Я все помню

Я была красивая девочка. Белокурые волосы, голубые глаза и вполне сформировавшаяся к тому времени фигура. Что же до лица, то стоит вам взглянуть на фотографии, и вы сразу поймете, что Дженни моя дочь. Мать на свечном заводе доросла до должности менеджера. Они работали круглосуточно и без выходных, в дневную и ночную смены. Наверное, у них было много покупателей, если им приходилось без конца изготавливать все эти свечи. Уверена, что им приходилось решать вопросы с нелегалами, которых они нанимали, вероятно, зная, что в ночную смену никаких проверок не будет. Мать нередко упоминала две ведомости, одну официальную, вносимую в бухгалтерский отчет, и вторую, предназначенную исключительно для расчетов наличными. Грег работал на заводе плотником и часто говорил матери тщательно следить за расходом средств и никому не доверять. Особенно нелегалам. На его теле было несколько татуировок. В том числе змея, а под ней – несколько слов. «Не наступай на меня» – гласила надпись. Он не любил правительство и называл его членов «мужланами». «Мужланами» для него были все, кто обладал властью. Он считал их кем-то вроде хиппи. Сущий идиот.

Первый раз это случилось ночью, когда мать ушла на работу. Мне тогда было семнадцать. Мы жили в убогой, грязной квартирке с одной ванной и тоненькими стенами. Вся кухня состояла из единственной электрической конфорки да микроволновки. Плиты как таковой и то не было. И одна ванная с душем в полструи, в котором по утрам никогда не было горячей воды, потому что соседи наши тоже были нелегалами – в крохотной квартирке их набилось человек шесть, а может, даже семь. Нелегалов Грег ненавидел почти так же, как правительство. Он любил расхаживать по квартире, разговаривая с собой. Они с матерью обосновались в спальне, а я спала на диванчике, поэтому когда он выходил из их комнаты, деваться было некуда. Мне доводилось слышать много дерьма, вылетавшего из его уст.

Если бы я утверждала, что не понимаю, к чему все идет, это было бы неправдой. Женщины такие вещи просто чувствуют. Мужчины, может, тоже, хотя я в этом не уверена. Мы можем точно сказать, когда в голове у мужчин происходит сдвиг и они решают с нами переспать. Я чувствовала, когда об этом думали ребята из числа моих друзей по колледжу. Чувствовала в переполненных барах. Чувствовала с коллегами. И с Грегом тоже чувствовала. Я делала все возможное, чтобы не путаться у него под ногами. Стала напяливать на себя больше одежды, надевать вместо юбок брюки, надевала туфли без каблука и носила свитера под горло. Но все было напрасно. Оно ведь всегда так, не правда ли? Как я уже говорила, если мужчина решил переспать с женщиной, ничто уже не в состоянии заставить его отказаться от этого намерения. И одной ночью это случилось. Я пришла домой с работы. Пару вечеров в неделю мне доводилось подрабатывать официанткой в закусочной. Помню, что из-за одного клиента я была не на шутку расстроена. По правде говоря, в памяти запечатлелась каждая минута того вечера – как этот посетитель орал на меня за то, что я принесла ему пирог с мороженым, хотя он просил без мороженого. Он был прав, я перед ним извинилась, но он потребовал позвать управляющего, вновь начал кричать и заявил, что теперь его должны накормить бесплатно. Я заплакала. Мне показалось, что меня уволят. Босс велел идти домой. Боже мой, как же глупо это выглядит сегодня. Оказалось, что этот парень постоянно устраивал скандалы, чтобы не платить за ужин.

– Будь на вашем месте любая другая семнадцатилетняя девушка, она бы тоже расстроилась, – сказал ей я.

Надо думать. Как бы там ни было, к себе я вернулась в слезах. Грег был дома. Мы сели на диван, я стала рассказывать, и он долго меня слушал. Потом принес пива. И сказал, что все будет в порядке. Он и правда меня утешил, и я утратила бдительность.

Оставшаяся часть рассказа требует некоторых визуальных подробностей, которые я считаю очень важными. Поэтому прошу прощения, если вам будет трудно их читать.

