Чужой клад

Вероятно, хозяева разочаровали гостей, потому что после первого невольного удивления уже никак не проявили интереса и не высказали своего отношения к ошеломительной новости. Воронковы продолжали на разные лады обсуждать нерядовое событие, а Полина и Алексей упорно молчали, всем своим видом давая понять, что не намерены поддерживать разговор.

Наконец Воронковы, видимо, догадались, что пора им оправдывать свое заявление, будто заехали «на минутку», и, явно раздосадованные, откланялись.

Оставшись вдвоем, Полина и Алексей некоторое время молчали; потом он, пройдясь из угла в угол, ударил кулаком по стене и глухим голосом пробормотал:

— Видит Бог, я не виноват в смерти Киприана.

— Никто тебя и не винит, — живо откликнулась Полина. — Это именно сам Бог его и покарал. А то, что Иллария грозится нам с тобой отомстить, — так это говорит лишь о ее природной злобе.

— Возможно, она сказала так от отчаяния. Видимо, их с Киприаном все же связывали какие-то чувства, а не просто корысть.

— Ты, кажется, готов ее пожалеть? — Полина подошла к Алексею, пытаясь поймать его взгляд, но он отвел глаза. — Может, это твои чувства к ней еще не угасли?

— Нет, Полина, ты меня не так поняла!

Он попытался взять ее за руку, но она резко повернулась и сделала несколько шагов в сторону.

— Вот что, Алексей. Я не собираюсь лезть к тебе в душу. Когда мы заключали наш союз, я сказала, что ты будешь свободен в своих чувствах и поступках. Если сейчас ты захочешь увидеться с Илларией, помочь ей, — я препятствовать не стану, хотя… хотя мне, может быть, будет больно.

И, побоявшись сказать что-то лишнее, невольно выдать свои сокровенные чувства, Полина быстро вышла из комнаты и, позвав горничную, принялась вместе с ней раскладывать вещи из дорожного сундука.

Перед ужином Алексей просмотрел почту, накопившуюся за время их отсутствия, и сообщил Полине:

— Есть одна неожиданность — объявился дядя Галактион. Вот, прислал письмо, что намерен приехать, поздравить меня с женитьбой и немного погостить. Уж не знаю, каким путем он обо мне узнал — может, все-таки одно из моих писем до него дошло. Интересно, с какими новостями приедет наш блудный родственник.

Стараясь казаться спокойной и делая вид, что уже забыла давешний разговор о Худоярских, Полина спросила:

— А скоро ли приедет твой дядя?

— Письмо пришло три дня назад, а он пишет, что отправил его перед своим отъездом, — значит, его прибытия можно ожидать в ближайшее время.

Полина вздохнула, подумав о том, что присутствие постороннего человека в доме будет ее стеснять и помешает уединенным беседам с мужем, к которым она так привыкла в охотничьем домике.

В этот вечер Полина отправилась спать раньше обычного и, когда в спальню вошел Алексей, притворилась спящей. Прильнув щекой к подушке и закрыв глаза, она чувствовала на себе его долгий и пристальный взгляд. Потом Алексей погасил свечу и лег рядом с Полиной, не потревожив ее ни словом, ни прикосновением. А она лежала, стараясь не шевелиться и даже глубоко не вздохнуть, чтобы не выдать своего притворства. Близость с мужем в эту ночь казалась ей невозможной.

Скоро Полина разобралась в природе своих чувств и поняла, что нестерпимая ревность терзает ей сердце и эти страдания прекратятся лишь тогда, когда любимый мужчина будет принадлежать ей не только телом, но и душой. Но, увы, их брак с самого начала был обозначен как союз двух друзей по несчастью. Да и можно ли ей в чем-то упрекать мужа, которому давеча она сама еще раз объявила, что он свободен?

Измученная этими переживаниями, Полина уснула уже далеко за полночь. Но перед тем как уснуть, решила, что утром улучит минуту уединения и обо всем начистоту поговорит с Алексеем. И дознается наконец, есть ли у нее надежда на его любовь или теперь до конца дней ей придется довольствоваться ущербным, призрачным счастьем: считаться женой Алексея, но не владеть его сердцем и в любую минуту быть готовой к разлуке с ним.

Однако то, что приходило в голову ночью, оказалось совсем не просто осуществить при свете дня. Утром Полина несколько раз порывалась начать разговор, но так и не нашла удобного случая. А сразу после завтрака к Алексею явился управляющий, чтобы доложить о делах в имении, и Полина, вздохнув, ушла в свою комнату.

