Страница 13 из 18
Публика в восторге от номера, и меня удостаивают похвалы самого воеводы в присутствии дам.
— Вот видишь Марысенька, говорит он довольно красивой барышне со скучающим лицом стоящей рядом. — Видишь, какой бравый рейтар даром, что молод!
— Ах, дядя, в вашей свите и регименте достаточно бравых и высокородных панов. Отвечает она с ударением на "высокородных".
Беседуют они на польском, но мне, как ни странно, этот язык понятен. Видимо принц изрядный полиглот. Занятно, я вот в прошлой жизни поляков не больно хорошо понимал.
— Какие бы прекрасные воины не были в войсках вашего дяди, прекрасная панна, в них до сих пор не было меня! Говорю я на языке еще не родившегося Мицкевича, слегка подбоченившись.
— Вот как? С явным удивлением спрашивает воевода. — А ты рейтар, как я погляжу, не прост!
— А зачем такому знатному господину на службе простачки?
Воевода, услышав мой ответ, разражается громким смехом, его примеру немедленно следует окружающая его свита. Лишь пани Марыся недовольно хмурится. Внезапно оборвав смех, воевода негромко спрашивает меня:
— Парень ты я вижу не только с пистолетами боек, но и на язык остер! Да вот по чину ли оно тебе, ты шляхтич?
Кажется я досвистелся, но тут уж пан или пропал. В голове внезапно всплыла одна из ролей Миронова и я коротко поклонившись, говорю:
— Будь на то воля божья, ваша милость, я мог бы быть и принцем!
Мое заявление вызывает новый взрыв заливистого хохота, воевода тоже смеется, вытирая слезы. Лишь прекрасная Марыся смотрит на меня с легким недоумением и досадой.
— Ей богу, не был бы так ловок с пистолетами, я бы тебя в шуты взял! Продолжает смеяться пан Остророг и машет рукой, ступай мол.
Капитан пристально на меня глядя взглядом недвусмысленно подтверждает приказание рейтару "валить с глаз". Но, в принципе, он доволен. Смотр явно удался, клиент доволен, жизнь прекрасна.
Жизнь в Познани вошла в свою колею. Рейтар разместили на постой по домам обывателей, строго настрого приказав не обижать хозяев. Службой нас не сильно утруждали, только конные патрули по городу и окрестностям. Пешие патрули и караулы в основном тоже несут немцы из пикинеров, только вооруженные для такой надобности алебардами. Как оказалось, шляхтичам такое не по чину, а на гайдуков, по мнению воеводы, надежда слабая. Напьются чего доброго или еще что похуже устроят. Впервые за все время моей службы мне на руку то, что я самый молодой. Мне нужно разведать обстановку вокруг города чтобы в нужный момент без помех сбежать. Поэтому когда меня назначают в патруль, я не только не пытаюсь отвертеться, но и напрашиваюсь. Мы с старым Фрицем и Мартином и еще два рейтара живем в одном доме. Хозяин наш, поначалу смотрел на нас без особого удовольствия, но потом привык. В сущности его можно понять, у него три незамужние дочери и наше соседство его определенно нервировало. Но я являюсь туда только на ночлег, остальные во всем слушаются Фридриха и ведут себя пристойно, Мартина же никто всерьез пока не воспринимает и, слава богу.
Тем днем мы были в очередном патруле. Мы это капрал Шмульке, я и трое молодых рейтар, с которыми у меня были особенно "теплые" отношения. Была уже, можно сказать, ранняя зима под копытами коней хрустел тонкий ледок. От дыхания вырывался пар, а рук сквозь перчатки колол мороз. Мы почти объехали город вокруг и слегка продрогли, когда повстречали любопытную компанию, состоявшую из молодого богато одетого шляхтича и племянницы нашего воеводы. Чуть поодаль скакало пять гайдуков, и вся эта картина не слишком хорошо выглядела. Пани Марыся увидев нас попыталась поскакать нам на встречу, но шляхтич перехватил ее ладного конька за повод, а гайдуки загородили нам путь.
— Эй Ганс, обратился ко мне Шмульке. — От этой картины за милю несет дерьмом. Ты ведь понимаешь их тарабарскую речь? Ну как спроси, какого черта они здесь делают и что вообще происходит.
