Страница 27 из 200
Между камней, за бугорком, вели огонь, рядовой Гнедин, и сержант Яськевич. Пули рикошетили от камней, осыпая крошкой разгоряченные лица солдат. Рядом с ними, в нескольких метрах, лежал мертвый, лейтенант Прохоров, он погиб в первые, минуты боя, пуля попала в голову. Был молодой и сильный, все в прошлом, просто был... В метре от него, короткими очередями, стрелял рядовой Кунаев.
- Держись меня, сквозь гул орал сержант Яськевич. Патроны береги!
- А-А-А закричал Гнедин, выпустив длинную очередь. Падла! Ты что, заговоренный! Опустив автомат, он перекатился в сторону, и снова, дал очередь.
- Гнедин, бей короткими, кричал Яськевич. Меняй позицию! Откатись на метр!
- Понял, крикнул в ответ Гнедин.
Обернувшись влево, Яськевич увидел Кунаева, совсем близко от себя.
- Кунаев! Кунаев! кричал сержант.
- Я! резко перевернувшись на спину, ответил солдат.
Его лицо, испуганное и грязное от пыли, и глаза... они смотрели на сержанта с надеждой.
- Ты вот что, припав к земле, громко сказал Яськевич. Надо доползти до радиостанции, вон там, на склоне, указывая дулом автомата, сержант, поморщился от боли в ноге. Мельком взгляну, он увидел расплывающиеся пятно крови, на левом бедре. Вот сука! Зацепило!
- Надо перевязать, схватившись за жгут на прикладе автомата, крикнул Кунаев.
- Я сам, махнул рукой Яськевич. Связь нужна, понимаешь! Помощь надо запросить, иначе нас раздавят! Понимаешь? Там Хомченко, убит, а рядом с ним рация, ты понял? поморщился от боли Яськевич.
- Ага, растерянно кивал головой Кунаев. Связь, надо... Он смотрел перед собой, каким то "стеклянным взглядом", и что-то шептал.
- Кунаев! Ты приказ понял? громко переспросил Яськевич.
- Понял, резко повернувшись, солдат зло посмотрел на Яськевича, и крикнул:
- Я сделаю!
- Давай Кунаев, давай дорогой, надо товарищей спасать, кричал Яськевич.
Кунаев, проворно и быстро, полз, прижимаясь к земле, вниз по откосу. Рядом с ним, поднимались "фонтанчики пыли", следы от пуль, что "ложились в сантиметрах от солдата" много. Он полз, быстро, не останавливаясь...
- Выручай Кунаев, ты сможешь, прошептал Яськевич, перетягивая бедро (ИПП). За спиной, короткими очередями стрелял Гнедин, отчаянно матерясь, он как бы подбадривал себя, и становился еще злее.
- Гнедин! Черт драный! закричал сержант. Отставить! Прекратить огонь!
- Что? крикнул в ответ Гнедин, перестав стрелять.
- У тебя сколько "рожков " осталось? крикнул Яськевич.
Гнедин перевернулся на спину, и быстро посчитал свой боекомплект. Раз, два, три...
- Шесть, крикнул в ответ Гнедин.
- А гранаты? кричал сержант, перезаряжая "раскалившийся автомат".
- Четыре, крикнул Гнедин, и от удивления, втянул голову в плечи.
В ущелье воцарилась тишина...
- Это что за хрень, прошептал Яськевич. Он лежал на спине, и смотрел в голубое, и чистое, афганское небо. Так не бывает, тихо сказал он, и, обернувшись, посмотрел на откос. Там, распластавшись, с зажатым в руке ремнем от радиостанции лежал Кунаев, лицом вниз. Сама радиостанция, лежала рядом, с огромной дырой " в боку.
-Кунаев, быстрее надо было, прошептал Яськевич, закрыв глаза. В тишине, отчетливо раздался хлопок. Яськевич, высунулся из-за камня, и увидел на другой стороне ущелья, клубы оранжевого дыма, что медленно поднимались над землей.
- Что вы делаете, дураки! Еб.. твою за ногу! Они сейчас вас всех разом накроют! Долбо....бы! матерился негромко Яськевич, "закипая" от злости.
- Вертушки! Помощь идет! раздался за спиной сержанта, радостный голос Гнедина.
- Ты сдурел, солдат! прикрикнул Яськевич.
- Тогда зачем дымы... я не ... они...
