Страница 20 из 77
Собственная память оказалась страшнейшим врагом. Именно из-за нее я теряла ощущение реальности. Если продолжу следовать своим капризам, то меня точно хватятся на работе и…уволят.
Внезапная острая боль в порезанной ладони стала последней каплей в чаше моего терпения. Я с шипением втянула воздух. Кожу жгло так, будто я только что окунула руку в кастрюлю с кипящей водой. Поезд как раз подъехал к станции, и я вылетела из вагона, как пробка из бутылки шампанского. Кого-то неловко задела плечом, что-то грубое услышала вдогонку. Слова, звуки, люди – все слилось воедино, в центре потока билась единственная мысль: «Бежать». И неважно от кого на этот раз. Только бы скорей почувствовать вместо подвального – свежий весенний воздух.
Ощущение времени исчезло. Стало казаться, что я прогуляла целый день, и нападение стаи оголодавших собак будет не страшно, по сравнению с гневом завотделением и Ритки. План по спасению рабочего места был прост: выбраться из подземки, глотнуть воздуха для нормализации нервов, пересесть на центральную ветку и вернуться в больницу. Главное, успеть придумать веское и адекватное оправдание своему отсутствию. Не думаю, что Брагину придется по вкусу странные гадалки, непонятные самовозникающие знаки или встреча с первой любовью.
Почувствовав на запястье прикосновение чьих-то ледяных пальцев, я остановилась. Из темноты подземки, возле обшарпанной стены на меня смотрели глаза. Они светились злостью.
Я вздохнула – медленно, неглубоко, – потихоньку дала упор на пятки и попыталась круговым движением высвободить руку. Хватка усилилась. Из темноты появилось лицо. Сморщенное, угловатое, с запавшими глазами под седыми космами и тонкой нитью вместо рта. Нить дрогнула, пошла рябью, скривилась, обнажив ряд прогнивших зубов.
– Смертница, – пророкотала старуха.
– Что?
Душу охватила паника, но тело, как ни странно пришло в необычайное спокойствие. Дыхание замедлилось, голова прояснилась, сердце выбивало ровный глухой ритм.
– Смертница, – довольно повторила старуха.
Она потянула воздух и закатила глаза, словно почуяла запах свежеиспеченной индейки. Сероватый язык попробовал пустоту, а потом заскользил по тыльной стороне моей ладони. Меня передернуло. Тело словно пробил электрический заряд. Старуха не собиралась отпускать руку. Она медленно приподнималась с колен в полный рост.
Я взбрыкнула – попытка вырваться не удалась. Свободную руку я отвела назад, замахнулась, как следует, и швырнула пакет с продуктами в женщину. Она взвыла и неожиданно отпустила запястье.
Желтоватый свет в глубине коридора стал ориентиром. Изо всех сил я бросилась туда.
– Смертница! – завопило вслед и потерялось в гуле автострады.
Я выскочила на поверхность и поспешила прочь, не разбирая дороги. В голове продолжал эхом отзываться крик старухи. Машины слились в яркое разноцветное пятно. Они пролетали мимо с такой скоростью, что я перестала различать марки автомобилей.
Мне необходимо было попасть в метро и пересесть на центральную ветку движения, но возвращаться тем путем, где поджидала бабка – я боялась. Пришлось искать другой вход.
Путь оказался долгим. Пока я пришла в себя и стала вновь различать происходящее вокруг – местность поменялась. Я медленно шла, оглядываясь по сторонам. Кварталы менее заселенные, многоэтажек почти нет. Чем больше деревьев стало попадаться на пути, тем меньше светофоров я замечала на дороге. Кажется, я почти вышла за черту города.
На той стороне дороги увидела вход в подземку.
– Пора возвращаться, – кивнула собственным мыслям.
Ступила на пешеходный переход. На половине дороги нарастающий гул заставил замереть. Кажется, ноги вросли в асфальт. Я подняла глаза и на короткий миг сердце остановилось. На полной скорости, на меня несся черный мотоцикл.
Глава 9
Столкновение
Звуки ревущего мотора, свист шин растворялись в напряженной тишине города. Он, склонившись к рулю, выжимал байк на полную мощь. Воздух свистел в ушах, забирался за ворот черной кожанки. Он спешил, отмахивался от тихих отголосков памяти, с трудом выпускал их из себя и они таяли где-то под колесами мотоцикла.
