Страница 8 из 42
Слияния не произошло, мир оказался сложнее. Люди – мы это наблюдаем повсеместно – вовсе не торопятся отказываться не только от государственного суверенитета, но и от своего «я», от национальной, религиозной идентичности. Ричард Шведер – известный культурный антрополог из университета Чикаго – в 2000 году писал: «Тридцать лет назад многие обществоведы предсказывали, что в современном мире религия уйдет и ее заменит наука. Они предсказывали, что племена уйдут и их заменят индивидуумы. Они оказались неправы. Этого не происходит и не произойдет, ни глобально, ни локально»[34].
Мультикультурализм рассматривается сегодня как официальная основа государственной политики во многих странах, например, в Канаде или в Австралии. Люди все больше ищут и находят источники силы в своих цивилизационных корнях, растет национальное самоуважение. Гордость за свою страну и ее культуру мы легко сегодня обнаружим в Китае и Казахстане, Южной Африке и Южной Корее, Индии и Египте. Растущее число мыслителей обращается к анализу культурно-цивилизационных факторов для объяснения модернизации, политической демократизации, поведения этнических групп, военных стратегий, характера отношений между различными государствами. И это оказалось весьма продуктивным подходом. «Культура имеет значение», – так называлась вышедшая на рубеже веков и наделавшая много шума книга под редакцией Самуэля Хантингтона и Лоуренса Харрисона. Культура, если понимать ее широко, – это набор поведенческих ценностей, верований, убеждений, которые передаются из поколения в поколение и во многом определяют устремления, поведение, структуру индивидуальных предпочтений людей. Она – важный фактор, формирующий отношение людей к общественному порядку или этике, влияет на государственные институты, во многом определяет идеологию законодательства и практической политики. «Культура – мать, а институты – ее дети», – отмечал еще французский мыслитель XIX века Алексис де Токвилль. Культурная традиция может звать к великим свершениям и к кропотливому труду. А может ориентировать на жизнь по принципу «моя хата с краю» и к лежанию на печи. Культура действительно имеет значение.
Принято считать, что цивилизация возникла там же, где и государство, и ее первопроходцами выступала та же четверка – Шумер, Египет, Индия, Китай. Последние находки ученых не дают оснований считать это доказанным. Похоже, что земледелие возникло на острове Новая Гвинея (который сейчас делят Индонезия и Папуа – Новая Гвинея) и, возможно, в Перу раньше, чем в Шумере. Похоже, письменность появилась на юго-западе Европы и в Китае тоже раньше, чем в Шумере. А старейшие монументальные здания обнаружены на Мальте. Наши знания о мире, причем не только прошлом, но и настоящем, постоянно расширяются и углубляются.
«Цивилизация» – понятие не точное. В латыни слово civilis, от которого и происходит «цивилизация», означало гражданский, государственный, политический, достойный гражданина, а также совокупность гражданских качеств – воспитанность, образованность. Аналогичное понятие можно найти и в древнекитайском языке, которое звучало как вэнь и означало важнейшие качества, присущие конфуцианскому «благородному мужу», или «совершенному человеку». Именно в этих значениях термин цивилизация вводился в употребление французскими просветителями XVIII века, выступавшими за развитие гражданского общества, в котором царствуют свобода и право. Впервые в печати его употребил в своей работе «Друг людей, или Трактат о населении» (1756 год) маркиз Виктор де Мирабо, отец знаменитого деятеля Великой французской революции Оноре Мирабо. То есть изначально речь шла о некоем продвинутом состоянии культурного и интеллектуального развития. В схожем смысле – как этап в человеческом прогрессе, наступивший за дикостью и варварством, – определяли цивилизацию Льюис Морган, Карл Маркс или Макс Вебер.
О цивилизациях во множественном числе – как о социокультурном феномене – заговорили в первой половине XIX века, когда появились труды Генри Бокля «История цивилизации в Англии», Франсуа Гизо «История цивилизации во Франции» и Рафаэля Альтамира-и-Кревеа «История Испании и испанской цивилизации». В этих книгах цивилизация по сути отождествлялась с нацией с ее специфической культурой, ментальным складом, историей, языком. Однако к тому же времени относилась уже и «История цивилизации в Европе» того же Гизо.