Грег улыбнулся Шарлотте и погладил по голове. Думаю, он убедил себя в том, что она тоже его хочет, несмотря на брюки и водолазку. Люди охотно верят в придуманные ими сказки. Сердце Шарлотты бешено заколотилось в груди, но она даже не сдвинулась с места. Грег погладил девушку по щеке и тихо застонал. Звук напоминал протяжное «ааааах». Он пристально, как любовник, заглянул Шарлотте в глаза. Затем залез под свитер и прикоснулся к груди. После чего застонал опять, склонился ее поцеловать, и она ощутила на лице его горячее дыхание.

По воспоминаниям Шарлотты, все ее чувства будто застыли. Он ее утешил, и ей хотелось большего. Но не так, не через тело. Однако ничего другого не предполагалось, и она замерла, разрываясь между потребностью в утешении и любви с одной стороны и отвращением с другой. Она говорила, что Грег выглядел как дикий зверь, схвативший свою жертву. В точности антилопа и волк. Он больно укусил ее за мочку уха и засунул между ног руку. Шарлотта почувствовала, как ей в бедро уперся его напряженный член. Его палец оказался внутри нее. Ее охватило блаженство, никогда не испытываемое ранее. До этого Шарлотта даже ни с кем не целовалась.

– Ты мокрая! – со смехом сказал он. – Ты вся там мокрая, маленькая шлюшка.

Грег потянулся к ней и с такой скоростью стащил с Шарлотты брюки, что ей показалось, будто он обрел силу двух мужчин, а руки его превратились в щупальца осьминога. Его колени оказались у нее между ног, а торчащий член уперся в живот. Затем он медленно развел в стороны ее бедра, провел мужским достоинством по внутренней поверхности одного из них и скользнул внутрь. Ей запомнилось протяжное «ааааах». Проникнув в нее, он прижался к ней бедрами. А когда все было кончено (наверняка через несколько секунд), вышел из нее, лег рядом, поцеловал в шею, застонал и стал теребить пальцами клитор. Несмотря на отвращение, она испытала оргазм. Человеческое тело – та же машина, хотя порой мы об этом и забываем.

Они стали тайными «любовниками». Эти встречи, заполнявшие собой царивший внутри Шарлотты вакуум, заслонили собой совесть, затмили волю и мораль. Грег покупал девушке подарки и водил в кино. За ужином они обменивались взглядами, а когда Рутанна работала в ночную смену, занимались любовью на диване. Шарлотта понимала, что это плохо, что во многих отношениях она Грегу отвратительна, но, как она объяснила это мне, само по себе это прекратиться не могло.

Мне очень стыдно, но это так. Чувствовать рядом с собой человеческое тело. Чувствовать кожей прикосновение кожи другого. Чувствовать, как тебя целуют и сжимают в объятиях. Да и потом, там присутствовало и сексуальное наслаждение, которое я была не в состоянии контролировать. Не знаю. Может, это был только секс, может, я действительно была маленькая шлюшка, но тогда это воспринималось как любовь.

Рутанне потребовалось полгода, чтобы осознать и принять для себя то, что она видела и чувствовала, оказываясь в их компании. К тому времени Грег остался без работы и всецело зависел от жены. Полагаю, в дальнейшем исходе событий никто не сомневался, но Шарлотту охватило такое чувство, будто у нее из груди вырвали сердце.

Рутанна отправила дочь в Хартворд, к тетушке Пег. Тетушка, старше самой Рутанны на шесть лет, с успехом пристроила супруга в страховой бизнес. У них было трое детей, все они на тот момент уже учились в закрытом частном пансионате, и она скрепя сердце согласилась отдать туда и племянницу. Домой Шарлотта больше не вернулась.

О том, как она жила с матерью и Грегом, Том ничего не знал.

Теперь вы понимаете, почему Шарлотте так хотелось побыстрее «отстроить» дом. Полагаю, что некоторые из вас пойдут в своих рассуждениях дальше и решат, что настойчивое желание матери подвергнуть Дженни лечению было продиктовано ее собственными сексуальными извращениями в прошлом. Но это ошибка. Ту ночь на диване Шарлотта считала актом желания, соблазна и страсти, началом любовного романа. Но при этом понимала, что ее отношения с отчимом «выходили за рамки условностей» и «порицались общественной моралью». Именно по этой причине она не поведала об этом ни одной живой душе, даже мужу.