Страница 2 из 11
Такой вкуснятины паренек еще не пробовал.
После перекуса снова принялись за работу, пока в лавке не стемнело.
– Тебя где черти носили! – стал ругаться дед, когда Мишка явился домой. – С утра глаз не кажешь, уж на дворе вон темень какая, а его все нету да нету!
– Не ругайся, деда, я работать у купца Лазарева стал. Он мне рубаху и порты новые справить обещал.
– Тогда другое дело, – смягчился дед.
Мишка похлебал постной похлебки с горбушкой черного ржаного хлеба да и спать отправился. Утомился за день с непривычки, аж пальцы на правой руке ломило.
И пошел день за днем в работе. Приходил Мишка в лавку в своей драной одежде, переодевался, а дальше – что Аникей скажет. Тюки подносил к прилавку, ткань помогал отмерять, на вощеной табличке записывал, сколько какой продано. За месяц освоился, обвык. Да так ловко стал управляться, что не успеет еще Аникей распорядиться, как Мишка уже и так несет то, что купец хотел. И записывать не забывал – даже без напоминаний. А в конце месяца Аникей торжественно вручил ему четыре деньги и за одежду распорядился:
– Носи, заслужил. Обувку тебе еще справим, дай только срок. На младшего приказчика похож будешь.
Как на крыльях летел Мишка домой – так хотелось похвастаться перед дедом и бабкой обновками! Ни с кем из ребят по пути не разговаривал, боясь выронить монеты, что во рту, за щекой держал.
Долго разглядывали дед с бабкой обновы, в руках мяли. Бабуля даже прослезилась на радостях.
В один из дней, когда Аникей надолго отлучился, Мишаня сам переложил тюки на полках: шелк – к шелку, ситец – к ситцу, атлас – к атласу. Да не просто переложил, а с учетом цвета – оттенки одного цвета к одному месту снес. Так и покупателю удобно, и купцу. Раньше все тюки и рулоны вперемешку лежали.
Явившийся под вечер Аникей удивился.
– Это кто же в моей лавке так похозяйничал?
– Подумал я, – сказал Мишка, – что лучше один материал в одно место сложить, другой – в другое, кучкой. И нам сподручно, и покупателю товар видно.
Аникей хмыкнул, удивленный, походил у стеллажей.
– Ладно, пусть полежит покамест, а там видно будет.
Нововведение оказалось удобным. Да и опыта паренек уже немного набрался. Явится покупательница, а Мишаня сразу к ней:
– Чего изволите? У нас весь товар отменный, заморский.
И сразу рулоны раскатывает. Слова словами, а перед яркой да красивой тканью ни одна женщина не устоит, хоть немного, но купит.
Смотрел на него Аникей и дивился:
– И откуда ты такой взялся? Прямо купец прирожденный! А года возьмешь, взматереешь, так и меня обскачешь!
Через месяц Аникей лавку пораньше закрыл.
– Пойдем-ка со мной.
И с Мишаней – на торг, что в центре был, на площади. Не торжище, конечно, как в Нижнем Новгороде или Пскове, но свои ряды есть – мясной, рыбный, оружейный…
Купец подвел Мишаню к сапожникам.
– А есть ли у вас сапожки короткие легкие для парубка?
Мишка аж расцвел. Никто его так раньше не называл.
Перемерили несколько пар, пока не подобрали по ноге – красной кожи, мягкие, на подошве из толстой свиной кожи. Поторговавшись, – какой базар без торга? – купец скинул цену, да и купил.
– Носи, помощник, заслужил. Я слово купеческое давал, стало быть – исполнить должен. И ты себе на носу заруби: коли слово дал – держи! Кровь из носа – держи! Тогда тебе люди верить будут и уважать тебя станут. И под слово твое и товар тебе в долг дать могут али другое чего. Понял ли?
– Понял, дядя Аникей.
С приходом Мишани у купца дела пошли веселей. Подбил парень итоги за один месяц, за другой – выросла прибыль-то.
А через два месяца купец сказал озабоченно:
– За товаром ехать надо, пока тепло и реки полноводны. Подсобки-то уже пустые, сам видишь – весь товар в лавке выложен. Ежели один в лавке останешься, сдюжишь ли?
– Цены знаю, отмерять могу, счету обучен. Полагаю – справлюсь, дядя Аникей.
– Боязновато. Вишь – Бог детей нам не дал, супружница здоровьем слаба, ей бы с домашним хозяйством справиться, а в лавке и опереться не на кого, окромя тебя.
