Страница 21 из 31
Как взорвали Чернобыль
Мировой опыт доказывает: любая авария так или иначе связана с нарушением установленного регламента работы. Приведём пример: откуда берутся регламенты и как нарушаются.
В апреле 1986-го на Чернобыльской атомной электростанции проводился заранее запланированный эксперимент. При отключении ядерного реактора накопившиеся в нём радиоактивные осколки ещё довольно долго продолжают распадаться, выделяя немалую энергию. Её хватает, чтобы реактор изрядное время оставался горячим и продолжал производить пар. Пар, как правило, просто стравливают через вспомогательные холодильники мимо турбины. Но можно направлять его на турбину, и он продолжит её вращать. Решили проверить, сколько времени это вращение может давать дополнительную энергию, достаточную, чтобы все механизмы станции работали без подключения штатных вспомогательных генераторов – дизельных.
Понятно, по ходу эксперимента вспомогательные генераторы не должны включаться. Персонал станции решил этого добиться простейшим способом: заблокировать все системы, обеспечивающие гарантированное включение генераторов, то есть системы аварийной реакции на поведение реактора.
Приостановка реактора – дело неторопливое. Тепловые энергетические установки так велики, что при быстром запуске или остановке нагрев и охлаждение неравномерны. Тепловые деформации могут что-то в конструкции поломать. Газовые турбины и дизели хороши в качестве вспомогательных и аварийных силовых установок потому, что сравнительно малы: при их быстром включении и выключении не возникает опасных термических напряжений.
Чернобыльский реактор останавливается в общей сложности около суток. И когда мощность реактора уже изрядно снизилась, последовал звонок из «Киевэнерго» с просьбой помочь. Дату плановой остановки реактора определили исходя из того, что к моменту его остановки на другой станции запустят агрегат, ранее остановленный на ремонт. Но ремонтники немного задержались, и из «Киевэнерго» попросили на несколько часов поддержать энергосистему.
Если бы среди сотрудников Чернобыльской АЭС были люди со специальным образованием реакторщиков, они бы, естественно, отказались. Но там были только обычные энергетики, не имеющие знаний, специфических именно для ядерной энергоустановки. В данном случае важно, что значительная часть осколков деления, помянутых ранее, активно поглощает нейтроны. Пока реактор работает на полную мощность, это не страшно: в нём всегда есть избыток свободных нейтронов, и их хватает на это поглощение. Но при снижении мощности остаётся концентрация осколков, соответствующая первоначальному режиму работы: осколки-то распадаются сравнительно медленно. Активность поглощения сохраняется на прежнем уровне, а активность выделения снижается. Поэтому разогнать реактор нельзя, пока он не постоит несколько дней, пока не распадутся поглощающие осколки.
Но, к сожалению, реакторщики в Чернобыле об этом просто не знали. Они начали снова разгонять реактор. Для этого им пришлось вывести штатные поглотители нейтронов (так называемые «управляющие стержни») практически полностью. Только тогда общий уровень поглощения снизился настолько, что активность реакции начала возрастать.
Но когда она выросла, поток нейтронов тоже вырос и буквально вымел поглощающие осколки. Ведь нейтроны превращают их в другие вещества, уже не столь активные в качестве поглотителей. Буквально за несколько секунд общее поглощение нейтронов в реакторе упало настолько, что реакция начала разгоняться сама собою. Образовался колоссальный избыток нейтронов.
Если бы разгона ждали заранее, то по крайней мере начали бы заранее же возвращать на место управляющие стержни. Но персонал Чернобыльской станции был к этому не готов. Стержни не успели опустить до того, как реакция достигла опасного уровня. Тепловой поток в считанные секунды вскипятил воду в реакторе и поднял давление пара настолько, что с реактора попросту сорвало крышку. Мощным потоком пара из реактора выбросило изрядную часть всей его начинки, включая и часть стержней с ураном. После этого реакция, естественно, заглохла, но четвёртый блок станции разнесло в клочья.
