Страница 84 из 94
В один из посещаемых дней, а Андрос работал не каждый день, к старости он обленился, а может быть, ему осторченела шумная и пьяная братва, чаще всего его можно было увидеть на берегу моря в одиночестве, где он что-то рисовал...
В этот день он осилил себя и присутствовал в шинке, где собрались воины князя Святослава. Все они сидели группами и в разных углах, гуляли в своих компаниях, отмечая какие-то праздники. Ветер на острове стих, но волны еще громили берега, и народа в шинке было много. Те, что сидели ближе к стойке, где хозяйничал слуга, принимая плату в виде разных изделий и оценивая их, были вой из дружины Улеба, все христиане. В угловом пространстве - люди из дружины Святослава. Очень шумное застолье христиан привлекло внимание язычников, которые то и дело прислушивались к их возгласам, тостам и речам. Ивашка-первый, что был сотником у Святослава, поднялся и, грузно прошагав к столу христиан, спросил:
- Вот вы толкуете о том, был ли на поле святой Феодор на белом коне с мечом, что громил нас, и мы побежали от него. Все это вранье! Я с братвой первым прорвал строй греков - и уже ворвался в их лагерь, но никто не видел никакого святого, а только бурю, которая залепила нам глаза, и мы вынуждены были отступить. Почему вы говорите о каком-то святом, если его не было? Никто его не видел.
- Как не было? Как не видел? - вдруг вскочил сотник князя Улеба. - Я собственными глазами видел. И они видели, -он показал на своих друзей. - А я еле избежал его разящего меча. Это было наказанием нам, христианам, за грехи наши, потому что воюем против братьев своих, христиан, за то, что Святослав бросил христиан в жертву идолу Перуну.
- Почему же мы не видели его? - возмутился Ивашка.
- А потому что святых видят только христиане, - ответил Савелий.
- Вы струсили! Вы побежали к крепости, у страха глаза велики, вот вам и привиделся святой. Ты лжешь, Савелий, и в твоих устах ложь лежит на лжи. Ты сам трус, и все друзья твои трусы. Вы придумали святого, чтобы оправдать себя, но ведь победа была почти наша, а трусы, как ты, Савелий, украли ее!
Ивашка-первый даже сразу не почувствовал, а только мельком увидел, как короткий меч вонзился в его мощную грудь. Как кричали возмущенные христиане, но все видели, когда Ивашка повернулся с торчащим в груди мечом к своим и молвил:
- Видите, вот их Правь! - и рухнул наземь.
Загремели летящие столы, табуреты, лавки. Бой был жестоким. Рубились русы с русами. Все посетители кинулись к выходу, а битва продолжалась в таверне, пока последний не упал. Живые унесли ноги, раненые и убитые лежали. Многие христиане успели скрыться, когда Волка позвали к таверне. Он скоро пришел, увидел лежащего Ивашку с изумленным взглядом, присел, закрыл глаза, послушал, что рассказывали свидетели, подумал и пошел к князю Улебу. Когда Волк вошел к князю Улебу, там уже сидел Савелий.
- Что? - грозно спросил Улеб.
- Савелий убил сотника Ивашку-первого, до прихода Великого князя его надо упрятать в поруби, иначе убьют.
- Савелий мой человек, и я сам знаю, что делать.
- Там еще двое убитых.
- Поделом им, - взъярился князь, - затеяли драку и получили свое.
- Но, князь, никто не видел святого на коне, - возразил Волк.
- Я сам видел, - ответил Улеб.
- Но как же, не было никакого святого. Да как же его можно было видеть в такую пургу?
- Только люди, обладающие христианской святостью, могли видеть его. А вам это недоступно.
- Но даже Великий князь не видел его, а он ведь с нами был в первом ряду.
- А что Великий князь? Он бросил на жертвенник неповинных христиан, разве он мог видеть его?
- Князь, это неправда! Он наказал предателей, что хотели и задумали сдать Доростол!
- А что, не сдали? А прежде бросили прожорливому идолу стольких христиан и погубили тысячу воев. От моей дружины осталось всего ничего. А мир получили позорный.
- Напрасно, князь, ты поносишь Великого, их предательство могло кончиться еще более худшим. Я сам разбирался в этом деле, в списке преступников есть одно имя - Магистр, его как раз и не нашли, но нашли кольцо, которое он передавал Цимисхию. Так вот, это кольцо у меня. Потому, князь, я требую наказания всех тех, кто затеял резню, особенно священника Илии-Быка и сотского Савелия.
