Страница 5 из 77
Киваю, даже не открывая глаз.
– Потом заедем в кафешку и обязательно перекусим. А то не удивлюсь, если тебя от дуновения ветра носить станет. Худющая, как доска!
Киваю.
– Эй, ну ты что? Обиделась? – Ян ободряюще дотрагивается моей руки. – Ты же знаешь, грубость – мое второе имя.
Знаю?
Молния пронзает тело, память яркой, красной нитью мелькает перед глазами, я почти ухватила ее за хвост. Дергаюсь и устремляю невидящий взгляд сквозь мужчину.
– Прости. – Ян поспешно убирает руку. – Я сегодня ляпаю невпопад.
Красная нить тут же отдаляется, так и не давшись мне в руки.
Белая дорога неловко виляет вправо, Ян вполголоса подпевает незамысловатой песенке, звучащей по радио, а прямо на нас мчит белый грузовик.
Ян выворачивает руль влево под истошный визг колес и…
Он не успеет! В прошлый раз ведь не успел…
Ян что-то громко выкрикивает, крепко вцепившись в руль, земля кувыркается, и красная лента застывает перед глазами, вплетая смертельные нити в черные волосы.
Я вспомнила всё.
Глава 3
Знак бесконечности
Чуть более полгода назад
– Ай! Твою ж мать! Надо же!
Второй ноготь предательски треснул и отвалился. Я жалостливо посмотрела на изуродованный палец – ноготь обломился под корень, коряво и с кровью. Бездумно засунула уродца в рот. Не так больно, как обидно! Французский маникюр – и недели не отходила! Но от навязчивой идеи, сгубившей два красивых ногтя за десять минут, не отказалась.
– Да оставь ты его в покое, уже! – скомандовала Рита, вяло поднимая глаза, от свежей газеты.
– Нет уж! – огрызнулась я.
И с новым остервенением накинулась на стенку, пытаясь отодрать совместную фотографию с Владом. Вот скотина!
Мужчина, которого любила, улыбался мне с фотографии. На его щеках играли ямочки, а глаза искрились весельем. Воспоминание ударило под дых. Я вздрогнула.
Нет! Нет! Нет! Не хочу вспоминать! Я изо всех сил старалась сдержать поток воспоминаний, но они оказались сильнее. Мгновенье и меня захлестнуло с головой.
– Осторожнее!
Оборачиваюсь на крик. Выхватываю из темноты фигуру. Взгляд цепляется за свет от фар мимо проезжающей машины. На секунду становлюсь беспомощной, как крот. Дергаюсь. Нога скользит по шершавому суку. Отчаянно хватаюсь за ближайшую ветку.
– Держись!
Ноги съезжают, я вскрикиваю и пытаюсь зачерпнуть воздух, отыскать опору.
Ветка, за которую цепляюсь, как утопающий в спасательный круг, нещадно хрустит.
– Прыгай! – кричит мужчина.
Сразу отметаю этот вариант за непригодностью. Если даже и спрыгну, то останусь без ног. Если выживу, конечно.
Кажется, я кричу. В ушах настолько шумит кровь, что почти ничего не слышу. Пальцы вспотели и совсем не от жары.
Хруст повторяется.
– Спрыгивай! Я поймаю!
Он, что идиот? Я прекрасно понимаю, что никто не успеет перехватить меня перед тем, как расшибусь всмятку.
Хруст раздается с новой силой. И на этот раз не прекращается. Зажмуриваюсь, с губ срывается ругательство. Разжимаю пальцы и… лечу в пустоту.
Воздух, неприятным кислым запахом защекотал ноздри. Видимо, Рита, развела хлорамин для дезинфекции инструментов. На миг ощущение дискомфорта вернуло меня в реальность. Всего на миг. А затем воспоминание вновь засосало внутрь, на глазах выступили слезы.
Вскрикиваю от жесткой хватки. Печет вокруг лопаток и бедер. Перевожу дыхание и боюсь открыть глаза. А вдруг я умерла? Или лежу на сырой земле в луже собственной крови, доживая последние минуты? Нет. Не хочу этого видеть.
– Вот, а ты боялась, – слышу приятный мужской баритон.
Приоткрываю один глаз – улыбчивое лицо незнакомца совсем рядом. Я даже чувствую, чем пахнет его тело: мылом, потом и апельсинами.