Концепции цивилизации в XVIII–XIX веках носили исключительно европоцентристский характер. «Благородная культура XVIII века казалась достойным возрождением аттического и римского духа, и хотя во Франции просветительский оптимизм не смог пережить ножа гильотины и кровавого побоища Наполеоновских войн, он вновь расцвел в следующем столетии в джентльменских клубах Англии, – иронизировал известный английский историк Роджер Осборн. – Чудеса Древней Греции и Древнего Рима образуют непрерывное целое с чудесами Венеции и Флоренции эпохи Возрождения, а также с чудесами британской индустриализации… Те народы, которые находились в стороне от этой священной оси, признавались варварами, а те, что находились на ней, – носителями цивилизации. Цивилизация в дни Бокля не только сама задавала свои географические границы, она считала себя наделенной миссией «подавлять, обращать и цивилизовывать» остальное человечество – с этой точки зрения процесс колонизации всего мира представлялся некоей благотворной смесью проповедничества и морального торжества»[35].
Одним из первых, кто вывел теорию цивилизаций за европоцентристские рамки, был русский идеолог панславизма Николай Данилевский. В книге «Россия и Европа», вышедшей в 1869 году, Николай Данилевский выделял десять исторических типов, развившихся в самостоятельные цивилизации, из которых три принадлежали «племенам семитической породы» – халдейскому, еврейскому, арабскому, два – самобытным племенам – хамитскому (египетскому) и китайскому, а остальные – арийским – индийскому, персидскому, греческому, римскому, германскому. Одиннадцатым типом, восходящим на арену мировой истории, он считал славян. Определяющим для классификации цивилизаций Данилевский считал язык и расу.
В начале ХХ века цивилизационный подход – представление об истории как совокупности и чередовании социокультурных систем – стал весьма популярным. Его развивал Питирим Сорокин, предложивший, на мой взгляд, наиболее исчерпывающий перечень критериев, отличающих одну цивилизацию от другой. Каждая из них включает в себя идеологическую совокупность смыслов, объединенных в системы языка, науки, религии, философии, права, этики, литературы, живописи, скульптуры, архитектуры, музыки, экономических, политических, социальных теорий; действия, церемонии, ритуалы; а также – материальную культуру, предметно воплощающую эти смыслы; а также – действия, церемонии, ритуалы. Каждая цивилизация рождается, достигает расцвета и умирает, уступая место новой. Исторический процесс – последовательность уникальных цивилизаций.
Серьезно взбодрил теорию цивилизаций Освальд Шпенглер, чья книга «Упадок Запада» (в русском издании – «Закат Европы») произвела в европейском интеллектуальном мире эффект разорвавшейся бомбы. Выделив семь крупнейших в истории – египетскую, китайскую, арабскую, греко-римскую, мексиканскую, семитскую и западную, – он измерил средний жизненный цикл цивилизации, составляющий около 1000 лет, и эпатировал публику предсказанием неизбежной гибели западноевропейской цивилизации, подобно тому, как погибли ее величайшие предшественницы.
Классиком жанра считается Арнольд Тойнби, который был не столь пессимистичен, как Шпенглер, в отношении цивилизации Запада, видя выход в его духовном обновлении. В 12-томном «Исследовании истории» Тойнби предложил считать главными родовыми признаками цивилизации религию и территорию. Рассматривая цивилизации как макрокультуры, Тойнби отмечал в каждой специфические духовную и социальную структуры, институты, элиты, стадии развития: через возникновение, создание универсального государства и вселенской церкви к надлому и гибели. В разных томах своего эпического труда Тойнби выделял в истории человечества от 21 до 26 цивилизаций, а среди живых в современном ему мире – от восьми до десяти. Вот эти 10 живых цивилизаций по Тойнби: западная, православно-христианская Ближнего Востока, ответвление православно-христианской в России, исламская, индуистская, дальневосточная с основным стволом в Китае, ответвление дальневосточной в Японии, полинезийская, эскимосская, кочевническая. По не очень оптимистическому утверждению Тойнби, «полинезийское и кочевническое общество ныне пребывают в стадии предсмертной агонии, а семь из восьми оставшихся – в той или иной степени – подвергаются опасности уничтожения или ассимиляции восьмой, а именно, цивилизацией Запада». Впрочем, и западная «также может пройти свой зенит и последовать за всеми уже известными нами»[36].
34
Richard A. Shweder. Moral Maps, “First World” Conceits? And the New Evangelists//Culture Matters. L. Harrison, S. Huntington, eds. N. Y.: Basic Books, 2000. P.167.
35
Роджер Осборн. Цивилизация. Новая история Западного мира. М., 2008. С. 10–11.
36
Арнольд Тойнби. Исследование истории: Возникновение, рост и распад цивилизаций. Т. 1. М., 2009. С. 455, 496.