Страница 18 из 62
4. Важно уметь различать разницу, внутри самого Нового Завета, между принципами и спецификой применения. Возможно, что автор Нового Завета подтверждал относительное применение абсолютным. Например, в 1 Кор. 11,2-16 Павел обращается к святому порядку творения (ст. 3) и устанавливает принцип, что не следует делать ничего такого, что бы могло увести от славы Божией (особенно нарушая условности), на богослужении общения верующих (ст. 7,10). Специфическое применение, однако, кажется относительным, так как Павел повторно обращается к “обычаю” или “природе” (ст. 6,13-14,16).
Это дает нам возможность предположить, что можно правильно задать вопрос относительно таких специфических применений: “Было бы это для нас важным пунктом, если бы мы никогда не встретились с этим в документах Нового завета?”. В западных культурах отсутствие покрывала на голове женщины (особенно покрытие волос) не вызвало бы, по всей видимости, никаких затруднений. На самом деле, если бы она стала в буквальном смысле придерживаться данного текста в большинстве американских церквей, то она тем самым почти определенно злоупотребила бы “духом” текста. Но с небольшой долей воображения можно представить себе такую одежду – как мужскую, так и женскую – которая будет настолько не к месту, что создаст такую же помеху в богослужении.
5. Может также быть важным – настолько тщательно вы способны это сделать – определить культурный выбор, открывающийся автору Нового Завета. Степень, с которой автор Нового Завета соглашается с культурной обстановкой, где возможен только один выбор, увеличивает возможность культурной относительности в таком положении. Например, гомосексуализм был принят и отвергаем авторами античности, но Новый Завет занимает только одну позицию относительно него – против. С другой стороны, отношение к рабству как к системе или к статусу и роли женщин были в основном едины, никто не провозглашал рабство злом, а женщины расценивались как низкие по отношению к мужчинам. Авторы Нового Завета также не называют рабство злом, а с другой стороны, выходят за рамки отношений к женщинам со стороны их современников. Но в любом случае, до определенной степени, до которой они отражают превалирующие культурные отношения в этих вопросах, они соответственно отражают и единственный культурный выбор в окружающем их мире.
6. Нужно быть очень внимательным по отношению к культурным различиям I и ХХ веков, которые не обязательно очевидны. Например, чтобы определить роль женщин в церкви ХХ века, нужно принять во внимание, что в первом веке для женщин было мало возможностей учиться, в то время как в нашем обществе образование считается нормой. Это может повлиять не наше понимание таких текстов как 1 Тим. 2,9-15. Точно так же, демократия – это совершенно отличная от правительства, о котором говорит Павел в Рим. 13,1-7, вещь. При демократии ожидается, что плохие законы будут замечены, а плохих чиновников уволят. Это должно повлиять на то, как вы приносите послание Рим. 13 в Америку ХХ века.
7. И наконец, нужно практиковаться в христианской милости в этом отношении. Христианам нужно осознавать трудности, открывать линии связи друг с другом, пробовать определять некоторые принципы и, наконец, любить и желать просить прощения у тех, от которых они отличаются. Перед тем, как эти направляющие линии соотносятся с двумя текущими вопросами: служению женщин в церкви и гомосексуализму – особенно потому, что те, кто выступает за служение женщин, пользуется теми же аргументами, как и некоторые, выступающие в поддержку гомосексуализма как веской христианской альтернативы.
Вопрос о роли женщины в церкви как учителя или проповедника Слова в основном фокусируется на двух текстах: 1 Тим. 2,11-12, 1 Кор. 14,34-35. В обоих случаях предписываются “молчание” и “подчинение” – хотя ни в одном случае подчинение не является необходимым по отношении к ее мужу, – а в 1 Тим. 2 ей не разрешается учить или “властвовать” над мужчиной. Полное следование этому тексту в ХХ веке означало бы не только запрещение проповедовать и учить в местной церкви, но и запрещало бы ей писать книги по вопросам Библии, которые мог бы прочитать мужчина, преподавать Библию или подобные предметы (включая религиозное образование) в христианских колледжах или библейских институтах, где в ее классе есть мужчины, и учить мужчин в миссионерских ситуациях. Но те, кто спорит против учительства женщин в современной церкви, редко заходят в своем толковании так далеко. И почти всегда они расценивают вопрос одежды в предыдущем стихе (1 Тим. 2,9) как культурно относительный.
