Тени и пыль

Фокси всей душой ощутила простую истину: в мире просто нет, да и не может быть ничего важнее ее призвания, так же как нет ценности большей, чем жизнь. Она вспомнила взгляд несчастной старой лисицы из убежища — самый страшный взгляд на свете, ибо в нем уже не осталось надежды.

Нести надежду, вот работа спасателей. Возможно, им не всегда сопутствует успех, возможно, спасти удается не всех — главное в другом: каждый, попавший в беду, должен верить — нет, должен ЗНАТЬ, что за него борются. Что он не один. Легче погибнуть в пучине, видя, как друзья отчаянно пытаются этому помешать, чем жить в мире, где некого звать на помощь…

Фокси глубоко вздохнула. Пусть она лишь маленькая и слабая летучая мышь. Пусть она одна посреди чуждой, незнакомой и опасной страны, за тысячи лет до собственного рождения. Все это неважно. Пока бьется сердечко, надежду терять нельзя.

Расправив крылья, Фокси взмыла в небо и помчалась обратно, к темневшей вдали громаде утилизатора. Она уже знала, что делать.

От вертолета до пещеры Чип и Гаечка шли, опустив головы и глядя только под ноги. Рядом, зловеще гудя моторами, шагал киборг, он был с ног до головы забрызган чем-то красным, а от когтей в морозном воздухе поднимался пар. Царила полная, нереальная тишина, казалось — пропал даже свист ветра.

В пещере горели переносные прожекторы на стойках. Людей видно не было, но звери — даже столь цивилизованные, как Чип и Гайка — получают изрядную долю сведений о мире с помощью обоняния. Спрятаться от вездесущего, тошнотворно-сладковатого запаха крови было невозможно.

— Обязательно требовалось… так? — тихо спросила Гаечка, когда впереди показалась подсвеченная лампами ледяная глыба с драконом. Толстопуз даже не повернул головы.

— Да, — отрезал он сухо. — Я уважаю риск, но не сегодня.

— Идет война… — попытался Чип, но мышка дернула хвостом:

— Не надо. Я понимаю.

— Понимать не значит принимать, мон шер, — мурлыкнул кот. Гаечка с трудом кивнула.

— Верно. Я никогда не приму… этого. Я… Не такая!

— Потому звери и проиграли, — буркнул Толстопуз. — Ну? Вот ваш дракон. Что дальше? Гайка вздохнула и заставила себя поднять голову. Внимательно оглядела пещеру.

— Люди, скорее всего, только вырезали куб из сплошного куска льда, — заметила она тихо. — Не думаю, что его перевезли в пещеру из другого места, это нелогично.

— Согласен, — кивнул Чип. — Если куда и везти такую находку, так на военную базу или в институт, а не в ледяной грот на краю света.

— Значит, — подхватила Гаечка, — Все, что драконесса имела при себе, так и осталось вмерзшим в лед где-то поблизости!

— Если люди еще не заметили… — буркнул Толстопуз.

Прищурив единственный глаз, он неожиданно с места прыгнул на два десятка ярдов в воздух и со скрежетом приземлился на вершину глыбы. Постоял там, изучая невидимую за монолитом часть пещеры.

Второй, механический глаз киборга вспыхнул слепящим прожектором, вырвав из тьмы сплошную, от пола до потолка ледяную стену с аккуратно выпиленной гигантской кубической нишей. Стало ясно, где люди обнаружили дракона.

— Металл, — коротко сообщил Толстопуз. — На глубине десяти дюймов. Очень маленький кусочек металла. Как мышь. Даже меньше.

— Здорово! — Гаечка подбежала к ледяной стене. — Где, не вижу?

Свет прожектора резко сфокусировался в тонкий луч и пронзил лед. Внутри смутно проступил небольшой темный объект.

— Чипа, доставай ледоруб! — воскликнула мышка. Киборг наверху очень по-кошачьи фыркнул.

— Посторонись, мелюзга… — спрыгнув на камни, он бросил на спасателей презрительный взгляд.

Могучие удары стальной лапы легко крошили лед. В синеватых лучах прожектора, осколки разлетались феерическим алмазным дождем, тысячелетняя мерзлота, сковавшая находку, поддавалась неохотно. Прошло немало времени, прежде чем толстая корка льда, наконец, дала трещину и с громким протестующим хрустом осыпалась. Стало видно, что объект представляет собой небольшой, со спичечный коробок, железный ящичек. На крышке блестели грубые, наспех выбитые зубилом цифры.

