Повести и рассказы

Боря не ответил Андрейке, но всю ночь проплакал, думал и решал: или ждать лета и летом бежать, или, как говорит Андрейка, пойти извиниться перед Ильёй Ильичей… Уснул Боря только под утро. Во сне он видел слепого музыканта, который всё время звал его куда-то, а Боря почему-то и хотел и не хотел итти с ним, ему жаль было оставлять Андрейку одного.

Утром Боря вдруг сказал Андрейке:

— Пойду к Илье Ильичу.

— Вот это здорово! Вот хорошо! — кричал обрадованный Андрейка.

Летом ребята трудились на подсобном хозяйстве детского дома. Илья Ильич тоже работал в поле с учениками своего класса. «Война, всем работать надо», — говорил он. И в поле Илья Ильич оставался хорошим учителем. Он учил ребят беречь каждый колос, каждое зерно. Легко было ребятам со своим учителем. Начнут работать одни — обязательно кто-нибудь раскиснет, устанет, начнёт ныть и, смотришь, всем скоро захочется бросить работу да отдохнуть, а то и совсем уйти. Но если в поле вместе с ребятами работает Илья Ильич, никто не устаёт, не жалуется, и все делают больше обычного, весело, с песней и шутками. Хорошо это понимал и Боря. Он долго и часто думал об Илье Ильиче с тех пор, как они помирились, и понял, какой сильной любовью полюбил старого учителя. В короткие перерывы ребята тесным кольцом окружили Илью Ильича, и он рассказывал им про русских богатырей, про былые походы русских дружин. И как рассказывал! Слушают его ребята и боятся перевести дыхание.

— Эту легенду мне поведал один боец, — рассказывал Илья Ильич. — Будто Василий Иванович Чапаев не утонул в реке Урал, а скрылся с помощью одного верного солдата. Солдат переплывал реку на резвой вороной лошади, и когда увидел плывущего раненого командира, бросился к нему, посадил на своего коня, и Василий Иванович ускакал, а солдат принял смерть вместо него. Много ещё Василий Иванович водил бойцов в бой против врагов Родины… И теперь помогает нашим славным воинам громить фашистов. Однажды фашисты окружили отряд советских конников. Стреляют, кричат: «Хенде хох![52] Сдавайтесь!»… Но вдруг откуда ни возьмись Чапаев на резвом вороном скакуне, в своей бурке. Летит, машет острой светлой саблей.

— Вперёд! Вперёд, товарищи-друзья! — командует он и, как стрела, несётся на врага.

Бойцы с криком «Ура!» бросаются за ним на фашистов, рубят их, топчут лошадьми. А потом опомнились, оглядываются, а Чапаева уже нет… И не верят сами себе: был или не был с ними Василий Иванович. Но кое-кто уверял, что будто лично видел Чапаева в этом бою и потому так смело шёл в атаку…

Однажды ребята убирали горох. Поле было в километре от детского дома. Погода стояла жаркая, тихая. Работали дружно, пели песни. Илья Ильич всюду успевал, хотя будто и не торопился. Никто и не заметил, как подошла пора отдыха — двенадцать часов дня.

Отдыхали в тени берёзок. Ильи Ильича не было: он ушёл с бригадиром обмерять поле. Пахло душистой травой, листьями берёзы. Отдохнули, закусили и вдруг вспомнили о воде.

— Ах ты беда какая! Да как же это мы водичку-то не захватили? — сокрушался Андрейка.

— Вы с Борей прозевали, — ответили ребята. — Вам воду поручали нести.

Боря лежал на мягкой траве вниз лицом. Он уже дремал, но всё слышал. Правда, это они с Андрейкой должны были нести деревянный лагунчик с водой, но забыли. Вышло это не намеренно, но Боря чувствовал себя виноватым. «Учитель придёт, попросит воды, а мы что скажем», — подумал Боря. Он вскочил на ноги и, не сказав никому ни слова, побежал.

Он бежал к детдому. «Как же это я? — волновался Боря. — Вот, скажет, давал слово, говорил, что всё буду делать честно, хорошо, а тут взял, да и выкинул штучку… В такую-то жару ни глоточка воды…» Ему хотелось как можно скорее исправить ошибку, принести воду.