Ян все еще был один на один со сном. Не различал пейзаж, что словно кадры быстрой съемки, мелькал перед глазами. Не видел лиц людей. Все слилось в одно сплошное размытое пятно.
Он терпеть не мог утро. В городе все казалось другим, чужим, не настоящим. Ян помнил, что именно утро несет за собой вкус обыденности. Дневной свет всегда жестоко срывал маски, разоблачая его истинную суть. Яна раздражало это чувство, даже тогда когда минутная стрелка неумолимо приближалась к полудню, как сейчас.
Что за чертовщина, подумал он, когда позади мотоцикла остался очередной квартал. Горящие неистовством глаза Эмилии, казалось, преследовали его, жгли изнутри. Ян не мог избавиться от наваждения. Он встряхнулся, повел плечами, будто Эмилия, как змея, могла притаиться между лопатками, с силой вытолкнул воздух.
Время неумолимо ускорило бег. Ян разогнался до упора. На перекрестке светофор засветился красным. Ян решил не медлить, дело не терпело отлагательств. Хмурясь, он еще прибавил газу, хотя, казалось, быстрее уже невозможно. Мотор взревел. Картинки замелькали с утроенной скоростью.
Краем глаза Ян заметил, что девушка в пятидесяти метрах впереди, двинулась по пешеходному переходу. Она успела дойти почти до середины полосы до того, как остановиться и застыть, уставившись на него.
– Вот курица! – подумал он.
Ян выругался, перенес вес влево, плавно выкручивая руль. Байк затрясло. Но на этот раз пронесло, мотоцикл не взбрыкнул от молниеносных и опрометчивых решений Яна и послушался. Ян пролетел в нескольких десятках сантиметров от девушки, не задев ее. Он успел заметить, как в воздух взметнулся черный ворох волос. Байк выровнялся, скорость свистом отдавалась в ушах. Ян обернулся, но успел рассмотреть лишь мелкие точки вместо человеческих фигур.
А дальше полноценное внимание отвоевала себе дорога.
Въезд на территорию больницы перекрывали массивные ворота в глухой высокой каменной стене. Чтобы попасть на территорию закрытой психиатрической лечебницы, необходимо было получить пропуск, который не каждый мог достать. Впрочем, сейчас въезд никакого дискомфорта не предоставил, так как ворота были приоткрыты и Ян легко смог ощутить на себе болезненную тишину парка.
За оградой среди могучих стволов деревьев туман поднимался от земли как пар, скрывая очертания лавочек и пешеходных дорожек. Яну не понравилось мертвая тишина, что встретила его прохладным дыханием ветра, как только мотоцикл пересек черту Подолки. В редких просветах тумана мерещились силуэты и голоса мертвых. Не все жнецы слышали их, лишь те, кому это позволено Смертью. Ян же был из тех, кто слышит.
Никто не вышел навстречу мотоциклисту. Ни сторож, ни охранники – никто. Персонала и пациентов Ян также не заметил.
Он нахмурился и выжал газ.
– Неужели опоздал? – чертыхнулся про себя.
Одно безликое дерево сменялось другим, пролетая по бокам от дороги.
Когда Ян затормозил у крыльца лечебницы, раздался долгий шипящий звук – словно воздух вырвался из проколотой шины. Ян поднялся, снял шлем. Под ногами захрустел мелкий щебень.
Двухэтажное здание из камня и стекла утопало в сочной зелени, как сухое бревно посреди живой чащи. Лечебница была построена давно, зелень вокруг нее буйствовала сочным цветом. Подольская психиатрическая больница снаружи выглядела как изысканный особняк какого-то старинного рода. Не будь решеток на окнах и серых ящиков кондиционеров, то о том, что это здание живет в современности, не сказал бы никто.
Однако Ян совершенно не был настроен любоваться прекрасными видами. Он влетел на первый этаж подобно урагану, готовому снести на своем пути все, что попытается его остановить. Слишком знакомый запах крови ударил в нос. Разбросанные каталки, вещи обихода, поцарапанные стены и запах заставили его остановиться. Ян поморщился.