— Ну-ка, посвети! — Гайка с волнением опустилась на корточки. — Фантастика! Это наши цифры, земные! Точнее, арабские, значит ящику не может быть больше полутора тысяч лет…

Чип тоже подошел ближе и придвинул фонарь:

— «1/8 — 3–1/8» — прочел он вслух. — Что это значит?

Изобретательница нахмурила брови.

— Странно…

— Один делить на восемь, — пробормотал Чип. — Сколько будет?

— Ноль целых, сто двадцать пять тысячных, — моментально отозвалась мышка. Бурундук хмыкнул.

— Не слишком помогло.

— Это шифр, — твердо сказала Гаечка. — Его не надо понимать буквально.

Чип хотел почесать за ухом, но перчатка наткнулась на толстый капюшон зимней куртки.

— Одна восьмая чего? Три чего?

Гайка встрепенулась:

— Стоп! Не три, а одна восьмая на три восьмых!

— Ну да, — Чип растерянно моргнул. — И что?

Мышка медленно улыбнулась.

— Чипка… Дурачок… Это ж размеры в дюймах.

— Размеры чего?!

— Инструментов, — отозвался киборг. — Автомобильных.

Бурундук попятился:

— Размеры инструментов?!

— Странно, да, грызун? — криво усмехнулся Толстопуз. — Зачем так прятать набор ключей?

Гайка внезапно ахнула:

— Ключи! — она широко раскрыла глазки и села прямо в кучу ледяных крошек. Пару секунд молча сидела, не в силах издать ни звука. Чип с тревогой подскочил к подруге:

— Гаечка! Любимая, приди в себя!

Потрясенная мышка подняла на него слегка ошалелый взгляд.

— Ключи… — прошептала Гайка. — Чип! Гаечные ключи! Тут мое имя зашифровано!

Все переглянулись. Ошарашенный бурундук уставился на ящик.

— Но… Как?! — выдавил он беспомощно.

— Не пора ли открывать? — поинтересовался Толстопуз. Мышка помедлила.

— Да, — она встала на ноги и подошла к находке. — Вперед, Чипа. Кажется, я догадываюсь…

Глубоко вздохнув, бурундук опустился на корточки и напрягся, стараясь поднять крышку. Вскоре раздался громкий хруст, на камни посыпались черные пластинки — треснула окаменевшая за десятки веков резиновая прокладка. Чип с большим трудом открыл ящик и встал, отдуваясь и потирая замерзшие лапки.

— Так-то…

— Записка! — Гаечка схватила покрытый инеем лист из желтого пластика.

— Читай скорее! Толстопуз склонил голову ниже, направив свет прожектора на листик. Мышка недоверчиво моргнула:

— Это же мой почерк… «Прибор в контейнере называется девастатор, используй его для распыления льда, — начала она срывающимся от волнения голосом. — Только отправь Чипа и кота в вертолет, а сама надень кислородную маску, атомарная пыль ядовита. Не бойся задеть драконшу, прибор настроен только на лед, но ты все же проверь, прежде чем начинать, там регулятор есть на рукояти…» Ха! — воскликнула Гаечка. — Я же говорила! Это драконесса!

— Читай, любимая! — взмолился Чип. Мышка кивнула.

— «Когда закончишь, переключи режим девастатора и вновь заморозь пыль, на рукояти приклеена памятка, как это сделать. Затем достань из ящика инъектор, он похож на гранатомет и завернут в анатомический чертеж. Сделаешь драконице четыре инъекции в точки, отмеченные на рисунке, и сразу беги прочь — оживление очень болезненно, драконша будет биться».

— Оживление?! — воскликнул Чип. Гайка моргнула.

— Потрясающе… — шепнула она. — Читаю дальше: «Сейчас Чип вскрикнул «оживление?!» — объясни ему, пусть не боится. Драконесса — наша добрая подруга и защитница. Нам пришлось отправить ее в будущее таким варварским способом, поскольку машина времени уничтожена… Драконша поможет. Доверьтесь ей! И вызубрите числа, которые записаны ниже — это настройки для капсулы! Если допустите ошибку, петля времени окажется незамкнута и начнется новый шторм, в сотни раз сильнее прошлого! Теперь передай лист Чипу, дальше пусть читает он».

Потрясенный бурундук молча смотрел на подругу. Та, сглотнув, протянула ему письмо.