Громко и раскатисто, тяжело бухая и будто взрывая камень и глину, "заработал" ДШК (крупнокалиберный пулемет). Потом еще, и еще, гул нарастал... земля дрожала... Гнедин неподвижно лежал, вжавшись в углубление под камнем. Вокруг дрожало и бухало, тело трясло, словно в лихорадке, горячий автомат обжигал щеку... "Нет суки, меня вы не получите, грязные "урюки", хрен вам на блюде, и гранату в задний проход, злился Гнедин, содрогаясь всем телом".
- Патроны, патроны, шептал разбитыми губами Гнедин, прижимая рукой к телу "разгрузку". Гнедин сука! орал Яськевич, сквозь грохот, "духи" справа. На тебя идут! Вылазь, жопа! Стреляй!
Гнедин поднял голову, и увидел спускающихся на него "духов".
- Сверху! орал сержант, стреляя длинными очередями. Бей! вскрикнул Яськевич, и замолк.
Гнедин повернулся, и увидел" разорванные "дыры, на груди сержанта. Невидимая волна, будто вытолкнула его, распрямила тело, ударила в голову, и злость, переполняя через край, сдавливала сердце. Он вскочил, и заорал:
- Суки! Палец давил на спуск, автомат подкидывало, он быстро передвигался, и стрелял... стрелял... стрелял... Пули, он слышал их "шлепки", ложились рядом. А он, не обращая внимания, стрелял, и отходил вниз, к своим. Он и сам не мог понять, как оказался в этой "ямке", за валунами, и только увидев своих, обрадовался. Их было пятеро. Все из второго взвода, уставшие, какие- то обреченные, и поникшие. Никто не стрелял, пустые "рожки" были раскиданы по дну "ямки". "Ржавые" автоматы, были сложены в одну кучу. Гнедин осмотрелся, увидел посередине "ямки" ОЗМ, обложенную, по бокам гранатами, и все сразу понял.
- Мужики, вы чего? Недоумевая, спросил Гнедин, посмотрев на крайнего к нему, рядового Титова.
Рядовой повернулся, и на Гнедина взглянули полные отчаянья, уставшие, и испуганные глаза. Пустые, и безнадежные, совсем "старые", и тревожные... на него смотрели пять пар глаз, что прощались с жизнью...
- Патроны есть? громко спросил Гнедин, глядя на молчаливых солдат. - А гранаты?
- Вот, кивнув в сторону разложенных гранат, ответил Титов.
- Так чего сидите? бросайте в "духов"! потянулся Гнедин к гранатам.
- Не трогай, остановив его руку, сказал Титов. Их всего три, а нас пятеро.
- Вы чего мужики? удивился Гнедин, разглядывая молчаливых сослуживцев.
- Шурави сдавайся, услышал Гнедин, гортанный голос душмана, совсем рядом, за спиной.
Он, быстро "выкатился" из-за валуна. Дал короткую очередь. Боковым зрением увидел, их много, очень много, они идут со всех сторон, в своем "черном одеянии", совсем открыто, не пригибаясь, не прячась... Их много. Пули бились о валуны, рикошетя в разные стороны. Гнедин, не раздумывая, вытащил свои гранаты, и одна за другой, приподнявшись, метнул все четыре, в разные стороны. Затем отсоединил пустой "рожок", и тяжело вздохнув, посмотрел на товарищей.
- Что вы как бараны заколдованные, крикнул Гнедин в отчаянья. Будем драться! Всем что есть! Ножи! Кулаки! Зубами рвать, эту "черножопую сволочь", орал Гнедин. Вы что? Струсили?
- В плен нельзя сдаваться, закричал рядовой Панов, обхватив голову руками. Замучают! Кастрируют! Кожу с живого снимут! орал он, истерично. Ты это понимаешь! Их много! Как не бейся, все равно живыми возьмут! Понимаешь!
- Все мужики, прощаемся, сказал рядовой Дутов, и вытянул перед собой гранату, с разомкнутыми "усиками". Большой палец в кольце, в глазах пустота...
- Сдавайся, раздался совсем рядом голос душмана.
Гнедин обернулся, потом взглянул на своих товарищей, и громко выкрикнул:
- Сдаемся! Не стреляйте! Мы выходим! "Хади сюда чурки!" Я твой жо...у е..л! Недовольные крики, в вперемешку с автоматными выстрелами, раздались со всех сторон.
- Обложили суки, прошептал Гнедин. Подняв голову, он увидел мрачные лица "духов", что окружили их, наставив стволы автоматов.
- Ну, все, пора мужики. Прощайте, раздался громкий голос Дутова. Простите если что не так. Русские не сдаются! Прощайте!
Он дернул кольцо, и положил гранату на мину. Они обнялись все вместе, как единое целое, кольцо, и склонились над "зарядом".