Страница 12 из 94
Снова по особому переходу русичи отправились в Великий дворец уже на ужин, устраиваемый императором.
Снова Золотая палата, ряд длинных столов, сверкающих золотой и серебряной посудой; мясо - баранина и свинина; жареная и копченая птица, фрукты и вино. Во главе стола император и приближенные мужского пола, купцы, знающие русский язык. Русичи скромно уселись по почету и рангу, более знатные и почитаемые ближе к императору, но не знали, как себя вести в столь незнакомом доме и незнакомой обстановке. Но более всего их привлек не сам император, а бокалы, что были поставлены перед каждым человеком.
Стеклянные, тонкие, высокие, прозрачные и, казалось, такие хрупкие, что не дай бог возьмешь в руку, и он раздавится или расколется, разливая красное вино на стол и вокруг. Когда слуги наполнили все бокалы красной ароматной влагой, трон императора поднялся, и он негромко заговорил:
- Мы никогда не устраивали таких встреч с людьми торговыми, но для того, чтобы вы почувствовали, как мы уважаем королеву Элгу, а вы частица ее, и, думаю, не самая маловажная, потому предлагаю осушить бокал за нашу гостью - королеву Руси!
- Слава! Слава! Княгине Ольге!
Купцам и другому люду пришлось взяться за бокалы, и вопреки их опасениям они не раскололись и не рассыпались. Купцы только потянулись за закуской, как император снова заговорил:
- Я вынужден вас покинуть, потому что меня ждет королева Элга. Я думаю, что наши переговоры будут успешными, в чем вы успели убедиться, - и он жестом показал на эпар-ха, который угодливо и подобострастно кивал императору, а потом и гостям. Но тут поднялся анепсий, как его прозвали греки, то есть ближайший родственник Ольги, брат, киевский боярин Ян Плесковитин, тот, что по повелению князя Игоря построил город Углич, а ныне глава мужской половины свиты княгини, только что крестившийся в соборе Софии Премудрой. На правах старейшины он громко провозгласил:
- Слава божественному императору!
Бояре, купцы и приглашенные поднялись с бокалами и по-русски трижды повторили:
- Слава! Слава! Слава божественному императору!
Константин Багрянородный с мягкой удовлетворенной улыбкой покинул ужин.
Ольга опять оказалась в семейном кругу императора, но кроме императрицы, ее сына и невестки за столом сидели две очаровательные девчушки в пышных голубом и белом платьях и с тонкими на головах, под цвет нарядов, похожими на обручи диадемами.
Ольга залюбовалась младшей, у которой были такие пышные, почти красные волосы и с откровенной хитринкой глаза, то суживающиеся, то широко распахивающиеся. Она во все глаза осматривала княжну, будто искала, пытаясь выяснить, что же такое северная королева и почему она совсем не похожа на снежную, а такая же, как и все. Наверное, ей хотелось даже потрогать ее, но, видимо, сдерживал этикет.
«Думающая девочка», - мысленно отметила Ольга. Вторая, постарше, была попроще, раскованная и неусидчивая, вертелась в кресле, что-то убирая или поправляя в наряде, и без конца теребила Феофано, задавая шепотом какие-то вопросы. Та с улыбкой отвечала ей, тоже шепотом, но поглядывая на императрицу. Вопросы, видимо, были слишком наивными. Ольге даже удалось заметить, что девочка прятала в руке маленькую куклу-негритенка. Император недолго заставил себя ждать. Появился с улыбкой, видимо день с выигрышем его любимой команды, громовое приветствие русов подействовали на него благотворно, подошел к столу, перекрестился, то же самое повторили присутствующие и приступили к трапезе. Ужин императора продолжался недолго. Слуги подавали те яства, на которые указывали члены семьи. Но как только Константин Багрянородный заметил, что Ольга закончила есть розовое воздушное суфле, он жестом пригласил ее на открытую веранду. Они спустились с веранды и пошли вдоль парапета, за границей которого стояло зеркало моря, только изредка оно приподнималось, будто вздыхало, намекая на то, что оно живое. Вечерний вид Пропонтиды отсюда, из ротонды, до которой они вскоре дошли, был прекрасен. Император молчал, видимо, давая Ольге почувствовать картину открывшегося пейзажа: в голубой жидкости неба плавающий желток солнца, розовые холмы и скалы облаков, черная полоса горизонта и изумрудная чаша моря. Ольга действительно на минуту замерла, но серьезность встречи, ее главная цель заставили сосредоточиться на другом. И она первая заговорила:
- Базилевс, меня волнует ваша любовь к хазарскому царю, ваши родственные отношения, ваша помощь в строительстве крепости Саркела на реке Танаис [28] и возможности перевозить на греческих судах русских пленников, которых захватывают в набегах и продают в рабство. И неужели вы намерены помогать им дальше, строя еще какие-то крепости?
