Поцелуй гадюки (ЛП)

Ничего не произошло. 

Сердце громко застучало в груди. Он отчётливо мог представить лицо Кэррелл, но не мог с ней связаться. Неужели она мертва?

Затем он понял, что не так. Ведь он вообразил её человеческое лицо. Он вновь нарисовал мысленную картину, на этот раз представив змею. Картина тут же обрела чёткость.

Я с Глисеной, внутри хижины. Проберись сзади, где ежевика примыкает к стене. Я свяжусь с Крушилой.

Кэррелл смотрела в ответ, мелькая языком. Арвин не мог понять, что означает выражение её лица – немигающий взгляд делал это попросту невозможным – зато псион слышал беспокойство в её голосе, когда она глянула на его лоб. Ты ранен. Жаль; я впала в магический сон. Приду. Губы раздвинулись в некое подобие улыбки. Сейчас.

Изображение поблёкло.

И тут же Арвин сосредоточенно представил лицо барона. Рисунок принял ясность. Крушила с кем-то разговаривал, подчеркивая слова тычками вилки; должно быть, Арвин прервал его обед. Судя по выражению лица, правитель делал кому-то выговор, или вновь спорил с Марасой. Барон осёкся на полуслове, узнав Арвина.

Я нашёл Глисену, сказал псион.

По лицу барона пробежала волна облегчения. Он на мгновение закрыл глаза, затем открыл и быстро заморгал, будто смахивая слезинки. Он что-то прошептал, но Арвин не слышал слов. Возможно молитву или благодарность.

Следующие слова псион выбирал тщательно. Даже учитывая, что на нём была брошь барона, которая поможет найти местоположение лагеря, Арвину надо было вложить в короткое послание максимум информации. Я внутри хижины. Снаружи сатиры, вооружены луками. И волки. Принеси…

Выдвигаюсь, ответил барон.

Арвин мысленно изрыгнул проклятье. Крушила перебил его, и Арвин не успел сказать, чтобы он принёс мясо для волков. Крушила продолжил, напяливая шлем и  вытаскивая меч. Скажи Глисене, я прибуду…

– …немедленно, – продолжил низкий голос слева от Арвина.

Псион невольно дёрнулся, хотя и ожидал прибытия барона. Он поднёс палец к губам.

– Тише, господин, – предупредил молодой человек. – Снаружи сатиры.

Барон тут же упал на колени, склонившись над дочерью.

– Глисена, – произнёс он надрывным голосом. – Отец пришёл. Голубка моя, прости меня. Да простит меня Хельм за содеянное.

Существо внутри Глиснеы пнуло ногой, живот вздулся. Девушка зажмурилась и издала стон.

– Что такое? – спросил барон, обращаясь к Арвину. – Ребенок выходит?

– Это… не ребёнок, – ответил Арвин. Он наскоро поведал барону о своих подозрениях. Вопреки ожиданиям, барон не побледнел и оказался куда более стойким.

– Зачем Нанет сделала это? – спросил он с болью в голосе.

Арвин не ответил.

Барон повернулся к дочери.

– Мараса разберётся с этим, – твёрдо сказал он. – Чем бы оно ни было.

Арвин с облегчением кивнул.

Сатиры снаружи, наконец, решили свой спор. Один из дуэлянтов лежал без сознания на земле; другие смотрели на сородича, пренебрежительно потряхивая головами. Однако один кинул подозрительный взгляд на хижину. Арвин крепче сжал в ладони оружие.

Крушила заметил напряжение в лице псиона. Не ускользнуло от его внимания и движение в зарослях ежевики за спинами сатиров: ползущая по земле змея.

Кэррелл обогнула поляну, достигнув хижины.

– Погоди, – выпалил Арвин, – Кэррелл идет. Я не хочу её оставлять.

– Я могу телепортировать только троих за раз, – прошептал барон. – Себя, Глисену и… кого-нибудь ещё.

Арвни стиснул зубы. Крушила не счел нужным предупредить заранее о такой важной детали.

– Тогда перенеси нас из лагеря в лес, – шепнул в ответ Арвин. – Там ждёт кентавр, Кологрив.

Брови барона поднялись, когда он услышал имя.

– Мы с кентавром присмотрим за Глисеной, а ты вернёшься за Кэррелл, – продолжил псион.

Арон покачал головой.

