Страница 63 из 67
По дороге домой он лихорадочно думал: «Он! Точно он организовал похищение! Ибо как это можно на всю жизнь грибами объесться!!! Если, конечно, их зараз двадцать банок не съесть…»
На следующий день Пантелеймон взял еще одну банку соленых рыжиков, презентованную ему друзьями для следственного эксперимента, и отправился в Пантусово в гости ко второму подозреваемому.
Коттеджный городок здесь всегда вызывал у него противоречивые чувства. С одной стороны, это была неподдельная радость за других: «Хорошо, что хоть кто-то в нашей стране живет в цивилизованных условиях». А с другой стороны, это было недоумение, что у стольких людей в Костроме нашлись деньги на такие хоромы.
У одних таких хором, где он вместе со своими друзьями в начале лета делал ограду, Пантелеймон остановился и… неожиданно оробел. Причем его поразил не сам шикарный двухэтажный дом из красного кирпича и с мезонином, а ухоженный участок вокруг него. Как он разительно отличался от тех дворов, которые окружали частные дома в том районе города, где агент семейной безопасности проживал.
Пантелеймону инстинктивно захотелось снять свои старые кроссовки, но он вовремя вспомнил, что не взял сменную обувь.
Придя в себя, наш герой стал настойчиво жать на кнопку звонка у ворот в коттедж Так как звука звонка он в доме не слышал, то это был как разговор с глухонемым. Он жал, а в ответ — «молчала тайга».
Потом за его спиной раздался скрежет шин тормозящего автомобиля. Шикарная «ауди» с затемненными стеклами остановилась рядом с ним. Из окна авто высунулась рука с пультом, нажала на него, и ворота открылись. «Ауди» медленно и важно, игнорируя стоящего у ворот Пантелеймона, въехала на территорию участка, рука опять высунулась из окошка автомобиля и снова нажала на кнопку пульта. На этот раз открылись ворота гаража, и машина исчезла в его недрах.
Следующие полчаса агент семейной безопасности безуспешно жал на кнопку звонка. Потом опять открылись ворота гаража. Из него выехала все та же «ауди», рука опять высунулась из ее окна, нажала на пульт, ворота снова открылись, и теперь уже быстро и нахально машина промчалась мимо начинающего сыщика.
А он продолжал упорно жать на кнопку звонка.
В конце концов дверь в коттедже открылась, и из него вышла женщина в японском кимоно. Пантелеймон узнал в ней жену предпринимателя. Она подошла к воротам, остановилась и недоуменно посмотрела на агента семейной безопасности.
— Вы меня помните? — спросил Пантелеймон.
Женщина молчала.
— Мы вам с ребятами ограду делали.
Женщина молчала.
— А после завершения дела вы еще нам банку маринованных опят вынесли. На закусь.
Женщина молчала.
— А я еще тогда похвастался, что у меня дома в сарайке есть запас соленых рыжиков.
Женщина молчала.
— Помните, у вашего мужа в тот момент заблестели глаза?
Женщина молчала.
— Вот я и решил принести вашей семье в подарок баночку рыжиков…
Пантелеймон засуетился, хотел достать подарок из мятого целлофанового пакета, в котором он его принес сюда, но, смущенный молчанием хозяйки дома, сунул ей баночку рыжиков через ограду прямо в пакете.
Женщина не без некоторой брезгливости взяла у него пакет. Сказала начинающему сыщику: «Ждите». И ушла в дом.
Минут пятнадцать Пантелеймон стоял и додал. Но из коттеджа никто не выходил.
«Чего стоим, кого ждем?» — сказал себе агент семейной безопасности и отправился восвояси.
Когда он уже подходил к автобусной остановке у технологического университета, сзади послышался голос:
— Мужик, постой!
Пантелеймон обернулся.
К нему на роликовых коньках лихо подкатил лохматый юноша с серьгой в ухе и неожиданно сунул в руку стодолларовую купюру:
— Вот, мать просила вам передать.
— Я же от чистого сердца вам рыжики принес… — соврал Пантелеймон.
— Тогда давай сто баксов назад, — ухмыльнулся юноша. — Я им найду применение.
Пантелеймон подумал и не вернул деньги.