Князь, нервно вышагивающий по комнате, вдруг резко отворил дверь и приказал воинам:
- В поруб его! И сторожить!
Волку скрутили руки и увели в подвал, где сидели еще двое, один местный, другой из распущенного отряда Шиво-на, которые украли у князя гуся и пропили в шинке.
На следующий день у дома князя Улеба собралась толпа дружинников Волка и Святослава. Кричали, бранились, кидали камни, чтобы вызвать князя Улеба. Он вышел, накинув на плечи красное корзно и в собольей шапке, с мечом в руке.
- Что хотите? - грозно спросил он.
- Отдай, отпусти Волка! - доносилось отовсюду.
Вышел вперед Кол и, стянув свою шапку с головы, молвил:
- Ты, князь, не вправе судить боярина Волка. Он человек Святослава, потому и отпусти.
- Вон, челядь, раб! - вскричал князь.
- Здесь не рабы, здесь собрались вой Великого князя.
- Вон, - снова вскричал Улеб и взмахнул мечом, но тот сразу же выпал из его руки. В запястье вонзилась стрела. И снова началась потасовка, переходящая в военное сражение. Утин свистнул так, что остановились все.
- Кожема, Хеврон, Сухой, Стылый, - крикнул Утин, - ко мне! Все остановитесь! Святослав вам этого не простит, -кричал он в сторону дружины Святослава. - Правда наша. Подождем князя!
Еле-еле толпа остановилась и разошлась в стороны. Люди, подобрав пострадавших, покидали место драки.
- Вот, князь, что случилось, - закончил рассказ Утин, -вот и Кол, и Кожема подтвердят сказанное.
Конечно, Утин рассказал все, кроме разговора князя Улеба с Волком, потому что не видел и не слышал о том. Святослав нервно колотил пальцами по столу:
- Значит, ты, балабон, возмутил дружину против князя Улеба? - спросил князь, постукивая пальцами.
- Нет, князь. Не я. Это с вечера Видибож мутил воду. Он всех звал выручать Волка.
- А ты, сотник, как оказался там?
- Но князь, сотня пошла, где я должен быть?
- Десять батогов тебе. Вон... а постой! Кто стрелял в князя, брата моего?
- Не можу, не можу знать, князь, - взмолился Утин.
- Ах ты, не можешь? А я тебе скажу, кто в твоей сотне стреляет лучше всех!
- Может, Иоанн? Так он ведь по собственной воле муху не прибьет!
- Так вот, притащи сюда Ивана-Сучка, что может стрелять в кольцо на двадцать аршин. Вон!
Святослав сидел, закрыв глаза, но гнев рвался наружу. Он встал и что было сил грохнул кулаками по столу. Стол аж подпрыгнул. Он закрыл глаза, а в темноте перед глазами крутились разноцветные картинки, почему-то не имеющие ничего общего с настоящим: скользили разные лица, двигались лодьи, падали на берег чудовищные волны. Какое-то время он постоял, опираясь на стол, потом сел в кресло и, оборотись к Свенельду, сказал:
- Дядька, призови ко мне Улеба и Волка. Обязательно Волка.
Потом повернулся к Шивонуи сказал:
- Ступай, приведи ко мне хозяина шинка.
А всем, кто присутствовал в комнате, резко высказал:
- Пошли отсюда...
Он сидел, глубоко опустившись в кресло и согнувшись, будто хотел спрятаться от всего, что окружало его, и всего, что, казалось, надвигается на него. Он сидел с закрытыми глазами, то ли дремал, то ли окунулся в безвременье, тихо, как притаившаяся мышка, а перед глазами разворачивалась пропасть, от которой он уползал, а она произвольно тянулась за ним, пытаясь захватить его. Но страха никакого не было. Было обоюдное упорство. Наконец он встал и уперся концом меча в край пропасти, и она прекратила свое движение. Он заглянул вниз и как бы с птичьего полета увидел Доростол весь в огне, с виселицами и горящими зданиями.
- Боги! Что же такое, я его не поджигал!
Он открыл глаза. Наваждение прошло, он мирно сидел в кресле. В дверь постучали, и вошел дежурный воин: