Страница 40 из 63
Кэррелл лежала возле Арвина, обнажённая, как и он сам; закончив любиться, они так и заснули – в объятиях друг друга. Женщина шевельнулась, увидев что-то во сне. Скорее всего, что-нибудь неприятное; она вздохнула и дёрнула рукой, словно пытаясь высвободить её откуда-то.
Арвин легонько толкнул её.
Она заморгала, затем села.
– Что такое?
– Я что-то слышал. Кажется, это…
С опушки на него смотрела пара сверкающих глаз. Они были низко к земле и блестели красным, отражая зарево костра.
– Волк, – довершил мысль Арвин.
Кологрив, возможно, услышал слово сквозь сон. А может, учуял запах волка. Он инстинктивно тряхнул головой, раздувая ноздри. Хвост заметался из стороны в сторону, человек-лошадь потянулся к пустым ножнам у бедра, затем передумал и развернулся к волку крупом, подняв мощное копыто и приготовившись лягнуть зверя.
Кэррелл потёрла глаза, рассеивая остатки сна.
– Кологрив, стой. Я с ним поговорю.
Она пробормотала что-то на своём языке, издала серию скуляще-рычащих звуков, после чего получила от волка ответ из смеси аналогичных звуков. Зверь осторожно выбежал на поляну. Он выглядел старше, чем казался издали: морда белая, взгляд голодный.
– Волк видел сатиров? – спросил Арвин. – Есть поблизости их лагерь?
– Это волчица. Она не знает. Она спросит свою стаю.
– А они… – не успел Арвин закончить вопрос, волчица вскинула голову и завыла. Откуда-то из леса, с другой стороны поляны, послышался ответный волчий вой. Вскоре вои слышались со всех сторон, близкие и далёкие. Волков было, наверно, не меньше десятка. Вои доносились ещё несколько мгновений, голоса то поднимались, то опускались, словно пели песню. Наконец, один за другим волки стихли.
Арвин оглянулся на Кологрива. Тот стоял, напрягши ноги и трясясь всем телом. Молодой человек положил руку кентавру на спину, надеясь, что это хоть как-то его успокоит.
– Полегче, Кологрив, – сказал он. – Ты прав, они боятся огня. Ближе не подойдут.
Волчица, ответившая на призыв Арвина, поглядела на Кэррелл и издала очередную порцию лая и завываний.
– Лагерь сатиров лежит к востоку отсюда, – перевела Кэррелл напряженным голосом. – В нём есть человек. Женщина.
– Слава Тиморе, – шепнул Арвин. Коснувшись кристалла на шее, он тихо произнёс молитву в благодарность богине удачи, обещая кинуть в её чашу целую пригоршню золотых монет – разумеется, тех, что получит в награду от барона. – Волки могут проводить нас туда? – спросил он Кэррелл.
Женщина перевела вопрос и получила ответ.
– Могут. Только они голодны; зима выдалась лютой. Они хотят кое-чего взамен: мяса. Хотят нашу «лошадь».
– Нашу лошадь?! – возмутился Арвин.
Глаза Кологрива сделались как у загнанного жеребца.
– Скажи, что так не пойдёт, – сказал Арвин, успокаивающе похлопывая кентавра по спине. Он оглянулся на валун сзади и шепнул Кэррелл, – Жаль, мы не можем превратить камень обратно в великана. Тогда мяса хватило бы на всех волков в этом лесу.
– Можешь призвать какого-нибудь зверя, чтобы они сожрали его? – спросила женщина. – Лося или…
– Мог бы, если б знал их язык, – ответил он. – Волк – единственное животное, которое я могу худо-бедно изобразить. Не считая змеиного шипения.
Кологрив трепетал ноздрями. Дикие глаза метались из стороны в сторону, вылавливая очертания снующих в чаще теней.
– Приближаются, – пролепетал он.
Арвин призвал в перчатку свой кинжал.
– Значит, будем отбиваться, – ответил мужчина.
– Погоди, – сказала Кэррелл, взяв его за руку. – Дай-ка я попробую кое-что.
Не успел мужчина опомниться, как она перевоплотилась в змею – блестящую красновато-коричневую змею с полоской жёлтых чешуек вокруг кончика хвоста. Только что она стояла, освещаемая пламенем; и вот уже, извиваясь, ползёт по земле, огибая костёр. Кологрив встрепенулся, поднявшись на дыбы. Арвин тут же кинулся успокаивать кентавра, опасаясь, что тот раздавит Кэррелл своими копытами. Когда молодой человек оглянулся, Кэррелл была уже между ними и волками, подняв тело и покачиваясь взад-вперёд. Она тихо шипела, щелевидные глаза смотрели на один чернеющий участок леса, затем на другой. Арвин поймал себя на том, что и сам начинает покачиваться, прикованный взглядом к Кэррелл и чувствовал, что Кологрив делает то же самое.