Ей уже невмоготу было таить в себе обуревавшие ее чувства, хотелось с кем-то посоветоваться, излить душу, — но никому, кроме бабушки, она не могла довериться, — а впрочем, даже перед бабушкой ей было неловко. Помаявшись сомнениями, она все-таки решила ехать в Лучистое — тем более что Анастасия Михайловна, вероятно, давно волнуется, узнав о дуэли и смерти Киприана, но не имея никаких объяснений и известий от внучки. Полина уже собиралась надеть дорожное платье, как вдруг вошла горничная и объявила:

— Барыня, там к Алексею Кондратьевичу приехал его дядюшка, просят вас в гостиную.

— Дядя уже приехал? — с некоторой досадой переспросила Полина. — Хорошо, сейчас иду.

Она нехотя проследовала к гостиной, но перед дверью вдруг замерла, услышав знакомый голос и смех. Отодвинув штору, Полина осторожно заглянула в гостиную. Человека, беседовавшего с Алексеем, она увидела в профиль, — и тут же холодок страха пробежал у нее по телу, руки задрожали, а колени едва не подогнулись. В гостиной сидел убийца Василисы, от которого и сама Полина едва спаслась тогда, два месяца назад, в Москве. Правда, теперь борода у него была коротко подстрижена, но Полина его безошибочно узнала: это зловещее лицо навсегда врезалось ей в память. А в следующий миг она вдруг поняла, что бородатый убийца еще был и тем вторым всадником, который вместе с Киприаном мчался за ней в ее страшном сне.

Полина на цыпочках попятилась прочь от гостиной, потом, оглянувшись на горничную, приложила палец к губам, схватила девушку за руку и вместе с ней вернулась в свою комнату. Стараясь выглядеть спокойной и не выдать своего волнения, Полина приказала горничной:

— Дуняша, ступай в гостиную, скажи господам, что я нездорова, выйти к ним не могу. И попроси Алексея Кондратьевича, чтобы сейчас ко мне заглянул.

Немного удивленная Дуняша пошла исполнять приказание, а Полина, испугавшись, что вместе с Алексеем может явиться и его гость, накинула на голову покрывало и задернула шторы на окне.

Когда дверь отворилась, она невольно вздрогнула. Алексей пришел один, и Полина тут же попросила его запереть дверь.

— Что случилось? — Он был в полном недоумении. — Ты и вправду заболела? А зачем закрываешь лицо?

Она сняла покрывало и сообщила приглушенным голосом:

— Алексей, там, в гостиной, сидит тот страшный человек, убийца Василисы. Он не должен меня видеть, ведь я для него — опасная свидетельница, которую надо убрать.

— Дядя Галактион — убийца?.. — Алексей на мгновение растерялся. — Ты не ошиблась?

— Нет, это точно он, клянусь! И голос его, и лицо!

— Да… матушка называла его игроком, жуиром, мотом, а он за это время стал еще и преступником… Но какое отношение он мог иметь к несчастной Василисе?

— Я же тебе рассказывала, помнишь? Она его узнала и назвала убийцей какого-то Гридина. А еще он у нее забрал карту, по которой можно было найти клад.

— Но, видно, клада он не нашел, потому что приехал просить денег у меня.

— И ты ему дашь?

— Теперь, разумеется, — нет. Но вот что странно: кажется, ты говорила, что он убил Василису, когда она его узнала, так? Но где она могла видеть Галактиона, если он давно не появлялся в наших краях?

— А если появлялся, но ты об этом не знал, потому что был в полку? Вдруг Галактион по каким-то делам наведывался в Худояровку?

— Выходит, он как-то был связан с худояровскими помещиками? Но расспрашивать его об этом пока нельзя, чтобы не заподозрил неладное. Ведь тогда сбежит, и ты будешь в постоянной опасности… Черт возьми, вот незадача! Я должен выдать правосудию моего единственного родственника. Но и оставить его на свободе не могу. — Алексей на несколько мгновений задумался. — Сделаем так. Сейчас я пошлю человека за приставами. А пока они не приедут, постараюсь напоить дядюшку, чтоб он заснул и не расхаживал по дому. О тебе же ему скажу, будто ты сегодня больна и сможешь появиться перед ним только завтра. Когда приедут приставы, ты в их присутствии опознаешь убийцу.