– Я не подведу, дядя Аникей.
– Не кажи гоп, пока не перепрыгнешь! Увидим по осени. Я ведь не в соседнюю деревню еду – аж в Псков. Хорошо, если с ветром повезет – попутный будет. На ушкуе-то против течения идти придется, за веслами попотеть. Да пока товар скуплю, да пока назад… Раньше чем через месяц, а то и поболе, не возвернусь. Выдюжишь?
– Спать-есть не буду, а не подведу.
– Ну – дай-то бог.
Через несколько дней купец уехал, дав парню кучу наставлений. В общем-то Мишаня и сам знал, что делать – освоился уже в лавке. Однако слушал Аникея со всем вниманием. Он – главный в лавке, хозяин!
Мишаня из кожи вон лез, стараясь угодить каждому покупателю. Хоть пару пуговиц продать, но только не отпустить покупателя без покупки. Когда покупателей не было – в лавке убирался, пыль протирал, мелкий товар повыгоднее на прилавке раскладывал.
За хлопотами время летело, и Мишаня с сожалением отметил, что лавка почти опустела – кончался товар-то! Когда уж Аникей явится?
Но пришел день – распахнулась дверь, и на пороге появился веселый, слегка пьяненький, загорелый купец.
– Ну здравствуй, Михаил!
Обвел взглядом полки и глаза вытаращил.
– А где товар-то?
– Продал, дядя Аникей!
– Не может быть! – не веря глазам своим, купец заглянул в опустевшую подсобку. – Хм! Ну тогда вот что. Давай сначала телегу с товаром разгрузим, а уж потом считать будем.
Они перетаскали баулы, рулоны и тюки в лавку и сложили кучей посередине. Купец уселся за прилавок и начал по вощеным дощечкам считать. Потом деньги пересчитал. Все сошлось до полушки.
– Молодца, Мишаня! Выходит – мне снова за товаром ехать можно? А что? Вполне до осени, до ледостава еще ходку сделаю. За рвение и честность еще две деньги тебе к жалованью добавляю!
Купец был доволен, отсчитал Мишане деньги. Рад был и Мишка. Нанял он плотников – стены у избы на два венца поднять, да печников – печку поправить. Зима, чай, впереди.
Преобразилась избенка! Дед с бабкой не нарадуются. Мишаня себя добытчиком почувствовал, даже ходить стал степенно, а не вприпрыжку, как раньше.
Через неделю купец и в самом деле снова за товаром уехал, успокоенный успешной Мишкиной торговлей. Хорошо теперь: товара много, выбор большой. Мишаня со временем в покупателях разбираться стал, не лебезил перед каждым. Зайдет в лавку молодица, а он ей:
– Ах, как тебе к лицу вот этот шелк! Личико еще краше и приятней будет. И все женихи – твои.
Зардеется девушка и обязательно купит шелку.
К мужской половине – другой подход. Зайдет, к примеру, женатый человек, Мишаня к нему со всем вниманием.
– Вот аглицкое сукно, износа не будет – как есть заморское. И подклада к нему, да пуговицы оловянные. Коли желаете – медные есть, но подороже. А четыре аршина возьмете, так я и скидку дам.
Насчет скидок Мишаня подсмотрел на торгу – у купцов новгородских. Те со свеями да прочими немцами общались, у них переняли. И пошел, пошел товар… Так что, когда Аникей с новой партией товара явился, Мишаня большую часть первой партии уже продал.
Подивился Аникей:
– Да у тебя талант купеческий, парень!
Он посчитал деньги, сверился по записи – сошлось.
– И ты молодец, Михаил, и я не промах оказался. И знаешь, почему?
– Скажи, дядя Аникей.
– Нужного человека найти непросто. Один идет, увидел камень и пнул его. А другой этот камень подберет, очистит его, а это – самородок золотой. Постарше будешь – поймешь.
Прошел год. На жалованье купеческом вырос Мишаня, подрос, отроком стал. Идет по улице – девчата заглядываются. В селе Мишаню уже узнавали и, несмотря на его молодость, здоровались уважительно. Вот только у Аникея здоровье сдавать начало, тяжело стало ездить за товаром.
– Михаил, я вот что думаю, – обратился к Мишане как-то купец. – Ты уже в торговом деле поднаторел, не пора ли тебе на ушкуе за товаром ходить? А я уж в лавке как-нибудь, по-стариковски управляться буду.