Волчица – та, что с белой мордой – подобралась ближе. Она остановилась в нескольких шагах от Кэррелл и пялилась на неё, словно загипнотизированная. Из лесу появился другой волк, затем ещё двое. Вскоре вокруг змеи сидело уже шесть серых зверей. Все тощие – голод брал своё.
В темноте что-то сверкнуло – седьмой волк, не поддавшийся чарам. Отпустив запаниковавшего кентавра, Арвин замахнулся кинжалом, но не успел метнуть, как Кэррелл повернулась к волку и зашипела громче. Тот немедленно припал к земле, прижав уши и поджав хвост. Жалобно скуля, он пополз на брюхе к лесу. Едва достигнув опушки, серый разбойник кинулся наутёк, с хрустом проламываясь сквозь кустарник.
Тем временем Кэррелл возобновила танец. Шестеро оставшихся волков сидели неподвижно и смотрели на свою владычицу, покачиваясь в такт её движениям. Змея ощупала воздух языком, вкушая их запах, затем открыла рот. Но, вопреки ожиданию, издала не шипение, а знакомую серию завываний и лая, в конце тирады издав длинный вой.
Волки один за другим вскинули головы и завыли вместе с ней.
Арвина передёрнуло. До него вдруг дошло, что в Кэррелл было нечто совершенно чуждое людям. Даже когда он впервые увидел её чешуйки, его реакция была не такой резкой. Но видеть её в облике змеи, наблюдая за тем, как она превращает одного грозного лесного хищника в скулящий серый комок и связывает гипнозом ещё шестерых – это совсем другое. До этого он считал её человеком лишь с небольшой примесью змеиной крови и напрочь отказывался признавать, что она юань-ти. Получается, что те чары, которыми она его околдовывала, были лишь малой частью её реальной силы.
Её вид приводил молодого псиона в ужас. И всё же она была ему не безразлична. Наоборот, симпатична. Она могла быть доброй, бескорыстной, смелой. Чего только стоил её поступок на реке, когда она спасла женщину от наги. Такие качества юань-ти не свойственны.
Тем не менее, она юань-ти.
Кэррелл выгнулась, не прекращая покачиваться, и развернулась к Арвину и кентавру.
– Они согласны, – произнесла она. Человеческая речь, доносящаяся из змеиной пасти, казалась такой же «естественной» вещью, как голубая трава или зелёное небо. – Они проводят нас к лагерю сатиров до того, как мы дадим им мясо.
– Чьё? – проблеял Кологрив, закатывая глаза.
Кэррелл обратилась к Арвину.
– Ты сказал, Крушила телепортирует нас, как только мы найдём… – она запнулась, поймав на себе любопытный взгляд кентавра. – Как только найдём то, что ищем. Он захватит с собой мясо.
Молодой человек кивнул. План был разумным, если конечно голод не заставит волков потерять терпение раньше.
Взгляд Кологрива метался от Арвина к Кэррелл.
– Господин Крушила телепортируется в Чондальский лес? – недоверчиво спросил он. – Эта «штука», которой он так дорожит,… должно быть, она действительно ценная.
– Так и есть, – поддакнул Арвин, глядя ему в глаза.
Человек-лошадь медленно улыбнулся.
– Тогда буду молиться Скерриту, богу табунов, чтобы мы нашли это.
Арвин оглядел голодную стаю и пробормотал, наклонившись к Кэррелл:
– Если Глисены там нет, нам крышка.
– Она там. Так сказали волки, – уверила его женщина.
Если только она не родила, не достигнув лагеря, добавил про себя Арвин. Если так, тогда они найдут её труп, а барона такая новость вряд ли обрадует.
И у волков будет вдоволь мяса.
Они шли всю ночь, следуя за белорылой волчицей сквозь лесную чащу. Арвин и Кэррелл шагали по обе стороны от кентавра, успокаивая и подбадривая его. Когда в небе на востоке задребезжал рассвет, освещая зимний лес, Арвин увидел, что их окружает не менее двух десятков волков. Они трусили меж деревьев, высунув языки и кидая голодные взгляды на кентавра. Временами какой-нибудь из них отваживался подобраться к нему ближе, но Белая Морда заходилась рыком, обнажая клыки и отгоняя наглеца. Когда солнце взошло, попытки познакомиться с кентавром поближе участились. Теперь при свете дня Арвин хорошо видел, что серые разбойники смотрят не только на Кологрива. Кэррелл и он сам тоже частенько попадали под их голодные взгляды.