Страница 25 из 25
Французы падали с лестниц, изрешеченные стрелами англичан, ошпаренные кипящей смолой, и ложились во рвах друг на друга. У Жанны кружилась голова – ад был перед ней! В какой-то момент она передала знамя Баску, а сама, вытащив меч, бросилась на лестницу, но вот уже несколько убитых французов, летевших вниз, сбили ее. Оглушенная, она выкарабкалась на вал. Знамени не было. «Баск! Баск!» – кричала она. Но потом знамя вновь возникло – в руках д’Олона. Баск был убит стрелой.
Она вырвала знамя из рук оруженосца.
– На штурм! Возьмите Париж, французы! Господь с нами! – изо всех сил кричала она и все поднимала знамя выше и выше, чтобы солдаты видели его.
Сумерки коснулись земли и кровавой каши перед Парижем, стен обороняющейся столицы и выдохшихся нападающих, но дальше крепостного вала французы не прошли – это была их единственная победа.
Тогда стрела, пронзив стальные поножи, и пробила ногу Жанны. Она покачнулась, упала на колено. Ее подхватили и понесли прочь от битвы. Руки оруженосцев и солдат крепко держали ее, потому что она пыталась вырваться и все кричала: «Все на стены! Французы! На стены! Город будет взят!»
Когда солнце качнулось и медленно потянулось вниз, и стало темнеть, Рауль де Гокур, наблюдавший за мясорубкой у ворот Сент-Оноре, сказал герольду:
– Трубите отбой!
Алансон не посмел перечить ему – было ясно: Париж выстоял. Они проиграли.
Все это время Клеман де Фокемберг пил вино, и сердце его съеживалось от гулких, непрерывных выстрелов, потрясавших древний Париж. Но вот канонада смолкала. Неужели – все?
Вскоре дверь в его кабинет приоткрылась и в проем ввинтилась голова слуги:
– Мэтр де Фокемберг! Все кончено! Французы отходят, а смутьяны схвачены. Их было много, они хотели открыть ворота и сдаться. Но теперь кончено!
– Благодарю, голубчик, – облегченно вздохнул секретарь Парижского парламента, – а теперь ступай, ступай…
И когда ликующий слуга исчез, Клеман де Фокемберг неторопливо допил вино и вывел в реестре:
«И в те часы были в Париже поддавшиеся панике или подкупленные люди. Они подняли голос во всех частях города, с той и с другой стороны мостов, и кричали, что все потеряно, что враг вот-вот войдет в Париж. Они уверяли, что всем нужно бежать и стараться спастись. Но до того не дошло…»
Жанну доставили в Ла-Шапель, вытащили стрелу, промыли рану. По дороге она то и дело пыталась вырваться – она не хотела верить, что кровопролитный штурм, на который столько было потрачено сил, провалился. Алансон и д’Олон, сопровождавшие девушку, успокаивали ее.
Кость оказалась целой. Ночью, забыв о боли, Жанна что есть сил молилась. Вопрос, заданный Алансоном: «Вы не забыли, сегодня день Святой Богородицы?» И ее ответ: «Не забыла, мой прекрасный герцог. Этот день станет великим днем! Господь на нашей стороне!» – преследовали ее. Собственный голос – голос гордячки! – стоял в ушах. Она ненавидела себя за него!
Но утром все изменилось.
– Мы возьмем Париж! – схватив руку герцога Алансонского, едва он вошел в ее дом, горячо сказала она. – Возьмем! Вы верите мне?
– Да, Жанна, – искренне ответил тот.
В эту минуту паж де Кут сообщил, что к Деве пришли от короля. Это был граф де Клермон – влиятельный вельможа королевской крови и не очень удачливый полководец, тот самый, из-за нерасторопности которого год назад была проиграна битва при Рувре.
– Я хочу возобновить штурм! – оповестила его девушка.
– Сожалею, Дама Жанна, – сказал де Клермон, – но его величество приказал передать вам, что он отдал приказ к отступлению.
– Как это – к отступлению?!
– Военная кампания завершается, – поклонился он.
Жанна встала с кровати и тут же припала на раненую ногу.
