Страница 14 из 16
Вепке. Потому что хотел, чтобы она заговорила, а она молчала.
Курт. А заключенная?
Вепке. Как я уже сказал, она всегда молчала, всегда. Но по некоторым звукам я понял, что она часто плакала.
Курт. А, плакала?
Вепке. Да, только очень тихо.
Курт. А еще какие были звуки?
Вепке. Какие еще были звуки, господин комендант?
Курт. Когда любовники совершают половой акт, они издают множество разных звуков, как бы это сказать, страстных — всякие вздохи, стоны, возгласы, крики, рычания. Ты слышал какие-нибудь подобные звуки?
Вепке. Да, господин комендант.
Курт. И они были очень громкие?
Вепке. Да, господин комендант, иногда даже очень громкие. Но, господин комендант, их издавал только он, мужчина.
Курт. Как это понимать?
Вепке. Заключенный Саул был очень шумным. Но заключенную Мириам не было слышно совсем, как будто ее и не было там вовсе.
Курт. Ты в этом уверен?
Вепке. Господин комендант, да. Эти звуки различны у мужчин и у женщин. И кроме того, это подтверждалось упреками, которыми заключенный Саул осыпал заключенную Мириам.
Курт. Что он говорил ей?
Вепке. Ну, примерно, так: «Молчишь, не хочешь даже дать мне понять, нравлюсь я тебе или нет. Ладно, молчи, но хотя бы дай мне почувствовать, что тебе приятно, почему ты как немая, даже в самый страстный момент? Выходит, я не нравлюсь тебе, и моя любовь тебе неприятна. Я не прошу тебя говорить, но хотя бы вздохни, хоть стон испусти, хоть какой-нибудь любовный стон. Хоть это, и я буду тебе благодарен».
Курт. А она?
Вепке. Ничего. Она молчала, не издавая ни звука. Еще бы, господин комендант, она ведь знала, что в бараке прямо над кроватью есть крючок, на котором я тут же ее сына, если только она издаст хоть один звук. Впрочем, это понятно — любая мать вел бы себя так же в подобной ситуации.
Курт. И последнее, Вепке. Ты водил заключенную на осмотр, как я тебе приказал?
Вепке. Да, господин комендант.
Курт. И каков результат осмотра, Вепке?
Вепке. Положительный, господин комендант. Господин штурмбаннфюрер врач осмотрел ее и нашел, что она беременна.
Курт. От него, Вепке, не так ли? От заключенного Саула? И ни от кого другого?
Вепке. Да, господин комендант. Заключенная, во всяком случае во время пребывания в этом лагере, имела половую близость только с заключенным Саулом.
Курт. Заключенная Мириам знает, что она беременна?
Вепке. Да, господин комендант, как было приказано, ей сообщили об этом.
Курт. Она что-нибудь ответила на это?
Вепке. Ничего не ответила, господин комендант, ни одного слова не произнесла.
Курт. Хорошо, Вепке. Можешь теперь идти.
Вепке. Слушаюсь, господин комендант. (Щелкает каблуками и уходит).
Курт. Итак, Саул, доказано, что ты совершил отцеубийство и кровосмешение. (Некоторое время молчит, как бы раздумывая, потом произносит чутким, по насквозь фальшивым голосом), Отцеубийца и муж своей матери, вот кто ты такой, Саул.
Саул. Где моя мать? Что вы с ней сделали?
Курт. С ее головы не упал ни один волосок, как впрочем, и с твоей, Саул. А кроме того, разве она не Иокаста? А ты разве не Эдип? Почему мы должны делать что-либо плохое таким хорошим актерам, которые настолько хорошо исполнили свои роли, что даже сумели прожить их во время исполнения спектакля?
Саул. Где моя мать?
Курт. Ты прав, однако. Пришла пора появиться на сцене Иокасте. Настал великий момент встречи Эдипа с матерью, потом, по крайней мере у Софокла, последует самоубийство Иокасты и самоослепление Эдипа. Все правильно. (Хлопает в ладоши). Введите заключенную Мириам. (Входит Мириам, это женщина лет сорока пяти, но выглядит молодо. Лицо худое, заостренное, темное. Волосы и глаза черные. В одежде заключенной). Но это не Иокаста. Это Мириам. Почему медлите с переодеванием в Иокасту? (двое охранников спешат — один с париком, другой с простыней и кое-как преображают Мириам. Она безучастна и молчалива). Вот теперь хорошо. Да, господа, парик и плащ имеют огромное значение. Они говорят о том, что Иокаста тоже заключает в себе два персонажа — один древний, другой современный. Два Рока — древний и современный. И она совершила два преступления — древнее и современное. Как Саул, то есть Эдип. Теперь, Мириам, ты знаешь, что тебя ждет и что ждет Саула, если ты не примешь добровольного участия, как было условлено, в спектакле. Ты знаешь также, что хотят от тебя услышать. Ну, давай, Мириам, расскажи, как ты перенесла кровосмешение, как стала любовницей своего сына. Ну, Мириам, говори же.
