Страница 10 из 219
Домой он пришел, когда один край неба начал светлеть. Почти у самого дома вспугнул две неясные тени, притаившиеся в кустах соседской черемухи. Они мелькнули и сразу растворились в утренних сумерках, что очень не понравилось Ташу. Но хмель еще гудел у него в голове, и он пообещал себе, что разберется с этим потом.
Таш не хотел будить Рил, но спьяну неловко наступил на кувшин молока, оставленный на пороге молочницей, потом громко брякнул засовом, и девушка выскочила из своей каморки вся заспанная, закутанная в огромную вязанную шаль Дорминды.
– Господин Таш, вы вернулись!
Он ухмыльнулся.
– А ты думала, что если я пьяный, то дорогу домой не найду?
Она удивилась.
– А вы пьяный? – Но в ту же секунду наморщила нос. – Ладно, давайте я помогу вам раздеться!
Нет, конечно, Таш мог бы отказаться и отправить ее спать, но предпочел этого не делать. Они пришли в его комнату, и Рил стала помогать ему стаскивать одежду. Под конец процедуры он, уже плохо соображая, что делает, наклонился к ней и с шумом втянул в себя запах ее волос. Потом прижал к себе и, криво улыбаясь, спросил:
– А поцеловать меня на ночь ты не хочешь? Чтобы спалось хорошо?
Рил подняла голову, посмотрела на него и, встав на цыпочки, неумело чмокнула в щеку.
А чего он еще хотел?
Таша ожег стыд, словно Бог-Отец хлестнул непутевого сына огненной вожжой. Он резко оттолкнул ее от себя, но спьяну не рассчитал, она отлетела и ударилась о косяк.
– Все, иди досыпай!
Она обиженно отвернулась, потирая ушибленное плечо, и вышла, даже не взглянув на него, а Ташу стало так тошно, что захотелось повеситься.
– Нет, ну надо же было этому кабану нажраться как раз сегодня! – в который раз повторял Зойт. – Вот скотина неуклюжая! А так хорошо все складывалось! Бабка сама отравила молоко, когда через тряпку процеживала. Кто бы к нам придрался, а? Сама виновата, нечего было свои тряпки и плошки на улице развешивать! Мало ли какую заразу ветром принести может!
– Да не кипятись ты, Зойт! – лениво успокаивал его Багин. – Этот кувшин разбил, завтра другой подсунем. Яда у нас еще много, хоть всю эту проклятую Закорючку к змею отправляй.
После этих слов Зойт и правда немного успокоился и даже сел на кровать Багина. Сам Багин сидел на стуле, а находились они в комнате, которую снимали на небольшом постоялом дворе, чтобы не привлекать к себе особого внимания.
– Надо все же признать, что насчет ее хозяина мы здорово ошиблись, Зойт, – по-прежнему лениво продолжил Багин. – Кто бы мог подумать, что этот зверь будет с нее пылинки сдувать? Столько времени зря потеряли!
– Да, жрец из-за этого сильно разозлился, – кисло подтвердил Зойт. – Я его еле уговорил яд попробовать. Как дурак, клялся, что результат будет железно.
– Теперь он еще больше разозлится.
– Слушай, может, подождем пару дней с докладом, а? Может, все еще получится?
Багин пожал плечами.
– Ну давай подождем. Только в случае чего – сам расхлебывать будешь!
Проснулся Таш поздно и, как нетрудно догадаться, безо всякого настроения. Хотелось посмотреть в ясные глаза Рил и увидеть, что она прощает его вчерашнюю выходку и относится к нему по-прежнему, но на кухне ее не оказалось.
– А где Рил? – спросил он Дорминду, которая месила тесто.
– В своей комнате, ей нездоровится, – ответила та, не переставая месить.
– Как нездоровится, что с ней? – Таш встал. – Пойду посмотрю.
– Ничего страшного, обычное дело. И вам не надо к ней ходить, дайте ей выспаться. Она вас вчера весь вечер ждала, вон ужин даже не убирала. А вы хоть помните, когда пришли?
– Дорминда, только не надо мне тут мораль читать!
– А это не мораль! Вас целыми днями не бывает, а девочка одна дома сидит, даже на посиделки не ходит!
– Да разве я ее не пускаю? Пусть ходит!
– Да ведь она, добрая душа, о вас заботится. Чтобы вы пришли, а ужин на столе ждал. Она сама разве попросит ее отпустить? А вы и пользуетесь!