– Завершается?! Не может быть! После вчерашнего?
– Вот именно – после вчерашнего, – откликнулся де Клермон. – Прошу внять голосу рассудка, Дама Жанна. Париж неприступен.
– Для вас – неприступен! – зарычала она. – Но не для меня! Я не сдвинусь с места, пока Париж не будет взят!
Граф де Клермон гордо поднял голову:
– Я пришел не для того, чтобы устраивать ссору, Дама Жанна. Я только передаю вам волю его величества милостью Божьей короля Франции Карла Седьмого. Ввиду вашего ранения его величество дает вам два дня для того, чтобы поправить здоровье, собрать ваших солдат и прибыть ко двору в Сен-Дени. Это все. Желаю скорейшего выздоровления, и да поможет вам Бог.
На том, не желая более продолжать прения, де Клермон удалился.
– В дипломатии он больший знаток, чем в военном деле! – вырвалось у Алансона. – Черт бы их всех подрал!
– Вот что, милый герцог, – сказала девушка. – Мы поступим иначе. Сегодня ночью вы возведете мост из лодок, и мы нападем на Париж со стороны Сены! К утру столица будет наша!
Той же ночью герцог Алансонский, вдохновленный уверенностью Жанны, бросил часть своей армии на возведение моста из лодок, но о самовольной выходке узнали в ставке. Король был вне себя от гнева. «Да как она смеет?!» – кричал он и топал ногами. Чаша его терпения была переполнена. Ла Тремуй очень точно уловил момент, когда время его музыкальной партии. До этого, заручившись поддержкой архиепископа Реймсского, он уже говорил его величеству обреченным тоном: «Париж не сдался Даме Жанне. Господь хочет мира – не войны». Теперь же он восклицал: «Сегодня они не слушают своего короля, а что завтра? Обратят в его сторону свои мечи?» Фраза была резкой, даже опасной, вызывающей! Но Карл Валуа был так разгневан, что тонко продуманный вопль Ла Тремуя пришелся как раз кстати. Он точно ранил короля в сердце, и рана эта осталась кровоточить. Герцогу Алансонскому и Жанне было приказано разрушить мост и без промедления вернуться со своими войсками в ставку.
– Мы были рядом с победой, – утром 11 сентября сказала Жанна, представ перед своим королем.
Карл Валуа гневался и метал громы и молнии только при самых избранных – Ла Тремуе, архиепископе Реймсском, де Гокуре. Но когда Дева появилась перед всем двором, он был величественно спокоен.
– Увы, Жанна, мы не были близки к победе. Время захватить Париж еще не настало. Ожидание – порой тоже битва.
– Ожидание и подвело нас, Ваше Величество! – не удержалась девушка. – Париж успел подготовиться к осаде!
Карл Валуа потемнел лицом – это был вызов. Жанна при всех обвиняла его в том, что из-за его медлительности они проиграли битву. Но он быстро согнал набежавшую тень, хоть ему это и было нелегко. Он даже нашел в себе силы приветливо улыбнуться.
– На все воля Господа, – сказал он. Король встал со своего походного трона и, пройдясь по зале, громко оповестил двор: – Мы возвращаемся к берегам Луары – в Жьен. Завтра же. Такова моя воля!
Сердце Жанны больно сжалось. Это было поражение. Трагедия. Катастрофа. Париж оставался в руках англичан… Девушка ничего не знала о том, что совсем недавно Карл Валуа принимал у себя некоего Пьера де Бофремона, знатного бургундского дворянина, который от лица своего сюзерена пообещал, что Филипп Бургундский вскорости приедет в Париж и будет говорить с людьми ему верными и убедит их сдать столицу королевства французам. Для этого он выпросил у Карла охранную грамоту – дабы герцогу свободно странствовать по землям, занятым королем Франции.
…В день ухода армии из предместий Парижа Жанна в сопровождении д’Олона и пажа де Кута принесла в аббатство Сен-Дени свои сверкающие доспехи и оружие – меч дю Геклена из Сент-Катрин-де-Фьербуа и боевой топор, подаренный ей де Ковальоном при взятии бастиона Сен-Лу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.