Страница 8 из 16
— Ах, душа моя! — нимало не смутившись, ответствовал Максимов. — Жаль тебя, да не как себя... Не серчай, мне теперь и вовсе недосуг.
И впрямь он был захвачен планом во что бы то ни стало отыскать клад запорожцев и почасту разговаривал о том, затворившись в своих комнатах с Иваном Серебряковым, рябым хитрованом, которого выпросил-таки из сыскного приказа под своё поручительство.
Державина же ожидал в доме Блудова пакет с вызовом в канцелярию Преображенского полка. Думал, какая нахлобучка ему следует, ан вышла неожидаемая радость. Отправлявший в Питере, в гвардейском полку, уже секретарскую должность приятель его Неклюдов прослышал, что Державин в Москве вовсе замотался. Сжалился он над ним и безо всякой его просьбицы написал, чтобы причислили сержанта к московской команде. А известию, присланному насчёт Державина из суда, в канцелярии все только дивились и смеялись.
Велено было сержанту ходить как сочинителю или секретарю в Депутатскую комиссию, открытую в Москве государынею ещё в 1767-м году[18].
В Кремле собраны были со всей империи разные народы и сословия для подачи своих голосов и составления нового Уложения, или Свода российских законов, кои не пересматривались со времён царя Алексея Михайловича[19]. На Большом собрании в Грановитой палате обсуждали Наказ, написанный самой императрицей в подражание трактату «Дух законов» известного французского вольнолюбца и философа Монтескьё[20], депутаты — от дворян, городов российских, казачьих войск, а также от пахотных солдат, черносошных крестьян и однодворцев.
Не допущены были в Комиссию лишь помещичьи крестьяне, хотя само учреждение её было вызвано непрерывными возмущениями крепостных, сотрясавшими империю.
...Парадная палата древних русских царей отделана снаружи гранёными белыми плитками известняка, отчего и именуется Грановитой. А внутри стены обиты красным сукном, крестовые своды изукрашены народными мастерами и окантованы блестящей бронзой. Против главного входа, на возвышении, место председателя или маршала заседаний Алексея Ильича Бибикова. Рядом с ним — генерал-прокурора сената Александра Алексеевича Вяземского и директора Комиссии Шувалова. Глаза разбегаются от золотого шитья на богатых кафтанах и мундирах, разноцветных лент, лучистых звёзд, от пёстрых красок халатов. В петлице у каждого депутата золотой овальный знак: на одной стороне вензель государыни, на другой — надпись: «Блаженство каждого и всех». Возле депутатских скамей высокие налои, за которыми трудятся секретари — ведут протоколы заседаний и принимают письменные заявления для передачи маршалу.
В огромной зале духота. Державин уже устал слушать депутатов и с недоумением, даже с некоторой завистью, поглядывает на соседа, двадцатитрёхлетнего секретаря Комиссии Николая Новикова[21]. Тот бойко строчит гусиным пером, изредка поглядывая внимательно и чуть-чуть насмешливо на говорящего: надменного князя Щербатова[22]. Депутат от дворян Ярославского уезда и известный писатель-историограф пылко защищает неколебимость сословных привилегий.
Впрочем, и большинство депутатов из дворян осуждало любые послабления холопам, резко нападая на их заступников — пахотного солдата Жеребцова, да однодворца Маслова, да сотника Падурова, да казака Олейникова, и промежду собою побранивало за вольнодумство екатерининский Наказ, который был даже запрещён во Франции. Но и среди дворян нашлись такие, как майор Козельский и дворянский сын Коробьёв, кои не только призывали к человеколюбивому обращению с крепостными, а в дерзких мыслях своих шли много дальше отвлечённых мечтаний государыни.
Признаться, Державин работою себя не перемучивал и в дела не шибко вникал, хоть и удостоился затем за труды похвального аттестата: за бумагами не засиживался, предпочитая казённым заботам по-прежнему гульбу да кропание стихов. С Максимовым он виделся редко, зато частёхонько ездил по трактирам да игорным домам с Блудовым.
5
— Пойдём, братец, в компанию, — предложил раз Блудов. — Спознакомлю тебя с прекрасной иностранкой, краше которой ты, небось, никого и не видывал.
