд, одетых в тяжелые, кожаные кирасы бойцов, увешанных самым разнообразным оружием с ног до головы. Каждый из них при себе имел не меньше четырех мечей, с десяток метательных топоров, пилумы, кинжалы, а двое держали под рукой ещё и тяжелые, резные посохи мастеров силы Великого Океана. Несмотря на их немногочисленность, едва ли восемь человек, абсолютно все старались обходить их стороной. Случись кому из прохожих подойти слишком близко, войны тут же вскакивали со своих мест и выхватив оружие, бросались на бедолагу. Вокруг их костра земля уже изрядно напиталась чужой кровью, а отрубленные части тел и доспехов валялись то тут, то там.

- Дети Солнца. - заметив их, поморщился Ялазар. - Какого черта они тут делают? И с каких пор эти мясники стали наемниками?

- Дети Темного Солнца. - поправил его невозмутимый Торунг, старательно огибавший психованных берсеркеров.

Повелитель костей, не отрываясь, разглядывал буйную группку, чем вызвал глухое рычание тех самых "детей" и шелест вновь доставаемого оружия. Даже на приличном расстоянии эти звери явно не терпели лишнего внимания.

- А в чем разница? - наконец отвернувшись, поинтересовался Ял.

- Бездна их знает. Как по мне, никакой, но эти себя называют именно так и работают они не за звонкую монету, а за молодых рабов. - ответил Торунг, явно кого-то ища глазами. - Они забирают пятую часть товара за сопровождение и охрану, и уже который год ходят вместе с Воландом. Тот их очень ценит, хотя при этом побаивается.

Ял усмехнулся:

- Разумно, этих психопатов стоит опасаться. - он видимо хотел добавить ещё что-то из своего прошлого в ордене, но вовремя спохватился и закончил новым вопросом. - И тем не менее, я ни разу не слышал, чтобы они служили кому бы то ни было. На кой ляд им это, если они могут и так купить рабов без лишних трудностей? Судя по тому, как они одеты и вооружены, в чем в чем, а вот в деньгах у них нужды точно нет.

- Это Дети Солнца. - пояснил, как бы само собой разумеющееся, их проводник. - Ну, то есть Темного Солнца, в общем, неважно. Главное то, что у этих буянов всегда были большие проблемы с нахождением общего языка со всеми, кроме себе подобных. Им проще прийти и устроить тут резню, при этом в итоге сдохнув самим, чем бросить перед купцом мешок монет и увести невольников. Так что Воланд для них эдакий посредник между их кровожадностью и цивилизованным миром. Предвидя твой вопрос, на кой им вообще нужны рабы, того я не знаю, да и не особо хочу знать. В своей жестокости эти твари мало чем отличаются от некромантов, а потому я даже не спрашивал. Каждый раз, когда мы прибываем в полис, они забирают положенное им и исчезают на некоторое время, а после, возвращаются весьма довольными, уже без скота.

В этот момент они проходили мимо второй группы стражей, скорее напоминавших охотников из Храма Бога Вечной Переправы. Обмотанные в рваные шкуры, скрепленные гнилыми бечевками и вооруженные корявыми дубинами из шип-древа. Эти немытые и крайне зловонные дикари не обратили на них особого внимания. Они больше напоминали свору оборванцев, непрерывно рыгающую и портящую воздух вокруг себя. При этом, к какому роду они принадлежат, разобрать под коркой засохшей грязи на их лицах, не представлялось никакой возможности. Парни миновали дикарей как можно быстрее, ибо терпкий запах мочи, исходящий из булькающего над их костром котелка. отбивал всякое желание присутствовать рядом, когда те наконец начнут свою трапезу.

- Впрочем, если вы собираетесь покинуть Рабский Рынок с парнями Воланда, то скоро узнаете, среди них не только Дети Солнца работают за живую плоть.

- Ты часто ходил с этим караваном? - поинтересовался Вик, стараясь хоть как-то отвлечься от непереносимого зловония.

- Почти весь последний год. Платят исправно и требуют просто, чтобы выполнял свою работу, без всякой дурости, которой нередко страдали иные мои наниматели. Хозяин даже предлагал мне присоединиться к его постоянному, если можно так сказать войску. - Торунг кивком указал вперед, где располагался очередной отряд стражей.

Группа самая многочисленная и одетая в однотипные, кожаные туники, обшитые нахлёстками из сероватого, стального древа, окружала цветастый шатер. Тот оказался установлен на подвижной основе и в него были впряжены пара мощных кобу: крупных, безрогих животных, под шерстью которых скрывалась твердая, словно камень, кожа. Стражи окружали пристанище своего господина несколькими кольцами и возглавлял их здоровый, седой мужчина, закованный в полный, боевой панцирь. Стальное дерево, по прочности, не уступало железу, но при этом гораздо лучше выдерживало удар дробящего оружия, было крайне лёгким, из-за чего толщина пластин могла достигать фаланги пальца. Такую броню силой пробить почти невозможно, а весила она раз в десять легче стали. Но был у него и минус, в отличие от изделий кузнецов, повреждённые элементы нельзя было перековать, а потому, даже с немалого расстояния, Викар видел насколько сильно посечены старые доспехи командира, больше напоминая кору древнего дуба.

- Я так понимаю, ты отказался? - снова заговорил парень, мимоходом отметив, что Торунг ведет их к одному из охранников, держащему в руках восковую табличку. - Но почему?

Тот пожал плечами:

- Если бы я хотел служить кому-нибудь, давно бы подался в стражу полиса, там и работа безопасней, и денег, если знаешь как, награбить с путников можно на порядок больше. Но это не по мне.

За душой у этого человека таились свои секреты. Как и Викар с Ялом, он был обречен скитаться, движимый лишь ему одному ведомой нуждой. Несмотря на их недолгое знакомство и довольно мрачную манеру общения, парни отчего-то чувствовали что-то, вроде доверия, к их новому знакомому. В Торунге без труда угадывался бывалый воин, привыкший полагаться на себя и живущий не ради денег, потакания своим желаниям или тому, что движет большинством детей Кеплера. Молчаливая целеустремлённость вела его к чему-то большему, чем просто жизнь ради себя.