– Я могу совершать телепортацию не больше трёх раз в день. Если я вернусь за тобой, в Ормпетарр я прибуду только на следующий день, – он кивнул на Глисену. – Но я нужен дочери.

Глаза Арвина сузились, когда он понял, к чему клонит барон.

– Значит, вы не вернётесь.

–  Нет.

– Тогда пришлите кого-нибудь, – настаивал молодой человек. – Кого-нибудь из жрецов. Они владеют магией телепортации; я сам видел.

– Только самые сильные из них могут совершать телепортацию без помощи перчатки – а Глисене ой как понадобятся их молитвы. – Барон вытянул руку. – Идёшь или остаёшься? Выбирай.

Арвин скрестил руки на груди. По сути, выбора у него не было. Он просто не мог бросить Кэррелл и Кологрива.

 – Остаюсь.

– Я пришлю помощь, как только смогу, – заверил барон. – А пока, да поможет тебе Хельм.

Произнеся эти слова, правитель исчез.

Сатиры приближались к хижине. Один что-то выкрикнул – имя Тэйрона, предположил Арвин – и наложил стрелу на тетиву, когда не услышал ответа. Другие последовали его примеру, направляя луки в проём. Загнанный в угол Арвин лихорадочно пытался сообразить что делать дальше. Сатиров много, всех сразу не зачаруешь. А стрелы, чтобы убить его, достаточно и одной.

Интересно, почему Кэррелл нет так долго?

Арвин подался вглубь хижины, поудобнее ухватив кинжал.

Полог схватила волосатая рука и начала оттягивать его в сторону.

Снаружи раздался новый голос, женский, говорящий на языке сатиров. Женщина грозно пролаяла, что могло сойти за заданный грубым тоном вопрос. Козлоподобные существа ответили недружным блеянием.

Арвин рискнул выглянуть. Когда он увидел новоприбывшую, у него пересохло во рту.

Это была… Нанет. 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сердце Арвина бешено заколотилось, когда он увидел Нанет из-за полога хижины. Сатиры принялись ей что-то рассказывать, что было явно не к добру. Они запросто могли сказать ей о некоем незнакомце, выдававшем себя за её подручного. Действовать надо было немедленно. Мужчина вновь пробудил псионическую энергию в районе затылка, почувствовав покалывание на коже, и активировал заклинание. Однако псевдо-повитуха не повернула голову; видимо, чары на неё не возымели эффекта.

Она указала на хижину и сделала некий жест.

Внутреннее пространство помещения взорвалось вспышками цвета. Арвин всё ещё глядел на Нанет и периферическим зрением видел цветные спирали, но его глаза притягивало к ним, словно мотыльков к пламени. Он повернулся и увидел танцующие в воздухе радуги, и сделал шаг навстречу. Ему казалось, будто он стоит на пересечении многочисленных разноцветных лучей, отбрасываемых тысячами призм.

– Красота, – прошептал он, протягивая руку, чтобы коснуться радуги. Поток цвета струился по воздуху, извиваясь словно змея, оставляя за собой шлейф из смеси красной, фиолетовой и синей палитры. – Какая красота.

Псион смутно почуял, как открывается полог хижины и внутрь входит Нанет. Женщина обвела взглядом помещение, не миновав мертвого тела Териона, вороха козлиных шкур, где недавно лежала Глисена, наконец её глаза наткнулись на Арвина. Губы Нанет сжались в тонкую линию, из-за чего рот затерялся на фоне массивных челюстей. В глазах блеснул страх. Нетрудно было догадаться, о чем она думает: она потеряла Глисену, и теперь придётся испытать на себе гнев Сибил. Но какое бы наказание не приготовила для неё Сибил, оно не пойдёт ни в какое сравнение с тем, что испытал его друг Ноулг.

Отдалённый клочок разума, ещё не затронутый цветными чарами, просигналил Арвину, что сейчас бы самое время метнуть кинжал, который он прижимал к боку, применить хоть какую-нибудь псионическую силу и бежать, что есть сил. Но цвета крепко сдерживали псиона. Его взгляд блуждал бесцельно, разглядывая пестрые радуги.

На Нанет дрейфующие цвета никакого действия не оказывали. Сзади и чуть поверх неё Арвин увидел змею, выглядывающую сквозь просвет в дальней стене хижины. Она тоже завороженно наблюдала за чарующими цветами, щекоча воздух языком, будто пытаясь попробовать их на вкус. Парящие цвета были обворожительны, восхитительны и прекрасны.