Страница 54 из 124
— Знаешь, Вова, — перебил его Жора. — Смотрю сейчас на тебя, и мне вспоминается, как ещё в Германии мы поклялись, что будем бороться за коммунизм. Я завидую тебе, что ты непосредственно строишь его, выполняешь нашу клятву.
— А ты, Жора, будешь оберегать мир, мой труд, труд моих товарищей. Верно я говорю?
— Правильно, Вова!
— А знаешь что, Жора, давай поклянёмся вот здесь, на этом канале, что мы одинаково будем бороться за мир, за победу коммунизма. Ты там — на границе нашей Родины, а я здесь — на великой стройке. Чтобы не повторилось то, что мы пережили, нам нужны и танкисты, и экскаваторщики.
Друзья крепким рукопожатием скрепили свою клятву.
По дороге в город в автобусе они вспоминали о прошлом, о товарищах.
— Костя агрономом стал. Я от него получил письмо, — рассказывал Вова.
— А где Андрей и Люся? — спросил Жора.
— Андрей заканчивает десятый класс.
— А Люся? — спросил Жора.
— Она молодец!.. Осенью в железнодорожный институт поступает. Упорная: дала слово — сдержит.
Сказав о Люсе, Вова немного смутился. Ему, действительно, было неловко. Вот уже месяц, как он не писал ей ни строчки.
— Давай напишем Люсе письмо, — сказал Жора, будто угадав мысли друга.
— Не только ей, — обрадовался Вова. — Напишем всем друзьям: товарищу Павлову, Зорину, Люсе, Андрею, Косте. Расскажем о нашей встрече, о планах, о клятве. Пусть и они дадут своё крепкое слово защищать мир и быть активными строителями коммунизма.
— Вот это идея! Обязательно напишем, — восторженно согласился Жора.
Друзья ехали по Сталинграду. Всюду виднелись корпуса новых прекрасных зданий — плоды созидательного труда советских людей. Вова и Жора смотрели на город, поднимающийся из руин, и чувствовали, что и они вносят свою долю в огромный радостный труд на благо своей любимой Родины.
ТАНК «ПИОНЕР»
Повесть
Дружбе советских и чехословацких пионеров и школьников посвящается эта повесть
Художник В. Челинцова.
Часть первая
МАЛЬЧИК ИЗ ГРАДЧАН
Ян Шпачек сидел у книжного шкафа и перебирал запылившиеся старые бумаги, привезённые из Советского Союза. Здесь были пожелтевшие листки из тетради по русскому языку, альбом рисунков, разрозненные листы русской книги и небольшая стопка писем, перевязанная шёлковым шнуром. Это всё, что Ян сохранил украдкой от отца.
Утром, уходя из дому, отец сказал:
— Янек, я вернусь к обеду. Ты сегодня никуда не ходи, сиди дома.
— Почему, папа? — удивился Ян.
— Так надо, сынок.
— А мне так хотелось сбегать к Зденеку!
— Этого тем более нельзя, сынок. К Зденеку итти далеко, а в городе тревожно, танки на улицах… — Он так посмотрел Яну в глаза, что без лишних слов стало понятно: надо сидеть дома. Отец ушёл.
Ян долго стоял у окна и смотрел на улицу. Сегодня улица была полупустой. Редкие прохожие шли торопливо, хмуро глядя под ноги. Перед подъездом соседнего дома остановилась машина, из неё вывалилась группа гестаповцев и ринулась в двери. Настороженность отца, необычный вид улицы внушили чувство тревоги и Янеку. Он осторожно достал из книжного шкафа маленькую папку, перевязанную шпагатом, и начал её разбирать. Чем больше он рассматривал листки тетради и чем больше перелистывал альбом с рисунками и разглядывал марки на конвертах, тем ярче вспоминались Советский Союз, Артек, русские друзья.