В автобусе, держась за поручень, он лихорадочно думал: «Он! Точно он, — начинающий сыщик имел в виду хозяина дома, известного костромского предпринимателя, — организовал похищение у меня рыжиков! Все у него было: и коттедж, и английский газон вокруг него, и жена в японском кимоно, и сын на роликовых коньках. А вот соленых рыжиков не было. Вот он и решился на это дело… А жена его испугалась, что я вычислил, кто это сделал, поэтому и решила откупиться от меня сотней долларов».
Вечером того же дня у Пантелеймона дома за хорошо накрытым столом собрались он и его верные друзья Вован и Рудик. Ушлый Вован уже успел сгонять в ближайшую сберкассу, поменял сто долларов на рубли, и стол прямо-таки ломился от выпивки и закуси. Друзья держали совет, продолжать ли Пантелеймону расследование или нет.
— Вначале я был уверен, что это сделал Ленька Голубцов, — докладывал гостям хозяин дома. — Ведь что он мне в ходе следственного эксперимента заявил? Что объелся грибами на всю жизнь! А как ими можно вообще объесться? Разве что зараз двадцать банок съесть… А потом я решил, что это сделал предприниматель из Пантусова. Тот, которому мы в начале лета ограду вокруг коттеджа делали. Ведь его жена в ходе аналогичного эксперимента мне за одну банку рыжиков сто долларов дала! Ну, кто за банку соленых рыжиков, пусть и ядреных, такие деньги просто так может дать?! Явно откупалась от меня. Чтобы я шум не поднял.
— У богатых свои причуды, — сказал Вован.
И добавил:
— А может, ты ей понравился?
— Ничего себе понравился, она даже со мной разговаривать по-человечески не стала, — ответил Пантелеймон.
— А еще подозреваемые есть? — поинтересовался Рудик.
— Есть. Я ж тебе уже говорил. Егорка из Малышкова, с которым мы пантусовскому предпринимателю ограду делали. Он тоже знал, что у меня в сарайке соленые рыжики хранятся. Я зачем у вас три банки рыжиков попросил? Чтобы и ему следственный эксперимент учинить.
В конце концов друзья решили провести этот эксперимент вместе. Вован, который знал место обитания Егорки, вызвался завтра его найти и пригласить выпить в один из заволжских баров.
Назавтра друзья, вместе с последним подозреваемым, Егоркой из Малышкова, появились в известном заволжском баре «Вдали от жен». Командовал парадом Пантелеймон. Он подошел к стойке бара, за которой стояла миловидная блондинка, и по-хозяйски распорядился:
— Нам для начала по кружке пива и по соточке.
— Водкой мы уже не торгуем, — ответила блондинка.
— А почему?
— Это вопрос не ко мне, а к депутатам Государственной думы. Они запретили торговать крепкими спиртными напитками в таких барах, как наш.
— Это почему же? — поинтересовался Пантелеймон.
— Потому что его владельцем является физическое лицо, а не юридическое.
— Да и больно надо, — сыграл роль обиженного Пантелеймон. — У нас с собой есть. Нам бы только четыре стаканчика.
— Не получите и этого, — сказала блондинка.
— Отчего такие строгости?
— Да оттого, что любое распитие водки в нашем баре теперь чревато большим штрафом.
— А где же не чревато?
— Там, где ее сейчас пьют все. На природе.
Компания вышла из бара «Вдали от жен» и пошла на пустырь между улицами Стопани и Магистральной. Вокруг каждого дерева здесь были остатки от пикников. С большим трудом они нашли березку, рядом с которой не валялось ни пустых бутылок, ни пластиковых стаканов, ни оберток от закусок, и решили расположиться тут.
Пантелеймон достал из пакета бутылку водки и банку с рыжиками. Вован вынул из кармана одноразовые стаканчики и вилки. А Рудик тут же расстелил под деревом газету.
Когда они выпили «по первой», Пантелеймон предложил всем закусить рыжиками.
— А это что за грибы? — спросил приглашенный для следственного эксперимента Егорка из Малышкова.
— Рыжики, — пояснил Пантелеймон.
— Я таких грибов не знаю, — сказал Егорка. — Хотя все горячие точки прошел: Сумгаит, Карабах, Косово.
— Ты бы еще Ирак назвал! Вот там-то точно таких грибов нет, — сказал Рудик.