Мириам (говорит очень тихо, пристально глядя куда-то вдаль). Мне было сказано, что если я хочу спасти от смерти своего сына, я должна иметь с ним половую близость в его бараке, должна молчать и скрыть от него, кто я. Я согласилась. Девять раз я приходила ночью к моему сыну в его камеру. Теперь я жду ребенка от моего сына.
Курт. Вы слышали, господа, теперь вы больше не будете говорить, будто происходящее на этой сцене, не имеет ничего общего с трагедией Эдипа. Одного за другим я показал вам Сфинкса, Лаия, Эдипа, Иокасту и трагедию Сфинкса — словом, все. С другой стороны, я показал вам Эдипа таким реальным, таким живым, что вряд ли кто-нибудь превзойдет его по живости и подлинности. Этот Эдип, лишь бы убедить вас, и на самом деле был любовником своей матери. Эта Иокаста ради того, чтобы взволновать вас, не колеблясь забеременела от собственного сына. Где же еще, господа, вы найдете актеров лучше этих? Так что эксперимент, по крайней мере до этой минуты, прошел отлично. Но, господа, теперь трагедия Софокла начинает расходиться с трагедией, которую мы играем. Два пути, которые шли до сих пор параллельно, теперь расходятся. Да, господа, теперь начнет раскрываться воспитательный смысл нашего представления. Итак, Саул, отвечай: какой была Мириам как любовница? Разве в темноте, в постели она не была такой же женщиной, как другие? Разве ты не любил ее, как любил бы любую другую женщину? Отвечай, Саул, была ли разница между любовью Мириам и любовью других женщин? А если была, ответь мне, почему ты продолжал два месяца любить ее? (Саул смотрит на него и молчит). Не хочешь отвечать. Тогда послушаем Мириам. Скажи, Мириам, каким любовником был Саул? Разве он отличался от твоего мужа или какого-нибудь другого мужчины? Разве не был он самым обыкновенным любовником? (Мириам подходит к Курту и плюет ему в лицо). Нет, Иокаста, нет смысла восставать против своего Рока. Плевать в лицо Року это все равно, что плевать в лицо самому себе. Саул, Мириам, вы думаете, что я задаю вам эти вопросы, чтобы помучить вас. Ошибаетесь. Я ваш Рок, и Рок, это верно, загадочный, мрачный, безжалостный, но не злой. В машинах, которые строит Рок, его развлекает не страдание людей, а талантливое устройство самой машины. Верно, обычно говорят — жестокая судьба, злой Рок. Это безрассудные выражения безрассудных людей. Рок глубок и непостижим, но он не злой. И я задаю вам эти вопросы не для того, чтобы мучить вас, а для того, чтобы понять, надо ли греческому Року, вашему Року, еще оставаться на этой сцене или, напротив, он должен навсегда удалиться и уступить место Немецкому Року. Ну, так что вы скажете — да или нет? (Саул и Мириам смотрят на него и молчат). Саул, предупреждаю тебя — не ответишь, и я сейчас же прикажу повесить твою мать. Мириам, предупреждаю тебя, не ответишь, и я сделаю то же самое с твоим сыном. Отвечайте, были ли ваши половые отношения — все девять раз в течение двух месяцев — совершенно нормальными или нет?
Мириам (тихо). Да… были нормальные…
Саул (как бы эхом вторя словам матери). Да… были нормальные.
Курт. Вот и хорошо. Но заявление, вырванное под угрозой смерти, не убедительно. Надо бы дать публике еще одно доказательство, что это была нормальная любовь, другими словами, что не существует того, что обычно называют кровосмешением. Обратимся еще раз к Софоклу, чтобы получить и это последнее высокое доказательство. Но сначала, Мириам, подойди к своему сыну. (Мириам повинуется). Посмотри теперь на тело этого солдата-эсэсовца, что лежит на земле. (Мириам смотрит). Этот солдат убит твоим сыном. Да, потому что твой сын пытался бежать, и этот солдат преградил ему дорогу. Твой сын убил его тремя пистолетными выстрелами: двумя в спину и третьим в затылок.