После того, как в причине аварии разобрались, в конструкции этих реакторов кое-что поменяли. Сейчас просто физически невозможно вытащить оттуда столько стержней, чтобы реактор начал запускаться из полуостановленного состояния. Поэтому аварий вроде Чернобыльской больше не будет. Правда, остаются ещё возможности вроде Фукусимы: там эксплуатационную защиту от дурака сделали грамотно, но разместить систему аварийного электрорезервирования на площадке, подверженной заливанию цунами, могли только дураки.
Скорее всего, после подробного расследования причин катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС тоже не только уточнят инструкции, но и доработают само оборудование – так, чтобы нарушения, вызвавшие разрушение станции, стали физически невозможны. Но куда безопаснее работать вовсе без нарушений.
Стратегическая недостаточность в СССР
Повседневная жизнь каждого из нас изобилует тактическими задачами. Стратегию нам приходится вырабатывать довольно редко.
Казалось бы, насколько глобальная жизненная задача – образование. Но выбор института часто определяется не долгосрочными расчётами, а сиюминутными обстоятельствами вроде уровня конкурса на экзаменах или транспортной досягаемости.
Может быть, в обыденных условиях стратегический дар просто не нужен?
Но хотя бы руководитель государства должен действовать стратегически!
О талантах первого советского вождя спорят крепко. Но уже одно заявление Ленина, что опыт революции приятнее и полезнее проделывать, чем о нём писать, вряд ли указывает на предварительно просчитанную многоходовку. Да и лозунг «Все на борьбу с…» (то Колчаком, то Врангелем, то поляками) тоже не доказывает особой стратегической одарённости вождя. Разве что НЭП – действительно глобальная смена курса, посильная разве что крупному стратегу.
Сталина считают великим стратегом – сейчас – уже далеко не все. Ведь именно при нём родилась анекдотическая фраза: «колебался вместе с линией партии», никак не свидетельствующая о долгосрочных продуманных планах. Впрочем, ему хватило предвидения поддержать Курчатова…
Среди решений, принятых Хрущёвым, есть хоть и одно, а стратегическое. Он радикально сократил армию и обычные вооружения, а основную оборонную нагрузку возложил на межконтинентальные ракеты. Это спасло экономику от разорения. При тогдашнем её состоянии последствия гонки вооружений были бы куда страшнее, чем в 1980-х. Его решение нисколько не снизило безопасность.
В величии Ленина и Сталина не сомневается никто – хотя и оценивают это их величие очень разнообразно. Хрущёв же остался персонажем исторических анекдотов. Расхватан на анекдоты и чистый – но поистине гениальный – тактик Брежнев.
При свержении Хрущёва его поставили на вершину власти как промежуточную фигуру, дабы не мешал партийцам выяснять свои отношения. На этой вершине Леонид Ильич балансировал до самой смерти более 18 лет. Стал великим мастером дворцовых интриг. Молодых – от комсомольского вожака Шелепина до председателя КГБ Семичастного – съел уже в 1967-м году. Косыгина с его стратегией управляемого перехода к рынку поддержал… Но как только в октябре 1973-го на СССР посыпались шальные нефтедоллары, снисходительно позволил Суслову пресечь «отход от идеалов социализма». А заодно пресёк – на волне хозяйственных успехов – рост авторитета Косыгина. Блистательная тактика Брежнева подготовила стратегический обвал советского хозяйства.
Была ли хоть какая-то стратегия у Андропова, сказать трудно. Он просто не успел сделать ничего более значимого, нежели призыв к трудовой дисциплине. Правда, когда начались облавы в кино и банях, он разумно уточнил: «Трудовая дисциплина – это когда не просто все сидят на работе, а каждому на его месте всегда есть что делать». Увы, организация труда никогда не была сильным местом не только «развитого» социализма, но и России вообще.