Страница 104 из 115
В мою голову врываются обрывки картин, звуков, ощущений. Я с ужасом понимаю, что все это уже происходило со мной и… не раз.
Мое наказание – быть рядом с мужчиной, к которому сумела вырваться из-за полога смерти, и раз за разом переживать момент, когда этот мужчина будет умирать прямо у меня на глазах. Потом возвращаться и переживать все заново. Чертовски хорошая пытка, не правда ли? Особенно, когда ты ничего не помнишь и не сможешь предупредить об опасности.
Только в этот раз все пошло немного по-другому. Я вспомнила все за долю секунду от неминуемого столкновения.
Он не успеет! В прошлый раз ведь не успел…
Ян выворачивает руль влево под истошный визг колес и… я знаю, что будет дальше.
Решение приходит мгновенно.
Я вжимаюсь в тело Яна, чтобы просунуть руку к двери с его стороны, нажимаю на ручку и с нечеловеческим усилием выпихиваю его тело из салона.
Автомобиль кувыркается.
Земля и небо мелькают с такой скоростью, что я не различаю где что.
Удары болезненны, молниеносны и приходятся на каждый участок моего тела.
Перед тем, как я разрешаю себе погрузиться в спасительную тьму, негнущимися пальцами срываю амулет с шеи и откидываю прочь.
Больше всего на свете я не хочу, чтобы это все повторилось.
Ян не умрет со мной в этой проклятой машине больше ни разу.
Я готова заплатить за это ценой своей жизни.
Вновь.
Глава 40
Сбой в программе
Я – боль.
Во мне сокрыты тысячи ее оттенков, от приглушенного коричневого до ярко-алого.
Я соткана из боли.
Не могу пошевелиться. Тело, словно каменное. Оно вылеплено из гранита и… больше не мое.
Голова – боль.
Грудная клетка – боль.
Я даже с уверенностью могу сказать, что мое имя теперь звучит иначе. Оно состоит всего из четырех букв, впрочем, как и раньше, только теперь эти буквы чужие.
Б – О – Л – Ь.
Да. Это кажется правильным.
Сознание успокаивается и точно покачивается на волнах, пока из небытия не вырывает голос.
– У нее перелом нескольких ребер, черепно-мозговая травма, – вздыхает кто-то совсем рядом. – Внутреннее кровотечение удалось остановить.
– Почему она так долго без сознания?
– А ты что думал, она вскочит прямо с операционного стола и пойдет в пляс?! – шипит мужчина. – Ее только перевели из реанимационного блока! Даже действие наркоза еще не вышло.
– Она должна уже проснуться… Я хочу видеть ее глаза.
– Она ничего тебе не должна, ублюдок! Если бы не ты этого всего вообще бы не было! Усек?!
– Заткнись, Брагин! Не тебе меня судить!
– Покинь палату! Я разрешил тебе посмотреть на нее только из-за просьбы своей невесты! Посмотрел? А теперь пошел вон!
Слышится возня. Приглушенные звуки от ударов. Пыхтение. Шипение.
Мне хочется приоткрыть хотя бы один глаз и увидеть, что происходит. Но тело не подчиняется, и я вновь соскальзываю за грань сознания.
Парю в темноте и лишь иногда улавливаю обрывки фраз.
– Почему она так долго, мать вашу, не приходит в сознание?!
– Ян, успокойся. Нам всем надо успокоиться. Даша сильная. Она обязательно выкарабкается. – На этот раз голос женский, немного охрипший, низкий и постоянно всхлипывает.
Внутри меня зажигается огонек узнавания. Рита? Она плакала?
О, Господи! Как же мне хочется ее обнять!
Пытаюсь пошевелить рукой, но все тщетно.
Боль не отступает.
– Рыжик, я не могу. Я… не могу ее потерять… еще раз.
– Даже не смей о таком думать, Кенгерлинский! – возмущенно выплевывает Рита и ее голос становится на несколько тонов выше. – Операция прошла успешно. Все наладится. Мы должны верить.
– Верить? – Ян надрывно смеется. Я чувствую в нем столько боли, которая перекликается с моей собственной, что мне хочется завыть от отчаянья. – Ты же знаешь, вера не по моей части. Я просто схожу с ума от бессилия здесь!
– Тогда я буду верить за двоих, Ян. Мне хватит сил.
Он вздыхает, ненадолго замолкает и произносит то, что я знаю, отнимает у него чуть ли не последние силы:
– Спасибо.