– Ну ладно, ладно, сегодня же поговорю с ней.
– Тут не говорить, тут велеть надо, чтоб ходила, чтоб жениха себе присматривала. Вы же хотите, чтобы она замуж вышла?
– Да, хочу. – В голосе Таша не было ничего, кроме раздражения.
– А разве можно где жениха присмотреть, кроме как на посиделках? – безжалостно гнула свое Дорминда. – Затем молодежь и собирается.
– Хорошо, хорошо, я же сказал, что поговорю. Дай, наконец, поесть спокойно!
Он лучше нее понимал, что она права, что Рил действительно лучше побыстрее найти себе кого-нибудь, да и вообще держаться от своего хозяина подальше. Не хватало еще клеймо заработать из-за его дурости! И вообще, раз решение принято, надо его выполнять. Он быстро доел завтрак и ушел.
Лика не показывалась до того момента, пока не хлопнула дверь за хозяйской спиной. Потом вышла и принялась помогать Дорминде с готовкой. Но глаз не поднимала и разговор почти не поддерживала. Дорминда некоторое время косилась на нее, но потом устало опустилась на табуретку и заговорила:
– Садись-ка рядом со мной, девочка, и давай поговорим!
Лика удивленно посмотрела на нее, но послушно села на соседнюю табуретку.
– О чем?
– Ты мне глазки-то невинные не строй, не поверю! Чай, не первый год землю топчу!
Лика мгновенно вспыхнула.
– Я ничего не строю!
– Да? Это ты кому-нибудь другому расскажи! Ты думаешь, я не вижу, как ты на своего хозяина смотришь?
– Как хочу, так и смотрю! – неожиданно огрызнулась обычно мягкая Лика. – Кому до этого дело есть? Уж ему-то точно никакого!
– Ой, не скажи, Лика! Он-то как раз очень хорошо к тебе относится! Когда он тебя с рынка притащил, я сначала грешным делом подумала, что это он себе постоянную любовницу решил завести. А только потом поняла, что ошиблась я в нем! Не стал он тебе жизнь ломать. Пожалел, наверное. Ты же девочка совсем, у тебя жизнь еще неплохо сложиться может. А что хорошего может предложить тебе изгой?
– Изгой? – Лика ожидала чего угодно, только не этого. – Господин Таш – изгой?
Дорминда с усмешкой посмотрела на нее.
– А ты думала кто? Неужели ни разу его клейма не видела? И чем ты вообще слушала, когда я тебе про это рассказывала?
Лика растерялась.
– Ну, ты рассказывала, что изгои – это страшные люди, преступники, у которых ни чести, ни совести. Но Таш совсем не такой!
– Какая же ты наивная дурочка, Лика! Какая разница, какую черту он переступил? Ты лучше о себе подумай! Не будет у тебя с ним жизни! Ну, допустим, начнешь ты с ним жить, так ведь этого не скроешь! Рано или поздно тебя схватят, приволокут в суд, а оттуда прямиком на площадь, к палачу. А с клеймом у тебя одна дорога будет – в публичный дом. Ты этого хочешь?
Лика с ужасом смотрела на нее.
– Этого не может быть!
– Может! Ты знаешь, как у нас относятся к клейменым?! Любой может сделать с тобой все, что захочет. Кто тебя защитит?
– Таш защитит! – после минутного раздумья уверенно заявила Лика. – Он не позволит, чтобы с его рабыней так поступили!
– Это верно, – вынуждена была согласиться Дорминда. – Пока он жив, тебя вряд ли кто-нибудь рискнет тронуть. Даже клейма он тебе, скорее всего, не даст поставить. Не найдется в Закорючке такого придурка, кто побежит на тебя доносить. Но жизнь изгоя, особенно у такого, как Таш, всегда висит на волоске. Если с ним что-нибудь случится, то в тот же день у тебя будет красоваться клеймо, и даже не надейся, что эти добрые люди, которые сейчас тебе улыбаются, хоть чем-то помогут тебе! А что будет с твоими детьми, ты подумала? Я ведь тебе уже обо всем рассказывала, чем ты меня слушала, Лика?
Лика потрясенно молчала. Она даже не предполагала, что все, что Дорминда рассказывала про изгоев, может иметь к ней отношение. Наконец она заговорила, но спросила совсем не то, что ожидала Дорминда.
– А чем Таш отличается от других изгоев? Ты сказала, что он особенный.