Я выехал вперед внимательно глядя на гайдуков. Здоровые хорошо кормленые рожи самого бандитского вида, поверх одинаковых жупанов добротные кольчуги. На поясах у каждого сабля и пистолет. Богато одетый шляхтич с красивым лицом, на котором застыла спесь пополам с насторожённостью тоже вооружен до зубов.
— Доброго здоровья прекрасная пани Марыся! Обратился я к девушке, игнорируя ее спесивого спутника и его прихвостней. — Какой прекрасный день для прогулок, не находите?
— Молчите если не хотите все погубить! Негромко сказал шляхтич своей пленнице на латыни.
— Скажите, донна Мария. Перешел я на язык Вергилия. — А достопочтенный господин Остророг знает, где и с кем гуляет его племянница?
— Вам нет никакого дела ни до пани Марыси, ни до меня, господин рейтар! Перешел шляхтич на польский. Послушайте доброго совета, возьмите этот кошелек и ступайте, как будто ничего не видели подобру-поздорову.
— В другое время, ясновельможный пан, я бы непременно последовал вашему совету. Но, к большому сожалению, мы служим пану Остророгу и наш контракт еще не кончился. И вы совершенно напрасно, надеетесь на своих гайдуков. Нас меньше, но у нас больше стволов. Вы ведь были на смотре и видели, как я стреляю? Мои друзья стреляют не хуже, так что до сабель дело просто не дойдет. Так что давайте теперь вы послушаете моего совета и мы все вместе, то есть вы впереди, а мы следом проследуем в город к пану воеводе. Где он, вне всякого сомнения, поблагодарит вас за заботу о своей племяннице.
— Мне недосуг нынче! Ответил мне шляхтич с нескрываемой злобой. — Я должен, ехать, а пани Марысю есть, кому проводить к дяде как я вижу.
— Не смею задерживать, ясновельможного пана. Мы с удовольствием окажем ему такую услугу и проводим прекрасную панну в воеводский дворец.
— Не будь я Печарковский. Пылко вскричал отъезжая шляхтич. — Если когда нибудь не отплачу тебе рейтар за твою любезность!
— Займите прежде очередь пан. Усмехнулся я ему вслед. — Уж больно много охотников до этой шкурки.
Когда мы скакали к Познани, пани Марыся не сказала нам и пары слов, и вообще старалась не смотреть в нашу сторону. Только когда мы передали ее охающей на все лады прислуге, она обернулась, как будто хотела что-то сказать, но бросив на меня какой-то совершенно отчаянный взгляд убежала.
Через несколько минут к нам вышел наш капитан и объявил, что пан воевода жалует нам за верную службу по три рейсхталера. Мои товарищи радостно зашумели, а Шмульке толкнув кулаком в бок шепнул:
— А ты не прогадал, когда не взял тот кошель, парень!
— Ганс, идем со мной, тебя хочет видеть господин воевода. Сказал мне капитан.
Я пошел за ним и пройдя несколько коридоров и больших комнат оказался в богато украшенном зале, посреди которого стояло что-то вроде письменного стола, только совершенно гомерических размеров. За этим столом сидел Ян Остророг и читал какие-то бумаги. Он казалось, был полностью поглощен своим занятием и вовсе не заметил моего прихода. Я стоял, переминаясь с ноги на ногу, когда воевода поднял голову и негромко спросил:
— Кто ты парень? Ты здорово меня удивил на смотре, а теперь оказал мне услугу смысла которой даже не понимаешь. Дело даже не в том, что ты вернул мою племянницу и не дал ее опозорить Печарковскому. Как ты догадался отпустить его?
— Я подумал, что вашей милости не нужен скандал, а приведи мы его к вам шума не избежать.
— Верно, у этого мерзавца много влиятельной родни и друзей здесь и мне не надо ссоры с ними. А он не станет поднимать шум ибо, будучи не один, и вооружен, уступил моим рейтарам. Но ты не ответил мне, кто ты?
— И о боге сказано "это человек", а я просто ваш рейтар.
— Просто рейтар говоришь. Когда-то, я был еще молод, мне случилось побывать при дворе князя Богуслава. Ты знаешь, что очень похож на него?
— Нет, ваша милость не знаю, но меня так часто принимают за кого-то другого, что я перестал опровергать их.
— Грифич! Ты ведь Грифич, правда?
— Это вы так сказали, ваша милость.