Страница 46 из 48
…
До комнат мы дошли молча. И казалось мне, что стук сердца заглушает наши шаги, да и вообще все звуки в тишине дневного замка.
Сэл отворил дверь, и мы с Изелейной юркнули в комнату. Она вдруг как-то странно посмотрела на меня, на Мея и произнесла:
– А, может, вы побудете тут с Сэлом вдвоем? А? Я хочу остаться с Меем наедине.
Мой спаситель резко выпрямился, глаза его потрясенно расширились, а губы дрогнули в улыбке.
Сэл посмотрел на меня, на Мея, и снова на меня. И стало ясно – его согласие целиком и полностью зависит от моего собственного.
– Идите, – кивнула, не желая заставлять подругу ждать. – Ты же накормишь меня? – обратилась к Сэлу.
Изелейна и ее принц даже не вышли – выпорхнули из комнаты, и мы остались вдвоем.
Пару секунд Сэл словно не знал, что делать. Застыл напротив, напряженно вглядываясь в мое лицо, будто ища там ответа, одобрения. И вдруг расцвел улыбкой:
– Сейчас позову слуг, они принесут еду, – и бросился к стене.
Я уже знала, что оттуда выезжает специальная панель с чем-то вроде встроенного в замок компьютера. Сэл быстро набрал что-то на клавиатуре с незнакомыми буквами – способности полукровок не позволяли
так быстро переводить письменный текст.
Когда принц повернулся ко мне, удушливая неловкость снова повисла в комнате. Я смущалась его взгляда, в котором, как в раскрытой книге читалось – Сэл чего-то ждал, на что-то надеялся. И это что-то
целиком и полностью зависело от меня.
Несколько секунд мы провели в неловкой тишине. Казалось, даже двери в замке постукивали слишком громко, слишком неделикатно нарушая наше уединение. И вдруг всю неловкость как рукой сняло.
Я улыбнулась Сэлу, он улыбнулся мне, и мы расселись за пластиковым столом с ракушками, словно всю жизнь только так и делали.
– Расскажи про ваш мир, про вашу планету, – попросила я.
И Сэл охотно поделился:
– Сейчас существует содружество планет. Их много, много разных рас. Я тебе покажу их. Земляне входят тоже, – кивнул он на меня. Я поневоле улыбнулась. – Миориллия – лучший галактический курорт, –
не без гордости произнес Сэл. У нас чудесный климат и аборигены, – он ткнул себя пальцем в грудь, – Весьма радушны.
В комнату ворвался слуга, принялся сервировать стол.
– А унги? – поинтересовалась я.
– Унги? – уточнил Сэл. – А-а-а! Это вторая разумная раса Миориллии. Верианцы – первая, унги – вторая. Мы давно сосуществуем бок о бок. Унги всегда жили в горах. А равнины принадлежали верианцам. И
у нас несколько стран.
– Я поняла, – кивнула я и попробовала овощное блюдо, оставленное слугой. Очень вкусно… пальчики оближешь. – И у вас монархия.
– Не совсем, – покачал головой Сэл и тоже отдал должное блюду. – Есть короли и есть совет десяти. Совет избирает народ. Вот Бис – он советник. Но в чрезвычайных обстоятельствах, когда счет идет на
минуты, да, решают короли.
…
(Мей)
Я шагнул за порог комнаты Сэла, вслед за Изелейной и выжидающе застыл, борясь с болью взросления. Она почти не успокаивалась – так действовало второе, неестественное взросление.
Но я не жалел. Я бы набросился на нее, смял, сжал в объятиях, поцеловал… У меня голова кружилась от мыслей и желаний. Я почти не владел собой, и даже выучка нескольких сотен лет плохо помогала
оставаться невозмутимым, спокойным рядом с этой женщиной.
Изелейна изучала меня. Внимательно скользила взглядом по лицу, по телу. Что она такого увидела? Смятение душило тугой петлей на шее, сердца бились в бешеном ритме.
Но Изелейна прервала мои мучения – все и сразу.
Подошла прижалась и подставила губы для поцелуя. Я впился в них так, словно умру, если не сделаю этого. Стиснул ее, прошелся руками по гибкому, стройному телу, дрожа от боли и возбуждения.