— Мне, право, стыдно, — усумнился Державин. — Ведь пересмены платья какой не имею... Вон гляди, — он показал на мундир в штопках и на латаные сапоги, — перекропки ношу да в отопках хожу...
— Ничего, братец! Во всяком платье ты пригож! Всё тебе личит. Собирайся...
Дом оказался богатый, о двух этажах — с многими развлечениями и играми, как-то: камер-обскуром, ящиком рокамбольной игры, канарейным органом, шашками, домино, гадательными картами и ломберными столами. Навстречу гостям, словно с картинки, сошла вниз черноокая красавица, полногрудая, в дорогом жемчужном огорлии, очень уж откровенно поводя голыми плечами. А как из-за карточных столов поднялся хозяин, то и огорошил Державина возгласом:
— Гаврила! Старых друзей не признаешь?
— Бурсов? Вишь, где свиделись! — искренне обрадовался сержант и тут же увидел за столами ещё одного знакомца — Дмитрия Яковлева Видать, проигрыш давешний состояния его не расстроил.
Красавица меж тем повела Державина знакомиться с прочими гостями и оставила около пары — матери с дочкою, жеманною московской девицей на выданье. Обе они были наряжены со старомодным кокетством в преобширнейшие фишбейны и с убранством на голове, поднимавшимся перпендикулярно более аршина и похожим на оживотворённые башни.
— Ах, читали вы, — залепетала девица, поглядывая на маменьку, — «Приключения маркиза Глаголя»? Вот прелесть одна! Мы даже дворню по именам сего романа переиначили: у нас каретником мосье Жан, а ключницу Хавронью нарекли мадамкой Антуанеттой...
Раздосадованный пустою болтовнёй, Державин неучтиво молчал.
— Но, маменька, почему наши российские кавалеры, — продолжала девица, бросая на сержанта уже злобные взгляды, — вовсе на маркиза Глаголя непохожи? Ах, Париж, мечта моя! Я, кажется, пешком бы до него добралась, чтобы только с сим благородным кавалером спознакомиться и загадочную его душу понять!..
«Тело моё родилось в России, а дух принадлежит короне французской», — спомнил Державин едкую фразу из ходившей в списках комедии «Бригадир» нового драматурга — господина Фонвизина.
По счастию, появился Бурсов, и сержант поспешил откланяться:
— Прошу простить, сударыни, меня хозяин ожидает.
Они прошлись, разговаривая, по комнатам, и Державин нашёл, что Бурсов порядочно знаком со словесностью, а ещё более сведущ в литературных сплетнях. Речь шла о знатной слёзной комедии «Лондонский купец, или Приключения Георга Варневаля», а также о питербурхском журнале «Всякая всячина», в коем якобы участвовала сама государыня.
В одной из комнат, в уголку за кустом китайской розы, сержант с немалым удивлением приметил Яковлева. Юноша, зардевшись, пылко говорил что-то — и кому! — прекрасной иностранке, которая в ответ тихо смеялась и перебирала белой ручкой его волосы.
«Скуреха непотребная! — ахнул Державин. — Увенчать голову супруга своего нескромным украшением, да ещё в его же дому!» И вдруг уловил меж женою и мужем явные перемиги.
— Да что же всё это значит? Выходит, ты её обещник тайный? — не удержался он простодушно, но его вопросы сразу же произвели между ними остуду.
Хозяин дал знак жене и молча удалился с ней во внутренние покои.
Найдя Блудова за игрой, сержант просил его тотчас же с ним уехать.
— И, братец, пустое! — благодушно отозвался тот, даже не подымая толстощёкого лица от карт. — Пол-Москвы знает, что красавица сия с ведома и согласия мужа торгует своими прелестями и молодых дворян обирает...
