Страница 7 из 19
Стучали сердца – одно в груди, другое, маленькое, часто-часто билось в Ленкину ногу: котяра все еще не мог оправиться от испуга. Девушка гладила его, успокаивала, чесала за ушком и сюсюкала всякую ерунду, лишь бы забыться, отвлечься от окружающего ужаса. Ведьма Ирина Федоровна бесшумно и не торопясь двигалась по избе, голос ее рокотал уверенно и мерно, но страх так и не отпускал Ленку, напротив, все беззастенчивее гнул, пригибал ее голову к коленям: она знала, что стоит ей поднять глаза и посмотреть вокруг, то она увидит!… Нет! Только на Ваську, ох, какие у него серенькие ушки, а какие у него вибриссы, ах, как… Ленка машинально покосилась в зеркало-о-о-а-мам-ааа!!! Ваську, наверное, постиг кошачий обморок от Ленкиного крика: нет чтобы бежать – он заорал и изо всех кошачьих сил впился ей в ноги всеми когтями и мало сам не вплющился туда!
В зеркало с изнанки, там где жила Шиша, смотрела на Ленку… она сама… Синее лицо почти улыбалось, мешал толстый высунутый на сторону язык. Широко открытые глаза были мертвы, Ленка сразу это поняла, ей не раз доводилось видеть покойницкие глаза и читать по этому поводу специальную литературу. Зазеркальная покойница-двойняшка, словно в окошко, обозревала реальность, потом повернулась, и Ленка увидела испуганную Шишу: та заверещала и стала отступать к стене, все ближе к мелом проведенной черте, туда, куда бабка Ира не велела ей заходить. Удавленница проворно раскинула руки и пошла на Шишу. Самое страшное заключалось в том, что Ирина Федоровна продолжала осматривать потолок, стены и пол, словно не видя и не слыша происходящего.
– Что ты вопишь, как ненормальная, аж сердце зашлось. Молодая, а туд…
– Баб Ира, Шиша!!!
И словно морок соскочил со старой ведьмы: она вперилась в зеркало и зарычала; выскочили и вновь убрались под тонкие губы клыки, ведьма боком скакнула к шкафу, в один миг растворила его и сорвала с внутренней стенки большое, в половину человеческого роста, зеркало. Полетели щепки, а бабка Ира уже приставила его под прямым углом к настольному зеркалу:
– Шишка, сигай сюда!
Спиной она загораживала Ленке обзор, и девушка, не в силах побороть шокового любопытства, отклонилась, чтобы видеть происходящее. И все равно мало что можно было рассмотреть: вроде как Шиша увернулась от удавленницы и впрыгнула в другое отражение, а бабка Ира вбила когтистые руки в первое зазеркалье и зацепила ими Ленкину копию-мертвячку. И опять повалил дым и лопнуло первое зеркало, а бабка Ира завалилась назад, потеряла равновесие и со всего маху стукнулась костлявой задницей о половицы…
– О-о-хо… Больно-то!… Лен, помоги…
Ленка вскочила и подбежала к бабке. Взмявкнул забытый ею кот Васька, спрыгнул с ее коленей и уткнулся в хозяйкин бок – тереться. Ленка ухватилась за твердую старухину руку, помогла ей встать (ох, и тяжела бабуся!) и только тогда заметила, что колготки и ноги ее все в крови и в глубоких царапинах.
– Ой, лихо мне! Ой, дура старая! Правильно говорят: cтарость – не радость. Что это? Васька подрал поди. Постой-ка… – Ирина Федоровна наклонилась, дунула ей на колени и распрямилась, держась за поясницу и охая. Ленка глянула на ноги: кровь на порванных колготках осталась, где была, а ноги – вновь чистые, ни царапинки, ни кровинки. Ленка для верности провела рукой – точно, даже волосинок абсолютно не осталось. Вот бы…
– …Что ты, старая, совсем нюх потеряла! Я кричу-ору, а она… Ефузица, поганка, едва ведь меня не съела! Страху-то натерпелась!
– А сама на что? – виновато огрызнулась ведьма. – Вот ведь – не слышала! Ох, и морока тут! Два вопроса на повестке дня: чего им от нас, то есть от тебя, внученька ненаглядная, надо, а во-вторых – не дано бы тебе такую чуть проявлять, ан ты вперед моего почуяла. Странно это… – Старуха вдруг встрепенулась:
– Лен, а сейчас – чуешь что, ай нет?
– А что я должна… чуять?
– Тебе было страшно нонче вечером?
– Ха, баб Ира!… Еще бы!
– Сейчас страх меньше? Или больше? Или такой же?
Ленка озадаченно прислушалась к себе: вроде бы отпустило, разбился ужас вместе с зеркалом, а… нет, что-то ужасное осталось, и сердце ноет, и вся спина дрожит… и затылок…
– Не знаю, баб Ира, все равно страшно… Баб Ира, не отдавай меня!!! Бабушка Ира, пожалуйста-а!…
– Что голосишь! Видишь чего? Сейчас?
– Н-нет… Баб…
– Тих-хо! Я же тебя обещалась охранить, не отдам, не выдам. Шиша, Васька, Лена – ну-ка тихо все… Замерли… Ушки на макушке – до утра еще далеко…
Глаза старой ведьмы светились желтым, вновь отогнулись краешки губ над острыми клыками, сходство с тигрицей усугубляли кривые когти на руках, но теперь Ленка ясно видела, что грозная Ирина Федоровна озадачена и испугана…
– Всякое встречала, но такого наката не припомню лет этак… Лен, тебя учил кто или ты сама в себе силу нашла?
– Какую силу, баб Ира? У меня нет ничего, то есть абсолютно!
– Есть, знать сама еще не поняла. Ты беду раньше чуешь, чем я, к примеру, и раньше, чем она начинается. Ты когда на кукушку крикнула – сколько насчитала?
– Пятнадцать.
– А по моему счету – на одиннадцатом заголосила. А всего было 19. Или сколько?
– 19, баб Ира. А почему…
– Потом поболтаем. Давай, Лен, послушаем да подумаем, какая каверза нам еще предстоит…
Стремно было ждать новых ужасов. Ленка добросовестно слушала и смотрела, но с непривычки отвлеклась, стала высчитывать время до рассвета. Вдруг во дворе забухала сигнальным лаем Дуська, стукнула наружная дверь в сенях, мужской голос выругался испуганно и в комнату постучали:
– Эй, хозяева! Ира Федоровна, Лена у тебя все еще? Это я, Саша! Где у вас ручка, хрен откроешь в темноте, да еще и за жопу кусают!
– Ой, баб Ира! Чет приехал! Баб Ира!
– Какой еще Чет на ночь глядя, за тобой, что ли? – забурчала ведьма, но Ленка, счастливая уже тем, что кончились кошмары второй ночи, крикнула:
– Да толкай дверь и входи, она внутрь открывается!
Дверь открылась, и на пороге показался Сашка Чет, рот до ушей, нормальный, без седины и морщин.
– Тут черт ногу сломит: лужи, собаки, ни одного фонаря… Ой, а что тут такое… ноги запутаны, шагу не ступить…