Страница 1 из 28
Юрий Дмитриевич Дмитриев
Необыкновенный охотник
О тех, кто первым ступил на неизведанные земли,
О мужественных людях — революционерах,
Кто в мир пришел, чтоб сделать его лучше.
Кто с детства был настойчивым в стремленьях
И беззаветно к цели шел своей.
Прежде чем начать эту книгу, я хочу рассказать небольшую историю, которая произошла со мной в детстве.
Было мне тогда, наверное, лет двенадцать. Как-то я отправился к своему школьному товарищу, но его не оказалось дома, и мне предложили подождать.
Я вошел в комнату и подсел к столу, на котором лежало несколько книг. Они были толстые, а я, честно говоря, в то время боялся таких книг: все они казались мне скучными. Но тут делать было нечего, и я открыл одну из них. И увидал картинки: прекрасные рисунки зверей. А я тогда очень и очень интересовался всеми четвероногими, пернатыми, шестиногими и вовсе безногими существами, всем, что рычало и пищало, прыгало и ползало. Конечно же, я стал читать подписи под картинками, потом, как-то незаметно для себя, начал читать и саму книгу…
Давно уже вернулся мой товарищ, что-то говорил мне, куда-то звал, а я ничего не слышал, кроме шума деревьев, плеска воды, трубных звуков слонов. Я оказывался то в непроходимом лесу, то в жаркой пустыне, видел то страшную пасть крокодила, то крошечных беззащитных зайчат.
Наконец, я с трудом оторвался от книги и только тогда посмотрел на обложку. Книга называлась «Жизнь животных», а написал ее Альфред Брем. Фамилия эта мне ничего не говорила. Но дело было не в авторе, а в самой книге: прочитать ее сразу я, конечно, не мог. Дать мне домой книгу товарищ категорически отказался. Зато разрешил приходить когда угодно и читать сколько я захочу.
И я стал приходить. Я забросил даже футбол и кино. Все свободное время читал. Прочитал одну книгу — о насекомых, и принялся за другую — о рыбах. Взялся за третью — о земноводных и пресмыкающихся, затем прочитал книги о птицах и зверях.
И только потом я, наконец, подумал о человеке, который их написал. Кто он такой? Откуда все это узнал?
Начал расспрашивать взрослых, но никто ничего толком не мог мне сказать. Говорили лишь: ученый, путешественник, исследователь. Но мне этого было недостаточно.
С тех пор прошло много лет. Давно уже у меня появились собственные книги Брема, и я не раз перечитал их. Узнал, когда они были написаны, сколько раз издавались, на какие языки переведены. Короткие предисловия и справки в энциклопедиях сообщали, когда и где жил автор этих удивительных книг. Но мне по-прежнему, как и в детстве, очень хотелось узнать об этом человеке побольше. И я был твердо убежден, что жизнь Альфреда Брема интересует не только меня. Когда я заговаривал о Бреме в кругу своих друзей и знакомых, все дружно кивали головами — имя это им было известно. Но когда я спрашивал о нем более подробно, все только пожимали плечами или разводили руками. И тогда я решил сам разузнать все о Бреме. Я поехал на его родину. Побывал в доме, где он родился, побродил по деревне, где он рос, был в городе, где он учился, в городах, где он жил и работал.
Помог мне и сам Брем — кроме «Жизни животных», он написал еще несколько книг, в которых рассказал о своих путешествиях. Я не буду пересказывать их — надеюсь, что вы сами прочитаете эти книги. Из них я взял лишь некоторые факты биографии Альфреда Брема и некоторые цитаты, иногда немного изменяя их, иногда оставляя без изменений.
Все, о чем говорится тут, — все было в жизни Альфреда Брема. Впрочем, приключений, путешествий, поездок было гораздо больше. Все в книгу не вошло. Да это и понятно: ведь обо всем не скажешь, и я старался рассказать лишь о главном.
Когда я писал эту книгу, я все время думал о тех, кто, прочтя «Жизнь животных», спросит: «А кто же этот человек, написавший такие чудесные книги? Где он жил, где бывал, откуда узнал все это?»
И мне хочется, чтобы здесь вы нашли ответы на эти вопросы.
Итак — повесть об Альфреде Бреме. Ее, конечно, можно было бы начать со 2 февраля 1829 года. Это было бы правильно, потому что в этот день Альфред родился.
Можно было бы начать и с лета 1837 года. В то лето отец подарил восьмилетнему сыну ружье, и Альфред стал самостоятельно бродить по лесам, окружавшим его родную деревню. И начать с этого тоже было бы правильно: ведь некоторые ученые считают, что именно то лето сыграло решающую роль в жизни будущего натуралиста.
Можно было бы начать и с какого-нибудь другого события, сыгравшего важную роль в жизни Альфреда. Но я начну с события, которое, казалось бы, поначалу не имело никакого отношения к будущему ученому и путешественнику, но которое оказалось решающим в судьбе Альфреда Брема.
Начну я с приезда барона фон Мюллера.
Глава первая
Рентендорф — небольшая деревушка, затерявшаяся среди лесов и холмов Тюрингии, лежала в стороне от главных проезжих дорог. Ни в ней самой, ни поблизости от нее не было старинных рыцарских замков или каких-то других достопримечательностей, ради которых стоило бы приезжать сюда.
Но немало людей все-таки проделывали длинный и утомительный путь, чтоб попасть в эту небольшую тюрингскую деревню. Местные жители уже привыкли к этому и знали, что приезжают к пастору Христиану Людвигу Брему совсем не для того, чтоб исповедаться или поговорить о боге.
Пастор местного прихода Христиан Людвиг Брем был человеком уважаемым не только в Рентендорфе — его честность и благородство, доброта и отзывчивость снискали ему популярность далеко за пределами деревенского округа, именно за это ценили его прихожане. И очень немногие знали, что их духовный наставник — известный ученый, один из крупнейших в Европе знатоков птиц, один из основоположников науки о птицах — орнитологии, что он почетный член различных научных обществ, что его приглашают на заседания в Иенский университет и к его мнению прислушиваются самые знаменитые профессора. А его трехтомное сочинение «Материалы к познанию птиц», «Монография попугаев» и другие книги были хорошо известны ученым и любителям природы.
Всего этого крестьяне, конечно, не знали. И не следует тому удивляться: ведь сто с лишним лет назад наука была достоянием очень немногих, смысл и значение ее были понятны далеко не всякому, ученые, нередко жившие в нищете, считались чудаками. Видимо, чудаковатым считали прихожане рентендорфского церковного прихода и своего пастора — как-то непонятно им было, зачем пастор столько времени проводит в лесу, зачем столько сил тратит на изготовление чучел, почему так подолгу и так внимательно наблюдает за какой-то малоприметной пичугой, устроившей свое гнездо под стрехой сарая. Но прихожане прощали своему наставнику эти «чудачества» — у кого их нет? — и ласково называли Христиана Брема «птичьим пастором».
Однако приехавший в то весеннее утро 1847 года в Рентендорф барон Джон фон Мюллер был иного мнения о местном пасторе. Он никогда не видел Христиана Людвига Брема, но знал о нем больше, чем прихожане, регулярно слушавшие проповеди пастора и исповедовавшиеся ему в грехах.
Джон Мюллер (так почему-то называл он себя на английский манер, хотя от рождения носил имя Иоганн Вильгельм) был человеком богатым. Его дед в молодости эмигрировал в Южную Африку, нажил там большие деньги и, вернувшись на родину, купил старинный рыцарский замок под Вюртембергом, а заодно и баронский титул.