Все тяжелое и неимоверно болит. Я хочу вернуться, но этот пласт боли, что придавил мое тело, слишком тяжел, непосилен мне.
Я устала бороться. Хочу заснуть и больше не чувствовать. Вообще ничего не чувствовать. Воспаряю в глубокую тьму. Она баюкает меня в своих теплых объятьях. Так намного спокойнее и уютнее, чем постоянная борьба с болью. Мне не одолеть ее. И… я почти свыкаюсь с мыслью, что останусь во тьме навсегда, как голоса вновь вырывают меня из темноты, поближе к ненавистной боли.
– Она никогда не очнется, да?
– У Даши серьезная черепно-мозговая травма, – говорит мужчина, в котором узнаю Федора Брагина. Сейчас, по оттенкам в его голосе, я чувствую его спокойствие. – Мы ввели ее в искусственную кому, чтобы минимизировать риск повреждения мозга. Ты должен понять, Ян, медицина не всесильна. Мы сделали все, что могли. Я вообще не понимаю, как она могла появиться в лесу спустя три месяца после своей смерти! Это немыслимо! Тело Даши идет на поправку, но мозг… Черт! Я не знаю, что тебе сказать! Я не знаю, когда она очнется и очнется ли вообще!
– Хреново.
– Еще как! Ян, а я ведь только обрел дочь… Вновь…
О Боже. Он беспокоится обо мне. Так непривычно чувствовать подобное, что мне хочется заплакать. Дочь… Неужели все, что я слышу, реальное? Федор любит меня? Так сложно поверить в хорошее и вновь довериться людям, что дыхание вдруг спирает в груди. Оно обрывается на полувздохе и начинает клокотать рядом, точно надо мной трепещет крыльями стайка голубей.
Слышу тревожный писк приборов. Никогда не забуду этот звук, ведь именно он предвещает скорую смерть.
– Дерьмо! Ян не заслоняй! У нее остановка сердца. Катя, подключи дефибриллятор!
Я умираю? Опять?
– Даша!
Темнота.
Когда в следующий раз всплываю, как буек, на поверхность – ничем не могу пошевелить. Рот и глаза плотно закрыты, тело распластано на чем-то мягком и вновь придавлено тяжелым пластом боли. Я чувствую себя беспомощной и слабой. Испуганное сознание маячит где-то рядом и мне хочется его ухватить за серебряную нить, которая исходит из моей груди. Внутренним зрением я вижу ее особенно ярко. Она тонкая, почти прозрачная и тянется в потолок. Только мне никак не дотянуться, чтобы намотать ее на запястье. Я ведь не могу пошевелиться.
– Я не оставлю ее!
– Ян, тебя надо поспать. Иди, я посижу с ней.
– Нет. Я должен быть рядом.
– Черт, Ян, но почему ты такой упрямый?! Я и так нарушил сотню правил, разрешив тебе бывать в ее палате, но не сутки же напролет!
– Я не уйду.
– Ну и черт с тобой! Тебя реанимировать я не буду, так и знай!
Я борюсь со слабостью, болью, туманом, которые не собираются ослабить хватку. Изо всех сил цепляюсь за голос Яна, за все, что связывало нас прежде… Безумно хочу вынырнуть из темноты и обнять Кенгерлинского. Я даже готова выйти один на один с этой мучительной болью, готова выдержать что угодно, лишь бы еще раз заглянуть в светло-зеленые глаза. Но простого рвения оказывается недостаточно и я вновь соскальзываю в бездну. Господи, нет!
– Какого хрена ты приперся сюда?! – кричит Ян и если бы я могла управлять своим телом, то обязательно бы вздрогнула.
Ярость наполняет пространство между нами, даже не видя, что происходит, я чувствую ее особенно ярко.
– Я… хотел попрощаться. Я уезжаю, Ян. Надолго.
– Мне плевать, – сердится он. – Как ты вообще осмелился заявиться сюда, Адиса? Особенно после того, что натворил, мать твою!
– Прости меня.
– Уходи.
– Ян, пожалуйста… Я хотел попрощаться с вами… обоими. Ты же сам знаешь, что я не мог поступить по-другому. Если бы ритуал не был проведен ты бы погиб!
– Да мне плевать!
– Ян…
– Выметайся отсюда! Уходи сам или я тебе помогу!
Я слышу короткие и тяжелые вздохи, шарканье ног, похожее на стариковское.
– Передай Даше, что я сожалею.