Притянул ее еще, совершенно не заботясь о том, что единственная отлично ощущает все изменения моего тела.
Внизу живота пульсировало, с болью и с жаром. А губы горели от ее прикосновений.
Я подхватил Изелейну, подскочил к постели и вжал полукровку в матрас. Изелейна отвечала – ее язык ласкал мне рот, ее руки скользили сначала по плечам, потом по спине, а потом… Потом забрались под
шаровары. Я задрожал сильнее. Изелейна чуть отстранилась, сдернула с себя одежду – я даже не понял как. Я застыл, полулежа, держась на руках. на весу, не в силах сдвинуться с места от спазма и
боли, не в силах отвести взгляда от совершенного тела единственной. Такого правильного, моего.
В голове помутилось, я не мог связно сказать ни единой фразы. А Изелейна словно поднырнула под меня, и… руки ее коснулись того самого органа, который болью отзывался на любые другие прикосновения.
Я закусил губу чтобы не застонать от удовольствия, непроизвольно задвигался. Она подхватила мой ритм, быстро, и удивительно нежно. Я затрясся от агонии наслаждения. Казалось, убери она руки, и я
взорвусь от мучений.
Но Изелейна вдруг ускорила ритм, и… я излился… прямо в шаровары. Она улыбнулась – мягко, нежно.
А я едва мог дышать и сказать мог лишь:
– Оох…
Изелейна стянула с меня шаровары, и я приподняв ноги сдернул их окончательно.
И… она приблизилась. Не помню, как слился с единственной, помню лишь это ощущение, когда мир засиял сотнями красок, сотней звуков. Помню, как ушла боль и накатило наслаждение. Одна вспышка другая,
третья.
Когда же мы упали на кровать, едва дыша, Изелейна провела рукой по моей груди. Когда я снял тунику? Не помню. И прошептала.
– А ты очень страстный любовник.
И мне было глубоко плевать – сколько их было у нее до меня. Скольким она дарила себя. Главное – она моя, она со мной и остальное… это лишь тлен и прошлое.
17 глава
(Даритта)
Мы с Сэлом поели, выпили травяного чая, обсудили, как правят верианцы и как делили Миориллию местные расы.
Я узнала много любопытного и неожиданного.
Оказалось, что равнины «разыгрывали» на турнирах эн-бо древние короли верианцев.
Самые благодатные, плодородные земли выбирали победители, занявшие четыре первых места. Остальные довольствовались равными наделами, которые не заинтересовали победителей.
Выяснилось, что некогда Миориллия входила в «кольцо аджагар» – принадлежала нашим создателям. Но потом здесь схлопнулись несколько измерений, и древние ящеры оставили планету аборигенам, которые
поклонялись им как богам. Вот почему фанатики так хотели заполучить нас. Какие-то особые манипуляции с аурой полукровок, с их точки зрения, приближали их к небожителям, делали бессмертными. Правда,
несколько полукровок погибло из-за таких вот манипуляций.
А когда я совсем расслабилась, то рассказала Сэлу о своей жизни на родине.
О том, что отец погиб, когда я была совсем еще ребенком – попал в аварию. И мама осталась одна. О том, как я работала в своем цветочном салоне. Я ведь была дизайнером-флористом. И о том, как Путник
муштровал нас, обучая быть полукровками.
Сэл слушал так внимательно, словно каждое мое слово отпечатывалось у него в душе. И смотрел так… словно я – центр Вселенной.
И я все больше проникалась к верианцу. Я очень хотела увидеть маму, но не меньше хотела остаться с ним, с мужчиной, у которого никогда не будет другой. Который не изменит с более красивой или
сексуальной. И останется верен мне, даже если подурнею и постарею.
Незаметно минуты перетекали в часы, а часы приближались к заявленному Путником времени.
И не успели мы глазом моргнуть, в дверь постучали.
– Даритта! У нас дело! – сообщила Изелейна каким-то совершенно другим, незнакомым голосом. В нем слышались радостные нотки, нотки восторга, не смотря на предстоящий нам кошмар.
Я вышла, оставив Сэла в комнате.
В коридоре нас ждал серьезный Путник, в своем знаменитом плаще с кожаной бахромой, кожаных брюках и жилетке. Он вообще хоть когда-нибудь одевается иначе? И почему я раньше ни разу не задавалась