Хватка мужчины слабеет, я медленно сползаю и дотрагиваюсь ступнями земли. Она холодная. Не смотря на то, что солнце нещадно печет весь день – ночи остаются промозглыми, наполненными сыростью.
– Спасибо, – удивленно шепчу, вглядываясь в его лицо.
Мужчина улыбается. Если меня попросят описать этого человека, я, не задумываясь, скажу то, что больше всего потрясло и закрепилось в первые же секунды. От мужчины веет силой и надежностью.
Возможно, это из-за того, что я все еще вишу на его шее, намертво вцепившись за воротничок ветровки.
Мужчина проводит пальцами по моей скуле, заботливо заправляет выбившуюся прядь за ухо. Жест до боли привычный и даже интимный. Раньше так делала только мама. Горло перехватывает спазм, на глаза наворачивается пелена. Кашляю и отвожу взгляд.
Волшебство момента утеряно. Спохватываюсь и отлипаю от его тела. Сразу становится холоднее. Ветер играет с кожей, заставляя меня дрожать.
– Зачем ты вообще туда полезла?
Хмурюсь и кидаю недоверчивый взгляд из-под ресниц.
– Мне яблок захотелось.
– Ночью? – он хмыкает, складывает руки на груди.
Не верит. Я бы тоже не поверила. Особенно, если учесть, что в июне яблоки кислые, аж челюсти сводит, и маленькие, недозревшие, с размером в хилую сливку. Кто позарится?
– А что? Может, я лунатик! – наступаю я.
Лучшая защита – это нападение. Аксиома, что неизменно срабатывает при любых ситуациях. Почти.
Не говорить же ему правду. Что я, как последняя дура, повелась на спор и полезла на самую высокую яблоню в городе.
Одна. Ночью. Без страховки.
– Меня Влад зовут, – улыбается он.
– Даша, – роняю я.
От его пристального взгляда к щекам приливает жар. По лицу Влада не разберешь ни одной эмоции. Он мне поверил?
– Ну, пойдем, Даша – любительница яблок, – манит Влад. – Угощу тебя яблочным пирогом.
– Ты еще долго там стоять будешь? Мне помощь нужна!
Вздрогнув, я словно стряхнула остатки воспоминаний с волос. Дышать стало значительно легче. Наваждение какое-то… С чего вдруг меня потянуло ностальгировать? Уронив скупой взгляд на фотографию, я поджала губы от досады. Счастье в собственных глазах, что вспыхивало каждый раз от близости Влада, сейчас вызывало лишь острую боль и раздражение.
– Общество глухонемых по тебе плачет, – буркнула Рита. – Я же с тобой разговариваю! Э-эй!
– Я тебя внимательно слушаю.
– Ага, как же! – раздраженно произнесла Рита, погружая руки в большой таз с мыльной водой. – Ненавижу это делать! И кто придумал эти дурацкие правила? Почему я должна мыть все эти вещи?
– Потому что это твоя работа.
– К черту такую работу! Я что зря четыре года училась?
– Дезинфекция инструментария и предметов гигиены пациента – важный этап асептики и антисептики, – выдала наизусть заученную фразу.
Рита захохотала. Белая шапочка сползла на лоб, густые волосы выбились из тугого пучка на затылке, опустились на шею. Рита то и дело подергивала плечами, словно пыталась стряхнуть назойливые рыжие пряди, что расползлись по спине и наверняка щекотали кожу.
– У тебя феноменальная память на идиотские вещи, – улыбнулась она. – Лучше бы помнила, что ты не игрушка и не давала вытирать о себя ноги.
Рита замолкла, скривилась, пожевала губу.
– Прости. Не хотела надавить на больной мозоль. Просто хлорамин выедает напрочь мне мозг! Ляпаю, что попало.
– Ну, хочешь, я за тебя помою?
– Нет уж! – вскинулась Рита. – Ты, это, – она замялась, – давай заканчивай отдирать своего мудака от стенки и кофе пойдем пить. А с инструментами сама управлюсь.
– Хорошо.
Мнимое спокойствие в голосе никак не выказало того, что происходило у меня внутри. Я жаждала возмездия. Хотя бы понарошку.
Как только я повторно прикоснулась к краю фотокарточки, память заработала с новой силой. Она запустила в меня длинные когти, как зверь в жертву. Глубже. Еще глубже. Я сопротивлялась, пыталась высбодиться из ее мучительных объятий. Но разве рысь способна разжать челюсти, когда первая струя крови уже брызнула в рот? Вот и память не собиралась прекращать мою агонию.