С другой стороны, то, что 1 Тим. 2,11-12 может быть культурно относительным, можно доказать прежде всего экзегезой всех трех Пасторских посланий. Некоторые женщины причиняли беспокойство в церкви в Ефесе (1 Тим. 5,11-15; 2 Тим. 3,6-9), и они, кажется, были основной причиной успеха лжеучителей. Так как женщин можно найти учащими (Деян 18,26) и проповедующими (Деян. 21,8; 1 Кор. 11,5) еще в некоторых местах в Новом Завете, очень похоже, что 1 Тим. 2,11-12 говорит о местной проблеме. В любом случае, вышеуказанное поддерживает возможность того, что запрещение в 1 Тим. 2,11-12 является культурно относительным.
Вопрос гомосексуализма, однако, совершенно отличен. В этом случае все говорит против того, что вопрос этот является культурно относительным! Вся Библия наполнена последовательными свидетельствами против гомосексуализма как аморального действия.
В последние годы некоторые говорят о том, что гомосексуализм, против которого выступает Новый Завет, – это такой, где люди злоупотребляют другими, а интимная моногамная гомосексуальность между обоюдно согласными взрослыми – это совершенно иное. Они спорят о том, что на экзегетической основе нельзя доказать, что гомосексуализм запрещен. Они также говорят, что это возможности выбора ХХ века, которые не существовали в первом веке. Таким образом они утверждают, что некоторые наши указания (например 5,6) открывают возможность назвать запрещение гомосексуализма в Новом Завете тоже культурно относительным; они также утверждают, что некоторые указания либо неверны, либо безотносительны.
Проблема в этом споре заключается в том, что все эти аргументы не выдерживают никакой критики ни с экзегетической, ни с исторической точек зрения. Гомосексуализм, который Павел имел в виду в Рим. 1,24-28, явно не “злоупотребляющего” типа, это – гомосексуализм выбора между мужчинами и женщинами. Более того, слово “мужеложники”, употребленное Павлом в 1 Кор. 6,9, буквально означает генитальный гомосексуализм среди мужчин. Поскольку Библия в целом свидетельствует против гомосексуализма и всегда включает его в моральный контекст и поскольку, просто потому, что не было еще доказано, что возможности гомосексуальности сегодня отличаются от гомосексуальности первого века, нет никаких оснований расценивать ее как вопрос культурно – относительный.
Проблема теологии
Мы отмечали в последней главе, что большая часть теологии посланий – это ориентация на задачи и, следовательно, она подана не систематически. Однако, это не должно означать, что нельзя систематически подавать теологию, которая либо выражена в утверждениях задач изучающего Библию. Он, или она, должен всегда формировать – и “реформировать” – библейскую теологию на основе точной экзегезы. И очень часто, признаться, теология данного автора обнаруживается в его предпосылках и скрытых смыслах так же, как и в его ясных и точных утверждениях.
Все, чем мы хотим здесь заняться, – это дать несколько предупреждений для выполнения задачи теологии, предупреждения, которые являются прямым результатом окказиональной природы посланий.
1. Из-за их окказиональной природы мы иногда должны быть согласны с некоторыми ограничениями нашего теологического понимания. Например, чтобы дать Коринфянам понять, насколько абсурдно было двум братьям идти в языческий суд за решением, Павел говорит, что христиане однажды будут судить мир и ангелов (1 Кор. 6,2-3). Но кроме этого в тексте нет ничего. Следовательно, мы можем утверждать как часть христианской эсхатологии (нашего понимания последних событий), что христиане будут судьями на Великом суде. Но мы просто не знаем, что это означает, или как это будет выглядеть. Кроме самого утверждения, все остальное – это просто спекулятивное предложение.