18
…в Депутатскую комиссию, открытую в Москве государынею ещё в 1767 году. — Речь идёт о Комиссии об Уложении 1767 г., созванной для выработки нового свода законов. Екатерина II использовала её для укрепления дворянской диктатуры и своего положения на троне. Открытие Комиссии об Уложении состоялось в Успенском соборе в Москве; с февраля 1768 г. работа была перенесена в Петербург и сопровождалась чтением Наказа Екатерины II, специально для этого случая написанного (о Наказе см. ниже). На 204 заседаниях не был обсуждён до конца ни один из поставленных вопросов, не было принято ни одного решения. При обсуждении некоторых вопросов — в частности, об ограничении крепостного права, о передаче части земли в собственность крестьян и т.п. — возникали острые ситуации. Это явно не устраивало императрицу, и, пользуясь объявлением русско-турецкой войны, в обстановке роста народного недовольства Екатерина распустила общее собрание комиссии в январе 1769 г.
19
...кои не пересматривались со времён царя Алексея Михайловича. — Уложение царя Алексея Михайловича (1629—1676, правил с 1645), или Соборное уложение 1649 г. — кодекс законов Русского государства, принятый Земским собором 1648—1649 гг. после восстаний в Москве и других городах России. Источниками служили: судебники 1550 г., указные книги Поместного, Земского, Разбойного и других приказов, коллективные челобитные дворян, посадских людей и т.д., а также Кормчая книга и др. Всего включало 25 глав, 967 статей, разрабатывавших вопросы государственного, административного, гражданского и уголовного права и порядок судопроизводства. Отвечало интересам господствующего класса дворян, способствовало развитию самодержавия и крепостничества, чем и объясняется его долговечность. Оставалось основным законом России вплоть до 1-й половины XIX в.
20
...обсуждали Наказ, написанный самой императрицей в подражание трактату «Дух законов» известного французского вольнодумца и философа Монтескьё. — Наказ Екатерины II — философско-юридический трактат, изданный на русском, немецком, французском и латинском языках в качестве руководства для депутатов Комиссии об Уложении. Состоял из 22 глав, 655 статей государственного, уголовного и гражданского права, а также вступления, заключения и двух дополнений. Фразеология просветительских теорий сочеталась в этом Наказе с обоснованием необходимости самодержавия в России, с рекомендацией барщины и т.д. Практического применения не имел.
Монтескьё Шарль Луи (1689—1755) — французский просветитель, правовед, философ. Выступал против абсолютизма. Стремился вскрыть причины того или иного государственного строя. Утверждал, что законодательство страны зависит от формы правления. Трактат «О духе законов» написан в 1748 г.
21
Новиков Николай Иванович (1744—1818) — просветитель, писатель, журналист, критик, издатель. В 1767 г. откомандирован из Измайловского полка в Комиссию об Уложении. Эта деятельность сильно повлияла на формирование его общественных взглядов, именно тогда сложились его просветительские убеждения. Ужасы крепостнического права привели Новикова к мысли о необходимости борьбы с этим жестоким гнетом. После роспуска комиссии в 1769 г. ушёл в отставку. Стал издавать сатирические журналы «Трутень», «Пустомеля», «Живописец», «Кошелёк». В 1779 г. арендовал на 10 лет типографию Московского университета и переехал в Москву. Издавал книги но всем отраслям знаний, в том числе религиозно-мистические, а также газету «Московские ведомости». Потом арендовал ещё две типографии и организовал Типографическое общество. Тогда же вокруг него организовался кружок известных писателей, публицистов, переводчиков. Создал сеть библиотек и книжных магазинов во многих городах России. Всё это делалось на средства масонского ордена, деятельным членом которого стал Новиков. Антиправительственный характер просветительской деятельности Новикова понимала Екатерина II. В 1792 г. он был заключён на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость, но освобождён при Павле I в 1796 г.
22
Щербатов Михаил Михайлович (1733—1790) — князь; писатель, публицист, историк. Будучи депутатом Комиссии об Уложении, защищал интересы дворян, однако вместе с тем в своих публицистических сочинениях обнаруживал известную широту взглядов, обличал крайности крепостничества, выступал за всеобщую грамотность. В памфлете «О повреждении нравов в России» разоблачал двор Екатерины II (написан в 1786—1789, издан в Лондоне в 1858). Автор перевода поэмы Э. Юнга «Страшный суд» (1777), басен, од, лирических стихотворений, являвшихся образцом нормативной поэтики 2-й половины XVIII в.