Страница 19 из 24
Над камином широкая полка из белого мрамора, в центре причудливая статуэтка. Отсюда не разгляжу, по краям подсвечники чересчур вычурной формы. В углу на мраморном пьедестале бронзовый – наконец-то! – бюст какого деятеля в рыцарском панцире, но с обнаженной головой. На меня холодно смотрят слепые глаза человека с таким лицом, что невозможно не узнать далекого предка Валленштейна.
Воздух достаточно чист, но ароматы слишком приторны, надо будет открыть окно.
Роскошная кровать, что выдержит и слона, ну это везде такие, однако слонопотамность этой скрадывается невероятной роскошью и богатством обстановки. Сама кровать вся в подушках, толстое и вместе с тем невесомое одеяло, шкуры диковинных зверей на стенах и на полу, яркие гобелены, и еще одна пальма в кадке, удивительно.
Я прошелся, осматривая спальню, внимание привлекла роскошная драпировка на стене, отодвинул, там широкий проход в еще одно помещение, назначения которого я не понял, но еще обширнее.
Вторая комната в торжественно багровых тонах, стены из дорогих пород дерева, несколько картин в золоченых, а то и в золотых рамах, великолепный диван, несколько кресел, везде блестит желтый металл, да здесь помешались на золоте, что есть желтый дьявол.
Только окна напоминают, что я не в роскошнейшем отеле, который косит под старину: узкие бойницы, закрытые решетками из толстых кованых прутьев. Правда, камня не видно, все облицовано красным деревом, сверху нависает подобие укороченного балдахина, а снизу широкий подоконник из темно-коричневого дерева, отполированный до сдержанного блеска.
Ноги тонут в толстом ковре, у нас на Севере на полу обычно шкуры диких зверей. И ходить удобно, и чувствовать приятно, что эти чудовища попираемы моими конечностями. Но здесь то ли зверей таких нет, а шкуры надо везти с враждебного Севера, то ли гуманист на гуманисте, да еще и гуманистом погоняет.
Пес, исследовав все очень тщательно, подошел и заявил, что мин нет, как и растяжек, можно располагаться. И сам показал пример, перетащив толстенную и роскошную перину, где только и отыскал, к входной двери. Я понаблюдал, как он покрутился, будто ловит собственный хвост, таков у него ритуал, когда ложится всерьез и надолго, наконец тяжело вздохнул и рухнул, ухитрившись сплющить перину до пола.
– Хорош, – сказал я саркастически. – Ладно, бди здесь! Появятся непрошеные гости – рви в клочья! Я имею в виду, если нежить или нечисть, а не леди Бабетта...
Пес смотрит серьезно, в глазах недоумение и вопрос. Я подумал, вздохнул и признался:
– Что-то я переел жирного, враз тупею на глазах. Если нежить явится в гости вежливая, да еще с подарком, – за что ее обижать рванием на части?.. Мы не расисты, я всех ненавижу одинаково. Так что только в порядке самозащиты, понял?
Пес чуточку оскалил зубы, это у него улыбка, принимает мое признание в оплошности и мои извинения. Я перешагнул через него, все равно больше не вырастет, открыл дверь. Коридор длинный и пугающе пустой. Ну пусть не совсем пугающе, но как-то не по себе. Словно в полночь идешь через темную подворотню с плохой репутацией.
Я тронул молот на поясе, меч за плечами, вздохнул тяжко, ноги ватные, но перешагнул порог. В коридоре пахнет чем-то монастырским, весьма странно, аромат древности и аскетичности, издали донеслись голоса и шум. Через сотню шагов в стене открылся выход на веранду. Отсюда, с веранды, весь двор как на ладони. Либо герцог – заботливый хозяин, либо, что вернее, сказывается влияние Юга: пристройки добротные, надежные, никакой временности, булочная это, кузнечная, оружейная или кожевенная. Впрочем, кожевенной нет, все вонючие производства явно вынесены далеко за пределы замка. Проще и дешевле получать готовые и выделанные шкуры, а здесь только кроить и шить, будь это латы, доспехи или женские платья.
А вот церкви не вижу. Даже часовни нет, что уж ни в какие ворота. Это первый замок, где нет церкви.
– Вот я и на Юге, – произнес я вслух.
Голоса стали громче. На дальнем конце веранды в полусотне шагов устроились в изящных легких креслах все четыре дамы, которых я имел честь и удовольствие зреть за поздним обедо-ужином, и кастелян. Неподвижный мажордом стоит у стены, а спиной к парапету настраивает лютню молодой и приятный с виду парень, бледный и нежный, сразу видно поэта, подтягивает струны, прислушивается, словом, всячески набивает себе цену, как будто нельзя настроить инструмент на полчаса раньше.
Затем он вскинул лицо к багровому закатному небу, пальцы несколько раз ударили по струнам. Запел он мягко, голос оказался достаточно сильный, богатый оттенками. Песня, как я понял, о куртуазной любви сэра Оливера к жене своего сюзерена лорда Галлиона. Я напряг слух, эту популярную балладу уже слышал, но певец кое-что изменил, как многие делают из-за скверной памяти, это называется авторской обработкой, однако сейчас вроде бы звучит лучше...
Глава 7
Заинтересовавшись, я приблизился, стараясь не пропустить слов, иногда заглушает громким бренчанием, по мне бы лучше вовсе не играл, так понятнее. Когда он заканчивал рефрен, я потихоньку прошел к сидящим со спины, леди Изабелла с дочками не оглянулись, зато леди Бабетта одарила меня щедрой улыбкой во весь красный чувственный рот, показав свои возможности.
Для послеобеденной прогулки Бабетта использовала губную помаду намного темнее, из-за чего зубки сверкают вообще как молнии в ночи, да и глаза блестят ярче из-за мощно накрашенных загнутых ресниц, которые и так сами по себе могут удержать небольшую ящерицу. Она улыбалась загадочно, наблюдая за моим лицом, а некоторые чувства мы, мужчины, ну никак не научимся скрывать. Наверное, потому, что они подчиняются не такому молокососу, как головной мозг, а намного более древнему и могучему – спинному.
Тот, кто платит, не только заказывает музыку, но и заставляет ее слушать всех остальных, однако леди Изабелла то ли музыканта выбрала хорошего, то ли он сам такой уродился: поет красиво и печально, не чувствуется той суетливости холопов, жаждущих заработать со стола рыгающего феодала жирный кусок. Играет и поет с чувством собственного достоинства, словно прозревает будущее, когда менестрели и барды станут самыми богатыми и знатными людьми на свете, а класс феодалов исчезнет вовсе.