- Боже, сразу столько вопросов! Давайте по порядку. Какая любовь, королева? Иудеи неблагодарны. Мы действительно хотели наладить с ними добрососедские отношения. Это было, когда они выступили вместе с нами против арабов. Мы посылали к ним наших миссионеров во главе с Кири-лом-философом, построили для них крепость Саркел, помогали их купцам торговать повсюду, нанимая наши корабли. Но с тех пор как иудеи взяли власть в Хазарии, для них не стало других почитаемых народов. Варвары, язычники, мусульмане и христиане, римляне, греки, франки, испанцы, русы, печенеги и все другие для них не люди, а свиньи, хуже псов. Поэтому они торгуют людьми, невзирая ни на что. А их купцы-рахдониты [29] омерзительны. У них нет ничего святого. А в нашем противостоянии с арабами они приняли сторону мусульман-суннитов. Много раз предавали нас, открывая ворота городов врагу, а жителей скупали и продавали в рабство. Мы вынуждены были выселить их из империи, так они в отместку разрушили христианскую церковь в Итиле, а многих христиан побили и пустили по миру. Так вот, о какой же любви может идти речь, королева?
В ротонде было прохладно. Два кресла, столик с фруктами, соками, вином и двумя бокалами явно были рассчитаны на продолжительную беседу, император пригласил Ольгу присесть, налил себе вина, а княгине соку по ее просьбе.
- Насчет родства, - продолжил император, - так оно давно в забвении. Бедная принцесса, которую императоры-римляне отдали в жены Кагану, давно скончалась, и где, вы думаете, она жила? - в гареме, с язычницами и мусульманками. Да и архитектор Петрона, по моим сведениям, уже в другом мире, хотя хазары не поскупились и очень обогатили его. Но не дали построить христианскую церковь в Саркеле, и те мраморные колонны, что подготовил он для ее строительства, до сих пор валяются у ворот крепости. Ну, кажется, я ответил на все ваши вопросы. Теперь очередь моя. Наш патриарх Фотий, хвала ему, радетелю всехристианской церкви, еще почти сто лет назад назвал Клематы и народы, вкруг обитающие, христианской общиной и даже назначил туда епископа. При нем была создана община даже в самом Киеве. И как, она существует?
- Я нынче на эту тему беседовала с патриархом. Базилевс, наверное уже знает, что группа из моей свиты на днях была крещена, а в моем граде продолжает действовать церковь Святого Илии, где довольно большой приход. Однако для Руси это что капля в море, и я постараюсь строить церкви всюду, куда ступит моя нога. Но беда в том, что у нас нет священников, которые могли бы нести слово Божье народу. И мы договорились с патриархом о его помощи в этом деле... и базилевс догадывается, как мне было тяжело добираться до Константинополя, еще тяжелее будет святым отцам прибыть к нам. Но не дорога тому виной, а та опасность, что подстерегает на пути, - это хазары и печенеги.
- Я знаю, королева, что сейчас Русь в очень тяжелом положении, особенно после похода Песаха. Не только вы пострадали, но разорены были почти все Клематы, кроме Херсона, который героически отстоял себя. Ведь Песах уничтожил тысячи христиан Тавриды, а на вас наложил тяжелую дань. Не потому ли вы совершили такое тяжелое путешествие, что оно связано с войной, - он с любопытством заглянул в глаза Ольги и понимающе улыбнулся, - уверяю, что, если моя догадка и правильна, империя не будет воевать ни с Хазарией, ни с Русью.
28
Танаис - река Дон.
29
С персидского «рах» - дорога, «дон» - знающие.