Осенью 1940 года Ян и его отец вернулись из Советского Союза, где прожили почти два года. По возвращении они сначала жили в городе Кладно. Отец поступил на работу в больницу. Ян начал учиться в школе. Потом почему-то вдруг переехали в Прагу — столицу Чехословакии — и поселились в Градчанах[32] в маленьком особнячке. Ян продолжал учиться в школе, а его отец Иосиф Шпачек, открыл частный зубоврачебный кабинет и работал дома. Всё шло хорошо, только одно глубоко огорчало Яна: ему категорически запрещалось кому бы то ни было говорить о том, что он жил в Советском Союзе… Ещё в Кладно он привык к этой мысли, но как только они приехали в Прагу, отец снова часто напоминал ему, что теперь тяжёлое время и что неосторожность может повредить не только Яну, но и отцу, его товарищам и знакомым. А однажды отец вернулся из города тревожный, усталый, пригласил к себе Яна и вдруг спросил:
— Янек, где твои тетради?
— Какие, папа?
— Те, что ты привёз из Советского Союза.
— В книжном шкафу.
— Собери их, сынок, все до единой — собери, и утром надо их сжечь.
— Это почему, папа?
— Так надо…
Долго тогда Ян и отец говорили. Впервые Ян узнал, почему опасно говорить о том, что они жили в Советском Союзе, и почему нужно Яну уничтожить свои бумаги.
В тот памятный вечер, перебирая свой «архив», Ян с горечью думал: «Зачем выбрасывать альбом: в нём так много хорошего!» Вот Кремль, нарисованный Яном, хотя и плохо, но с натуры. И зубчатые красные стены, и большие башни с рубиновыми звёздами, и мавзолей Ленина, в котором они были с отцом… На другой странице открытка — портрет Сталина. Открытку подарил Яну его друг по Артеку — Серёжа Серов с далёкого Урала. Жаль сжигать подарок настоящего друга, которого Ян никогда не забудет.
Ян решил, что альбом с портретом запрячет куда-нибудь подальше. Он знает, куда запрятать!
Ян многое бы сохранил, но, что поделаешь, отец велит, — значит, так надо. И всё-таки Ян кое-что припрятал, и отец не знал об этом. И вот сегодня Ян вернулся к своей маленькой «тайной» папке, складывая «лишнее» в печку.
Когда очередь дошла до писем, Ян начал отдирать марки с конвертов, потом незаметно увлёкся перечитыванием писем. Серёжа Серов писал об Урале, приглашал Яна в гости и обещал сводить его на охоту в горы. Это письмо Янек получил в Москве перед отъездом в Чехословакию, и тогда отец сказал: «Ничего, сынок, вырастешь, побываешь и на Урале. Надеюсь, к тому времени это будет вполне возможно».
А вот фотокарточка, на которой Ян и Серёжа стоят у скалы на берегу моря. Они стоят в обнимку, весёлые и улыбающиеся. Это было в тот самый день, когда Яна приняли в пионеры и он впервые надел красный галстук. В тот день они с Серёжей купались в море, потом загорали на пляже, катались на лодке, читали книгу «Школа» Гайдара. Потом играли, пели песни… Тогда Серёжа подарил ему цветную открытку с портретом товарища Сталина и красиво написал по-русски:
«На память дорогому другу Янеку Шпачеку от Серёжи Серова. Артек, 1940 год».
Вот сейчас так явственно встал перед глазами Артек. Голубые вершины недалёких гор, тихое, огромное море, с тёплой и светлой водой, парки с кипарисами, тенистые кривые тропинки и широкие аллеи, зелёные, веселящие глаз виноградники, ребята-друзья. Да, друзья… И один особенный, самый большой друг, Серёжа Серов… Прошло уже немало времени, но Ян помнил всё, всё до мелочей… Он и Серёжа в один из незабываемых крымских дней поклялись в вечной дружбе…
Случилось это так. Как-то после обеда Ян и Серёжа решили в час сна убежать на море, взять лодку, которую они утром видели недалеко от их пляжа, и покататься. Договорились вылезти через окно, когда будут все спать. Окно их комнаты выходило в сад, садом можно было незаметно пройти к морю, а там — бегом к лодке… Первым, как условились, вылез в окно Янек и скрылся в саду. Только Серёжа встал с кровати, как вдруг в комнату вошёл старший пионервожатый. Он спросил:
— Ты почему, Серов, не спишь?
32
Градчаны — район Праги.