Боря вернулся усталый, вспотевший. Лагунчик оказался тяжёлым для одного. И первую кружку воды Боря налил учителю. Илья Ильич улыбнулся, положил руку на его вымокшую от пота голову и сказал:

— Вот вернётся твой отец с фронта и спросит: «Как ты, Боря, прожил войну? Как учился?»

— А папа, правда, вернётся? — спросил Боря.

— Конечно, вернётся. Как же ему не вернуться… Ведь ты у него один сын?

— Один.

— То-то и есть. Один сын, да чтоб отец не нашёл его…

— Так он же без вести пропал, — возразил Боря.

— Это, дружок, ещё неизвестно. Это тебе дядя Степан сказал, а откуда он мог знать это.

С этого времени Боря сильно переменился, полюбил учителя. Доводилось Боре и от других слышать такие слова об отце, но никому не верил, а вот Илье Ильичу почему-то верил.

Прошло три года. Боря Шилов нынче кончал четвёртый класс. Для Ильи Ильича нынешний год тоже был знаменательным: он отмечал четырёхлетие работы в школе детдома.

Готовясь к выпуску учеников, Илья Ильич всегда испытывал тревожное чувство. Не раз ему приходилось прощаться со своими питомцами. Но в этом году он делал свой первый выпуск из школы детского дома. У многих детей не было ни родителей, ни родных. Семилетки в детдоме ещё не организовали. Значит, ребята должны уехать в город, в другую школу, в новую жизнь.

Когда Илья Ильич произносил своё последнее напутственное слово перед выпускниками, он никак не мог удержаться от слёз, а потом долго тосковал по ребятам.

Как-то вечером Илья Ильич по просьбе директора подбирал письма от бывших своих учеников и их родителей для того, чтобы прочесть на выпускном вечере. Роясь в пожелтевших конвертах и письмах, он вдруг обратил внимание на знакомую фамилию. Это было письмо командира Советской Армии Шилова, полученное ещё в 1941 году, почти за два года до появления в детдоме Бори Шилова.

«Постой… Да что же это такое?.. Шилов? Кто же этот Шилов?» — думал Илья Ильич и невольно вспомнил Борю. К сожалению, в письме не указывалось ни имени, ни места жительства. Письмо было не очень длинное, простое, написанное, может быть, в короткой передышке между боями. Командир Шилов писал:

«Дорогой Илья Ильич! Вспомнил, что в этом году исполняется четверть века вашей работы в школе. Вот и решил написать вам это письмо, как бывший ваш ученик, ныне командир Красной Армии. Вот думаю сейчас, Илья Ильич, о себе и невольно вспоминаю вас, школу. Всё кажется, что это было совсем недавно.. Почему именно школу, начальную школу? Может быть, потому, что вы всегда казались мне необычным, особенным учителем, которого нельзя забыть, всю свою жизнь…»

Илья Ильич на минуту отложил письмо и начал припоминать, когда и при каких обстоятельствах получил он это письмо. Шилова он не помнил. Да и вообще запомнить всех людей, что учились у него почти за тридцать лет, было невозможно. Но автор письма, командир Шилов, наверное, уралец, а Боря Шилов жил в Харькове… Постой… Да ведь, кажется, Боря Шилов рассказывал, что они ехали с матерью на Урал… Правда, тогда на Урал многие ехали. Может быть, Боря Шилов и его мать ехали на Урал к родным командира Шилова?

Илья Ильич хотел было сейчас же пойти в детский дом к Боре Шилову, чтобы выяснить, нет ли у него на Урале родных по отцу или матери, но был уже час ночи. Илья Ильич решил сейчас же написать по адресу полевой почты на командира части запрос об офицере Шилове, а с Борей поговорить утром. Вдруг это отец Бори Шилова? Но тут Илья Ильич вспомнил, что, по словам Бори, его отец пропал без вести. Но, скорее всего это была выдумка дяди Степана. Откуда мог нищенствующий слепой получить сведения о судьбе отца Бори! Ясно, что выдумал сам.

Именно ему было удобно так говорить: «Пропал без вести». Найдётся отец — так никто же не говорил, что его нет в живых. В то же время эти слова надолго закрывали Боре дорогу к поискам отца и привязывали мальчика к слепому. Ну, конечно, как же это Илья Ильич раньше не догадался. Он тут же принялся писать запрос, излагая трогательную историю Бори Шилова. Написал не только в часть, но и в несколько других адресов…

52

Хенде хох! — Руки вверх!